Яна Гецеу - Курс практической психопатии

— Ну посмотри же! — настойчиво взял он меня за лицо. Я зло отмахнулся, но глаза поднял. О, черт, какая мерзость! Тощая фигурка моего любовника в бархатном платье с глубоким декольте — кошмар, каких мало! Ещё и задницей крутит. Да было бы чем…

— Кокетка, пизденыш эдакий! — прокомментировал я, шлепая его по заднице. Вдруг в голове моей случился некий переворот, и я не знаю, как так, но я попросил его:

— Сними, я тоже померить хочу!

— Да пожалуйста! — и развратник охотно принялся стягивать с себя шмотку. Я в это время раздевался. Оба мы оказались голые, и тяжело дыша, смотрели друг на друга. Он подошел ко мне с платьем, красивый, как блядский ангел — волосы растрепаны, глаза как у накуренного, и опять накрашены — как-то раньше я не заметил. Он приблизился до невозможности и погладил мне соски.

— Поганая шлюха! — прошептал я, снова хватая его за горло тонкое, и притянув к себе властным жестом, поцеловал, вцепившись зубами в нижнюю нежную губу. Кровь стекла на язык, он тихо застонал и прижался ко мне. Но я отпихнул его от себя, и утерев губы, потребовал:

— Одевай! — я поднял руки и он нервно дрожа, стал натягивать тряпку на мои плечи, через голову, путаясь. Зацепил за волосы, и сделал больно, я окрысился:

— Аккуратнее, харэ дергать-то!

Ну и хорош же я был в образе девки! Реально хорош! Никогда не замечал, что так похож на женщину. Не зря они меня любят. Не зря в меня влюбился Арто.

— А говоришь, гей! — усмехнулся я, строя глазки бабскому отражению своему. — А сам в девицу влюбился! В девицу-Ветрицу, — я подбоченился, и блядски захихикал. А мне нравится быть шлюшкой, своей собственной, и кому хочу, тому и даю! Прям как Жахни!

— Да уж, мило, — пробормотал Арто нервно, я взглянул на него — он тонко дрожал, укушенная губа припухла, придав лицу трогательную чувственную беззащитность…

— Я люблю тебя, киска! — сказал я ему, играясь. — Чем ты, милый, недоволен?

И завязалась похабненькая игра в госпожу и поклонника. Я развалился в кресле, а Артюша подавал мне сигареты, наливал коньяк, раскуривал гаш, и вздыхал томно, заглядывая в глаза снизу вверх. Я наслаждался, ломаясь и выебываяь, заставляя его страдать и выпрашивать поцелуи. Пиздееец….. Ветер — шлюха. Ветер — гомоблядь. Ха-ха, да и только! Круто?

Что делаю я с этим дуралеем? — смеясь, спросил я себя. Не знаю. Откуда мне знать? Но с ним так хорошо… он стал воплощением моей лучшей части души. Той, о которой я даже не подозревал, считая себя истинным чудовищем. Если бы я был… хмм… девушкой, я был бы Арто. Я никогда не любил. Александра не в счет. Нет! А вот — влюбился, да, иду по улице, спотыкаюсь, не вижу ничего перед собой, замыкаясь и плавая в состоянии совершенно новом. Любовь… оказывается, она похожа на сладкую асфиксию. Я думал, любовь — это рабство, чушь и унижение. Да нет, это… приятно. Так неудобно и жарко в груди. И так сжимается в животе горячий ком постыдности того, что было уже между нами. Смущенно улыбнулся сам себе и пожал плечами:

— Чтож, пусть будет так, ведь я сам жаждал переступить все извращения… — сказал я вслух, и какая-то девица отшатнулась от меня, процедив сквозь зубы:

— Ненормальный!

— Оу, миледи, если б вы знали, — картинно развел я руками, обернувшись к ней, — насколько вы правы! Насколько…

Все было так чудно… Но вдруг затошнило. Ме-ерзость какая!..

— Пошел на хуй, чума гнойная, чтоб я тебя больше не видел!! — беснуясь, швырнул бутылку, задыхаясь от ярости и четкой злобы.

Он моментально исчез за дверью, а я долго еще дрожал и метался. Тошнило, крутило от всего-всего-всего, и я еле успел до кухни, где меня вырвало, вывернуло желчью от отвратности воспоминаний. О, как же невыносимо, нестерпимо! Я едва разогнулся, утирая вязкую слизь со рта, и воспаленный взгляд режущихся о предметы глаз зацепился за крупную толстую булавку, забытую мамой на столе. Я схватил ее, и со всей дури воткнул в ладонь. Брызнула кровь, злобный мат сам вырвался из глотки, я закашлялся, и сжимая запястье, уполз в ванну, лелеять свою рану. Кровь всегда умиротворяла меня… спать… скукожился на постели и закрыл измученные глаза.

Но ночью не выдержал, будто подбросило — проснулся, и как был, в грязной одежде, помчался к нему… задыхаясь и глотая холодный воздух, гулкая кровь колошматилась в дурной башке.

— Э-э, нет, Гавриил, постой-ка! — вдруг затормозил я сам себя. — А не ты ли вчера блевал нещадно, от отвращения к самому себе и той мрази, что испортила в тебе мужчину?

Нет! Не пойду! Похуй, нахуй и в пизду все эти сраные перепитии, я больше не играю! Куда, вот только куда?! — закружился на месте.

— А что это там, за углом грохочет? Клуб? Чудесно! Вот мне туда и надо.

Блядская аллея, ярмарка дешевых шлюх.

…порвал ей одежду. И мысли рваные, летают клочьями, сплетаясь с обрывками воспоминаний о той, первой изнасилованной мной: а если оборзею от безнаказанности, и стану серийным маньяком?

Фак, будет идти с каким-нибудь своим парнем, пальчиком ткнет, и фэйс мне начистят.

Я когда гашенный, такой ебнутый.

Зло как-то, она орать пыталась, потом шею мне грызла, после того, как я ее по лицу ударил, и сказал, что зубы выбью. Зато молчала, отбиваться пробовала, а я че-то ни боли ни страха, и не возбуждался ни хуя, злой был как черт, и силы откуда-то взялись адские, у меня аж тело болит от напряжения до сих пор…

А прикольно, сначала сухая была совсем, больно ей делал, но буквально через минуту такая мокрая, но ноги сжимала до последнего, пока кончать не начала…

У стеночки в кустах возле дома. Она так на меня смотрела… хрен знает, уже когда колготки рваные стягивать начала, и ненавистью не назовешь, хотя слезы были.

А я блядь, рядом стоял, и блядь, до меня вообще с трудом доходило что случилось вообще, я даже курить не мог.

Я вот думаю

А я не кончил, бросил ее, и убежал к Арто.

Тот вышел…

Кратко изложил ему весь свой ебанутый вечер… он кивал и гладил меня по волосам.

— Я нехороший человек?

— Ты восхитителен, я тебя обожаю! — сказал он так тепло и с самым искренним светом. И я ощутил гордость за себя. Я — настоящая дрянь и сволочь. Так и надо… Арто любит меня за это. Ну надо же… тока я вот думаю — мне ж тогда похуй было. Видел нас кто или нет…

Арто мне все простил. Я свернулся калачиком, на диване, он сел за комп, а я смотрел и смотрел на него, сквозь ресницы, пока веки совсем не ослабели, и окончательно не сомкнулись…

— Арт, а ты совсем к женщинам никак?

— Да нет, что ты, я их очень люблю и уважаю… но… как тебе сказать… да, я сплю с ними, но это совсем не то.

— А для чего тогда? Почему не соблюсти чистоту жанра, если тебе не то?

— Да блин… понимаешь, они для меня как бы… ну, не душевные что ли. Влюбиться в женщину я не могу, — он серьезно покачал головой. — Просто выебать женщину всегда больше возможностей, особенно мне!

— Ага, у них все-таки тело больше под хуй приспособлено, — усмехнулся я цинично, но голову опустил, боясь обидеть. — А почему тебе особенно?

— Выебать возможностей? Потому что во-первых, я хорошенький, и очаровательный!

— Милашка, — вставил я.

— Точно, ну и вот, они практически сами дают. А если это не помогает, то стоит только сообщить, что я педик, и на! Трахай сколько хочешь, она же ещё и счастлива, что такая крутая!

— Тогда может, выебем Жахни? — схватил я его за руку, озаренный внезапной идеей. — Я ебал двух девиц, одновременно, но одну с другим парнем, это ж круто!

— Жахни? — он нахмурился и посмотрел мне прямо в глаза, будто что-то там высматривая. — А почему Жахни?

— Потому что она доступна, она точно даст!

— Да нам-то даст кто угодно, мы красивые, — самодовольно пожал он плечами.

— Ну а че ты Жах не хочешь, она близко и точно согласится, ты ж знаешь, она шлюха!

— Знаю, — кивнул он настороженно: — Но ведь она друг…

— Арто, — вздохнул я. — Ну хватит выебываться, я же знаю, что ты ее ебал уже, и не раз, и я тоже, вот тебе и друг! Так почему бы не объединиться?

— Ну знаешь… это как-то не так…

— Да как не так-то? — разозлился я. Ломается он тут! Нашел место!

— Просто… — пожал он плечами и отвел глаза. — Но если ты хочешь, тогда пожалуй…

— Тогда я звоню ей? — вскочил я, в радостном предвкушении — наконец-то еще одно извращение станет реальностью!

— Жахни, привет, ты сегодня свободна?

— В каком-таком смысле свободна? — усмехнулась она в трубку.

— Ну, ты ж понимаешь… я хочу к тебе прийти сегодня, если ты дома!

— Я-то дома, тока вот уйти хотела, но если твое предложение будет более соблазнительным, я подумаю, — длинно ответила она. А я возвел глаза к небу — нахватались все широких слов, деловые, блядь!

— Хм… не сомневаюсь, тебе понравится!

— Думаешь? — снова усмехнулась она. — А что именно?