Владимир Козлов - Гопники
– Клок, надо бы костер, – говорит Бык.
Все ржут.
– Ты что, охуел? – орет он. – Какой костер, когда все мокрое.
– Ну, завтра тогда.
– Ну, завтра и посмотрим, – говорит Клок. – Сам будешь разводить. Я уже заебался.
Клок с Людой обнимаются и зажимаются. Бык, хоть уже и бухой в жопу, трется возле Ирки, а я оказался между Клоком и Вэком. Выпиваем еще по одной, и я вырубаюсь.
Просыпаюсь от толчков – один за одним, в ритме. Это Клок с Людкой ебутся. В палатке темно, как у негра в жопе. Я делаю вид, что сплю, и скоро опять вырубаюсь.
Снова просыпаюсь от криков снаружи. Клок с Людкой спят, завернувшись в спальник. Высовываю голову из палатки. Наверное, скоро утро, потому что светло. Возле второй палатки стоят Вэк и Ленка.
– Пошли, – говорит он ей. – Не выебывайся.
– Не хочу.
– Пошли.
– Сказала – не хочу. Отстань.
Видно, что оба здорово бухие. Вэк бьет ее кулаком в живот, потом еще.
– Пошли, не выебывайся. Еще хочешь?
– Нет.
– Пойдешь?
– Да.
Он берет ее за руку и волочет в палатку. Я ложусь, но уснуть не могу: представляю себе, как он ебутся. Потом все-таки вырубаюсь.
* * *Утром меня расталкивает Клок.
– Ну, ты, Гонец, даешь стране угля. Первый вырубился и спишь позже всех. Нахуя ты в поход пошел? Водки можно и дома нажраться.
Уже одиннадцать утра. Светит солнце, и жарко. Все сидят на одеяле между палатками и тянут пиво.
– Давайте купаться, – предлагает Ирка.
– Давайте, только надо костер разжечь, – говорит Ленка.
Мы начинаем лазить по окрестным кустам, чтобы собрать хворост для костра. Все мокрое – и носки, и кеды, и сучья, которые мы приносим, но Клок говорит, что все будет нормально. Потом я сажусь рядом с Ленкой. Само собой, ничего не говорю про вчерашнее, пусть не знает, что я все видел.
– Ну, как тебе поход? – спрашиваю я.
– Нормально. Только дождь этот вчера. Мокро. Если бы не он, все вообще было бы классно.
– А купаться будешь?
– Буду.
Клок долго возится с сырыми сучьями, потом все-таки поджигает их. За это время выпиваем еще по одной и запиваем пивом. Снова становится хорошо. Бабы идут купаться, с ними Клок в семейных трусах-«парашютах». Я не иду, Бык с Вэком тоже.
На Ленке открытый синий купальник, и у нее самая лучшая фигура из всех троих. Когда они вылезают, я подаю ей полотенце, дотронувшись – типа нечаянно – до грудей.
Когда бабы, вытершись, лезут в палатку переодеться, мы выпиваем еще по одной. Я спрашиваю у Быка:
– Ну, что, выебал ты ночью Ирку?
– Ага.
Возвращаются бабы, и мы начинаем жарить сало и печь картошку и бухать дальше – и так до самого вечера.
Бык вырубается первым, и я хочу подкатить к Ирке, но она сидит рядом с Вэком, и он что-то ей трындит, а она слушает, раскрыв рот. А Ленка сидит одна, и я подсаживаюсь.
– Что это вы, девушка, скучаете?
Она смеется, и я вижу, что ей уже хорошо дало. Я не знаю, про что с ней говорить, но сейчас это и не надо.
– Пошли в палатку, – говорю я.
– Ну, пошли.
И снова смеется.
В палатке сразу ложимся, и я лезу к ней под кофту, нащупываю груди, потом целуемся – я не умею и вообще не разу еще не целовался, просто присасываюсь своими губами к ее рту. Потом снимаю с нее штаны – она не сопротивляется, только пьяно хохочет.
У нее там уже мокро, и я всовываю хуй и начинаю ебать. Она – никакой реакции, только улыбается. Кажется, что я ебу ее очень долго, может, полчаса. Несколько раз хочу слезть с нее на хер, но продолжаю. Потом вдруг, почти ничего не почувствовав, спускаю и тут же вырубаюсь.
Просыпаюсь весь в чем-то липком. Это блевотина. Ее вытошнило прямо в палатке, попало и на меня. Кроме нас в палатку втиснулись еще и Вэк с Иркой. Они еще спят, обнявшись. Наверное, тоже ебались, потому что шмотки расстегнуты.
Я вылезаю, кое-как счищаю с себя блевотину чьим-то грязным носком и бросаю его в кусты. У меня бодун, и я начинаю искать в рюкзаках водку, чтоб похмелиться, но ничего не нахожу. Расталкиваю Клока – они с Людкой спят в соседней палатке вдвоем, как короли какие-нибудь сраные. Бык спит прямо у костра.
– Все, пиздец, больше нету, – говорит Клок.
– А пиво?
– И пиво кончилось.
– Тогда не хуй тут больше делать. Пора сваливать.
Один за другим, все встают – заблеванные, злые, с бодуна. Медленно собираемся, переругиваясь между собой, ходим вокруг палаток, как ебанутые лунатики. Снова начинается дождь.
Без настроения идем до станции, садимся в электричку. Я засыпаю и сплю всю дорогу. На вокзале прощаемся с бабами. Мне они уже до жопы. Скорее бы домой: вымыться и в постель.
* * *– Ну, как тебе поход? – спрашивает меня Клок.
Мы сидим на остановке на следующий день и курим.
– Заебись.
– Что будешь летом делать?
– Практика от УПК, потом сборы военные, потом два месяца каникул. А ты?
– До конца месяца учеба, потом тоже два месяца каникул. Бухать будем сегодня?
– А у тебя что, деньги есть?
– А у тебя?
– Откуда?
– Ну, ладно.
Подходит троллейбус.
– Поехали, хоть в город съездим, – предлагаю я.
– Ну, поехали.
#
