Владимир Белобров - Наступление королей
Иногда к их нестройному хору присоединялся легкомысленный чижик:
"Чики-фьюки-чу, чикифьюки-чу." Однако чижика видно не было.
"Чуф-пыр-чуф-пыр — чижик, где ты?" — Вопрошала беспокойная куропатка.
Между деревьев пробежала дикая свинья и скрылась из виду.
"Не знал я, — думал Хуан Суридэс, — что в нашем королевстве есть такие райские уголки. А то договоришься с какой-нибудь бабой и не знаешь — куда с ней податься.
Вот ведь штука! — Он подошел к дикой яблоне, сорвал зеленое яблоко и откусил. — Фу, кислятина! — Граф швырнул яблоко в баклана.
Баклан каркнул, снялся с ветки и полетел над морем. Хуан Суридэс заметил впереди пару кроликов, занимающихся в траве любовью. — Он улыбнулся. — Безмозглый кролик с ушами, а и тот удовольствие знает. Я бы сейчас тоже…" — Суридэс затопал ногами и заулюлюкал.
Испуганные кролики разбежались.
Вдруг, откуда ни возьмись, нагнало туч и пошел дождь. Граф спрятался под дерево. Загрохотал гром. Засверкали извилистые зеленые молнии. Суридэс зажмурился и заткнул пальцами уши. Внезапно молния ударила в дерево, под которым укрылся Хуан Суридэс. Молния отшибла дереву макушку.
Тяжелая макушка полетела вниз, крепко стукнув графа по затылку. Суридэс рухнул на спину и потерял сознание…
Когда он пришел в себя, дождь уже кончился и вовсю светило солнце. Хуан Суридэс посмотрел вверх.
Прямо над ним на ветке искалеченного дерева сидел баклан и покачивал задницей. В клюве баклан держал рыбу.
— У-хх-у! — Шуганул на птицу граф.
Баклан вздрогнул и выронил рыбу. Рыба шлепнулась Хуану Суридэсу на живот.
— Ых! — Сморщился граф. Рыба была холодная и осклизлая, неприятно воняла тиной. Хуан Суридэс надул живот, рыба съехала на землю. Сорвав пучок травы, он брезгливо вытер живот. Затем с трудом встал на ноги. Ощупал голову. На затылке вскочила большая шишка. Но, в целом, граф осмотром остался доволен.
— Врешь — не так просто уделать Хуана Суридэса-младшего! Хуан Суридэс не дурак.
Граф развел костер и зажарил рыбу на палочке. Покушав рыбы, он отправился дальше.
Когда деревья закончились, опять начались кусты.
Хуан Суридэс сорвал с ветки горсть каких-то ягод и съел. Ягоды были сладкие, с косточками.
Вдруг из-за кустов у моря послышался плеск и женское повизгивание:
— Фыр! Фыр! Ой, мамочки! Фыр! Фыр!
Граф осторожно раздвинул кусты. На мелководье резвилась баронесса Анна фон Ширалас. Ее одежда лежала на берегу неподалеку от кустов.
" Голая! — Хуан Суридэс довольно улыбнулся. Наконец-то! Сколько уже я без женщины, свихнуться можно!"
Он подобрал длинную сучковатую палку и, подцепив ею одежду, осторожно втянул в кусты.
Разбрызгивая воду, баронесса подгребла к берегу и, перевернувшись на спину, стала разыгрывать сцену с воображаемым кавалером.
— Приди ко мне, — постанывала она, — мой милый принц Корнакес! Я вся дрожу в предчувствии любви. — Баронесса побрызгала на живот водой. — Уж я страдаю без твоих объятий! Мне очень нравятся объятия твои!
Хуан Суридэс зажал себе ладонью рот.
Вдоволь наплескавшись, баронесса вылезла на берег и, наклонив голову, попрыгала на одной ноге. Потом отжала волосы. Похлопала себя руками по бедрам.
Хуан Суридэс смотрел во все глаза.
Обсохнув, баронесса повернулась к кустам.
— Ах! — Воскликнула она. — Где же платье?!
— Ха-ха-ха! — Послышался из кустов радостный смех. — Ку-ку!
— Ах! Кто здесь?! — Анна Ширалас прикрылась как могла.
— Я — знаменитый разбойник Фридрих, похититель дамского белья! Донеслось из кустов. — Мне очень нравится — чего я у вас украл.
— Отдайте одежду, бандит!
— Ха-ха-ха! Разбойник Фридрих отдаст даме одежду только за выкуп.
— Что вам от меня надо?
— Ха-ха-ха! Известно что!
— Да как вы смеете, животное?!
— Разбойник Фридрих — дерзкий и вероломный разбойник! Он на своем побережье делает чего захочет!
— Я — баронесса фон Ширалас! Мой муж — барон! Он вас повесит!
— Ха-ха-ха! — Опираясь на длинную палку, Хуан Суридэс вышел из кустов.
На конце палки висели вещи баронессы. — Напугала! Ха-ха-ха!
Баронесса близоруко прищурилась.
— Неужели это вы?
— А то кто? Я и есть. — Граф постучал кулаком в грудь.
— А я-то испугалась. — Баронесса облегченно вздохнула. Думала, вы, действительно, разбойник Фридрих… Но…в каком вы странном виде?
— В приличном виде. — Хуан Суридэс щелкнул резинкой. — У меня, во всяком случае, не видно ничего такого.
— Ой! — Вскрикнула опомнившаяся баронесса и отскочила за кусты.
— Куда же вы, мадам?
— Отдайте платье!
— Не отдам. Вы мне нравитесь.
— Бандит!
— Вы без платья выглядите как одна Венера Морская. Я видел такую картину про нее, как она стоит, загорает на ракушке прямо вы.
Только вы даже пофигуристее.
— Хам! — Баронесса покраснела. — Отдайте платье!
Хуан Суридэс наклонил над кустами палку:
— Нате, пожалуйста.
Анна Ширалас подпрыгнула, пытаясь схватить вещи.
Суридэс резко приподнял палку.
— Ого! Какая вы прелесть! — Он опустил палку пониже.
Баронесса снова подпрыгнула.
— Оп-ля! — Граф поднял палку. — Какая у вас грудь большая! Вы мне ужасно нравитесь!
— Я мужу пожалуюсь!
— Это Шираласу-то? Бедному глухому Отто? — Хуан Суридэс слегка опустил палку. Баронесса подпрыгнула. — О! Вы делаете успехи. Еще чуть-чуть — и я вас по колено увижу… Значит, мужу пожалуетесь? А как же принц Корнакес? Как вы декламировали? Возьми меня, ха-ха, скорее, принц Корнакес! Как я могу вам в ЭТОМ отказать?.. Давайте эту пиесу сыграем. Я буду за принца Корнакеса, а вы как есть — за себя.
— Я это просто так говорила… Чужие стихи…
— А вот я Шираласу-то расскажу. Ай-яй-яй! Как нехорошо глухого обманывать… Отдайтесь мне, Анна. Вы мне давно нравитесь. Только случая не было вам признаться. В любви…
— Грешно так говорить замужней даме. — Анна подпрыгнула.
— А я что могу поделать? — Суридэс поднял палку. — Если вы мой, оп-ля, идеал! Вы мне каждую ночь снитесь.
— Обманщик! Я не верю ни одному вашему слову! — Баронесса подпрыгнула.
— О, какая вы женщина! Я не могу! Соглашайтесь же, а то я за себя не ручаюсь.
— Говорю же вам, я замужем. Отдайте платье!
— НИ ЗА ЧТО! Оп-ля! Ну и что, что вы замужем. Королева Гвиневера тоже была замужем за королем сэром Артуром, однако ей это не мешало давать сэру Ланселоту. И его, между прочим, другие рыцари только больше за это уважали. Прыг-скок!
— Его-то, конечно, уважали, — Анна подпрыгнула, — а ее-то, поди, и не уважали.
— Да нет, тоже уважали. Она же королева была.
— Вам, мужчинам, хорошо. Живете со всеми подряд и слова дурного никто не скажет. А девушке стоит только один раз оступиться — так ее уже все позорят.
— Да пусть кто-нибудь хоть слово худое про вас скажет — я тому непременно голову оторву!
— Это вы только сейчас так говорите, а получите от дамы удовольствие, так сами же на всю округу и раструбите.
— Ну, во-первых, не раструблю. А во-вторых, некому. Видите же сами все утонули. Вот смотрите. — Хуан Суридэс приложил ладонь ко рту и закричал. — Эге-гей! Есть тут кто живой?!.. Слышите, никого нету. Мы одни с вами остались, как Адам и Ева.
Анна Ширалас перестала прыгать и задумчиво посмотрела на Суридэса.
— А как же мой муж? — Неуверенно спросила она.
— Э-э… Боюсь вас огорчить… Но у меня для вас есть одна неприятная новость… — Суридэс сделал скорбное лицо. — Ваш муж Ширалас скоропостижно скончался… В смысле, утонул…
— Как утонул?! — Анна высунула голову из куста. — Как он мог утонуть, когда они вместе с его величеством уехали к Полудоклу?
Хуан Суридэс почесал колено. — Колено что-то чешется. Сказал он. — Ну в общем, я не хотел вам говорить…но он никуда не ездил… Бедный Отто… Он попросил меня, как друга, сопровождать короля вместо него. А сам… А сам…отправился к…Розе Линкольн. Ее мужа как раз не должно было быть дома. А муж почувствовал неладное и вернулся. Тогда Роза спрятала бедного Отто в сундук…
Охо-хо…И зачем только он полез в этот сундук?.. Короче, все утонули…и Роза утонула, и муж ее утонул, и Отто утонул вместе с сундуком… Бедный глухой Отто.
— Не может быть… — Баронесса высунулась по пояс.
— Точно говорю. Он же тугой на ухо был, вот и не услышал в сундуке, когда кругом "спасайся кто может" кричали. Был бы он не глухой, тогда бы другое дело.
— Нет… Не верю… Не мог он к такой уродине пойти!
— Я сам удивляюсь. А вот пошел на свою голову.
— Откуда вы все это знаете?
— Мне брат Марио Линкольна Ибрагим Линкольн рассказал.
Анна Ширалас наморщила лоб:
— Как он мог вам это рассказывать, если вы говорите, что все кроме нас утонули? Вы же только что утверждали, что мы здесь как Адам и Ева.
