Брет Эллис - Американский психопат
— Но я думал, лучше всего Aiwa. — У Скотти озабоченный вид, но недостаточно огорченный, чтобы я почувствовал удовлетворение
— Ничего подобного, Скотт, — говорю я. — — У Aiwa есть цифровой пульт дистанционного управления?
— Есть, — говорит он.
— Компьютерное управление?
— M-м-м, да.
Законченный мудак.
— Там есть проигрыватель с вращающимся диском из метакрила и меди?
— Да.
Вот сволочь, да он же врет!
— Там есть… тюнер Аккофаз Т-106? — спрашиваю я его.
— Разумеется, — говорит он, пожимая плечами.
— Ты уверен? — говорю я. — Подумай как следует.
— Да. По-моему, да, — отвечает Скотт, но рука, которой он тянется за новым кусочком лепешки, дрожит.
— А колонки?
— Ну, Dantech, дерево, — слишком быстро отвечает он.
— Ну, дружок, извини. Надо блобыло брать Infinity IRS V, — говорю я. — Или…
— Подожди-ка, — перебивает он меня. — Что за V-колонки? Никогда не слышал о V-колонках.
— Я об этом — и говорю, — замечаю я. — Без этих колонок можешь с таким же успехом слушать какой-нибудь дурацкий плейер.
— А какая частота басов у этих колонок? — подозрительно осведомляется он.
— Ультранизкая пятнадцать герц, — мурлыкаю я, четко произнося каждое слово.
Это затыкает его на минуту. Анна бубнит о нежирных замороженных йогуртах и чау-чау. Я откидываюсь на стуле, довольный тем, что сделал Скотта, но он довольно быстро восстанавливает самообладание и замечает:
— Хотя какая разница, — он пытается вести себя добродушно, как будто бы ему совершенно безразличен тот факт, что его стереосистема — полное говно. — Мы купили сегодня нового Фила Коллинза. Ты бы слышал, там звучит «Groovy Kind of Love».
— Да, мне кажется, это лучшая его песня, — замечаю я, и так далее. Наконец-то мы со Скоттом на чем-то сошлись. Появляются тарелки с окунем, выглядит это жутковато. Кортни извиняется и идет в туалет. Ее нет и через полчаса, я прохожу через ресторан и нахожу ее спящей в гардеробе.
Позже голая Кортни лежит на спине, раздвинув ноги — сильные, стройные, мускулистые, накачанные ноги, — а я стою перед ней на коленях, вылизываю ей промежность и одновременно дрочу. Она кончила уже дважды, пизда у нее влажная, горячая и упругая, и я засовываю туда указательный палец; другой рукой я поддерживаю у себя эрекцию. Я слегка приподнимаю ей задницу, чтобы засунуть язык во влагалище, но она так не хочет, поэтому я поднимаю голову и тянусь к антикварному столику Portian, чтобы взять презерватив, лежащий в пепельнице от Palio, стоящей рядом с галогеновой лампой Tensor и вазочкой от D'Oro. Я открываю упаковку влажными, скользкими пальцами, помогая себе зубами, и без проблем надеваю презерватив на член.
— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — стонет Кортни, раздвигая ноги еще шире, так что видны даже внутренности. Она ласкает себя, заставляет меня облизывать ее пальцы с длинными красными ногтями. Смазка из ее влагалища сверкает в свете уличных фонарей, пробивающегося сквозь жалюзи от Stuart Hall; она — розовая и сладкая, и, пока она еще теплая, Кортни размазывает ее по моим губам и языку.
— Давай, — говорю я, залезаю на нее сверху, элегантно вставляю хуй в ее пизду, целую ее в губы и двигаюсь в ней сильными быстрыми толчками. Мой член, мои бедра словно сошли с ума, они работают сами по себе, а оргазм уже подступает, он начинается где-то в яйцах и анусе, а потом проходит сквозь член с такой силой, что мне становится больно, и я поднимаю голову, оборвав поцелуй, но Кортни не убирает язык, она облизывает свои красные, жадные, распухшие от поцелуев губы, и хотя я по инерции продолжаю долбить ее членом, я уже понимаю… что… есть… одна проблема, но сейчас я не могу сообразить, что это за проблема… я понимаю, в чем дело, только когда мой взгляд падает на полупустую бутылку минеральной воды Evian, которая стоит на столике. Я бормочу: «Вот дерьмо», — и вынимаю член.
— Что такое? — стонет Кортни. — Ты что-то забыл?
Я не отвечаю. Встаю с кровати и, пошатываясь, бреду в ванную, пытаясь попутно снять презерватив, но он застревает, и пока я с ним воюю, я натыкаюсь на весы и ушибаю большой палец на ноге. При этом я параллельно стараюсь нащупать на стене выключатель, чтобы зажечь свет. Проклиная все на свете, я, наконец, открываю аптечку.
— Патрик, что ты там делаешь? — кричит Кортни из спальни.
— Ищу водорастворимый спермицидный лубрикант, — кричу я в ответ. — А что я, по-твоему, тут делаю? Адвил принимаю?
— Кошмар, — кричит она. — Ты что, меня… без лубриканта?!
— Кортни, — говорю я, изучая в зеркале маленький порез над губой. — Где она?
— Я тебя не слышу, Патрик, — говорит она.
— У Луиса совершенно ужасный вкус в том, что касается парфюмерии, — я беру флакон Paco Rabanne и подношу его к носу.
— Что ты там говоришь?
— Я говорю: где водорастворимый спермицидный лубрикант, — кричу я, глядя в зеркало и пытаясь найти маскирующий карандаш Clinique, чтобы смазать порез. — Где он у тебя?
— Что значит — где он у меня? — отвечает она. — У тебя что, нет с собой?
— Где этот чертов водорастворимый спермицидный лубрикант? — кричу я. -Водо! Растворимый! Спермицидный! Лубрикант! — кричу я, замазываю порез тональным кремом от Clinique и зачесываю волосы назад.
— На верхней полке, — говорит она. — Кажется.
Роясь в аптечке, я заглядываю в ее ванну и вижу, какая она убогая. Я говорю Кортни:
— Знаешь, Кортни, тебе надо бы выбрать время и покрыть ванну мраморным напылением, или установить гидромассаж. Ты меня слышишь? Кортни?
Она долго молчит, а потом отвечает:
— Да…Патрик. Я тебя слышу.
В конце концов, я нахожу тюбик за большой бутылкой — буквально, бадьей — ксанакса[14]] на верхней полке аптечки, и, прежде чем хуй окончательно опадет, я успеваю нанести немного смазки на кончик презерватива, размазываю ее по латексной поверхности, возвращаюсь в спальню и запрыгиваю на кровать, а Кортни визжит:
— Патрик, еб твою мать, это тебе нетрамплин.
Не обращая внимания на ее вопли, я становлюсь на колени, сходу вставляю в нее хуй, и она тут же принимается подмахивать мне бедрами, облизывает палец и гладит им клитор. Я вижу, как мой член погружается в ее влагалище быстрыми толчками.
— Подожди, — говорит она, я не понимаю, чего она хочет, но все равно уже почти кончил.
— Луис — конченый гондон, — шепчет она, пытаясь вытолкнуть меня из себя.
— Да, — говорю я, прижимаясь к ней и лаская языком ее ухо. — Луис действительно конченый гондон. Я тоже его ненавижу.
Возбужденный отвращением Кортни к ее мудацкому бойфренду, я начинаю двигаться быстрее, чувствуя, что оргазм на подходе.
— Да нет же, идиот, — стонет она. — Я спросила, у тебя с кончиком кондом? Я не говорила, что Луис — конченый гондон. Так у тебя с кончиком кондом? Сейчас же слезь с меня.
— С каким еще кончиком? — я тоже готов застонать.
— Вытащи его, — говорит она, отпихивая меня.
— Я тебя не слышу, — говорю я, прижимаясь губами к ее идеальным маленьким соскам, они возбудились и затвердели.
— Да вытащи ты его, мать твою! — кричит она.
— Чего тебе надо, Кортни? — хрипло говорю я, поднимаясь. Теперь я стою перед ней на коленях, но мой член все еще наполовину в ней. Она отползает к изголовью кровати, и член выскальзывает.
— Нормальный презерватив, — говорю я. — Мне так кажется.
— Включи свет, — говорит она и пытается сесть.
— Господи, — говорю я. — Я ухожу домой.
— Патрик, — повторяет она угрожающим тоном, — включи свет.
Я протягиваю руку и включаю галогеновую лампу Tensor.
— Нормальный презерватив, видишь? — говорю я. — И что дальше?
— Сними его, — говорит она резко.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Потому что надо было оставить полдюйма на кончике, — говорит она, натягивая на грудь одеяло Hermes. Она повышает голос, ее терпение явно на исходе. — Чтобы там было место, чтобы погасить давление эякуляции!
— Все, я ухожу, — предупреждаю я, но пока остаюсь на месте. — Где твой литиум?
Она накрывает голову подушкой и что-то бормочет, пытаясь свернуться калачиком. Мне кажется, она плачет.
— Где твой литиум, Кортни? — спрашиваю я спокойно. — У тебя ведь есть литиум.
Вновь звучит что-то неразборчивое, и она мотает головой — нет, нет, нет — отгородившись от меня подушкой.
— Что? Что ты говоришь? — я с трудом заставляю себя быть сдержанным, тем более, что у меня снова встает. — Где он?
Из-под подушки доносятся едва слышные всхлипы.
— А теперь ты плачешь, я слышу, что плачешь, но я не могу разобрать ни слова из того, что ты говоришь, — я пытаюсь отобрать у нее подушку, — вот теперь, говори!
Она снова что-то бормочет, но я опять ничего не понимаю.
— Кортни, — я начинаю выходить из себя, — если ты сказала то, что мне послышалось, а именно, что твой литиум лежит в коробке в холодильнике рядом с мороженым Frusen Gladje, и что это, на самом деле, шербет, -я уже кричу, — если ты именно это сказала, я тебя убью. Это шербет? Твой литиум, на самом деле, шербет? — мне, наконец, удается отодрать от нее подушку, и я с силой бью ее по лицу.
