Висенте Бласко - Детоубийцы
Нелета тоже поспшила на площадь, привлеченная обрядомъ, бывшимъ однимъ изъ лучшихъ праздниковъ деревни. Въ воскресномъ костюм, она походила на сеньориту изъ Валенсіи. Ея злой врагъ, свояченица С_а_х_а_р_а посмивалась въ враждебной толп надъ ея высокой прической, розовымъ платьемъ, поясомъ съ серебряной пряжкой и ея запахомъ п_о_т_а_с_к_у_ш_к_и, которая срамитъ весь Пальмаръ, заставляя мужчинъ терять голову. Съ тхъ поръ какъ рыжеволосая красавица разбогатла, она страшно душилась, словно желая уничтожить запахъ ила, окружавшій озеро. Она почти не мыла лица, подобно всмъ женщинамъ острова. Кожа ея была не очень чистая, но на ней всегда покоился слой пудры, и съ каждымъ ея шагомъ платье распространяло цлое облако запаха мускуса, который доставлялъ наслажденіе обонянію постителей трактира.
Въ толп произошло волненіе. Онъ пріхалъ! Обрядъ сейчасъ начнется! Мимо толпы прошли алькальдъ съ палкой, украшенной черными кисточками, вс его помощники и делегатъ Асьенды, бдный чиновникъ, на котораго рыбаки смотрли съ благоговніемъ (смутно чуя его огромную власть надъ Альбуферой) и въ то же время съ ненавистью. Этотъ франтъ и естъ тотъ, который утаскиваетъ у нихъ поларровы серебра!
Вс стали медленно подниматься по узкой школьной лстниц, на которой было мсто заразъ для одного человка. Пара карабинеровъ, съ ружьемъ въ рук, охраняла дверь, чтобы помшать войти женщинамъ и дтямъ, которыя могли помшать собранію. Порою любопытная дтвора пыталась оттснить ихъ, но карабинеры грозили прикладами и общали побить малышей, своими криками нарушавшихъ торжественность церемоніи.
Наверху скопленіе было такъ велико, что многіе рыбаки не нашли мста на скамьяхъ и толпились на балконахъ. На однихъ, самыхъ старыхъ, красовались красныя шляпы древнихъ обитателей Альбуферы, другіе надли на голову, какъ крестьяне, платокъ съ длиннымъ концомъ или соломенныя шляпы. Вс были одты въ свтлые цвта, въ плетеныхъ лаптяхъ или босикомъ, и отъ потной тснившейся толпы исходилъ липкій, холодный запахъ земноводныхъ существъ, родившихся среди ила.
На учительскомъ мст помщался предсдательскій столъ. Посредин делегатъ министерства диктовалъ секретарю начало акта. Около него сидли священникъ, адькальдъ, присяжный, начальникъ карабинеровъ и другіе приглашенные, среди которыхъ виднлась фигура пальмарскаго медика, бднаго парія науки, который за пять реаловъ три раза въ недлю прізжалъ лчить огуломъ всхъ страдавшихъ перемежающейся лихорадкой.
Присяжный поднялся съ своего мста. Передъ собой онъ держадъ счетныя книги Общины, чудо гіероглифическаго искусства. Ни одной буквы не было въ нихъ, платежи обозначались всевозможными фигурами. Это было изобртеніе прежнихъ присяжныхъ, не умвшихъ писать, н обычай этотъ такъ и сохранился. Каждому рыбаку была посвящена одна страница. Въ заголовк значилось не его имя, а знакъ, которымъ были снабжены его лодки и сти, чтобы ихъ можно было узнать. У одного былъ крестъ, у другого – ножницы, у третьяго – клювъ лысухи, у дядюшки Г_о_л_у_б_я – полумсяцъ. Присяжному стоило только посмотрть на гіероглифъ, чтобы сказать: "Счетъ Фулана". А остатокъ страницы былъ наполненъ черточками, обозначавшими ежемсяный взносъ подати.
Старые рыбаки хвалили эту систему счета. Такъ каждый могъ проврять его и не было обмана, какъ въ другихъ книжищахъ съ цифрами и маленькими буквами, понятными только господамъ.
Присяжный, живой человкъ, съ бритой головой и дерзкимъ взглядомъ, откашлялся и отплевывался, прежде чмъ заговорить. Приглашенные, сидвшіе вокругъ предсдательскаго стола, отодвинулись и принялись бесдовать между собой. Сначала разбирались дла Общины, въ которыхъ они не могли участвовать. Оникасались однихъ только рыбаковъ. Присяжный началъ свою рчь: К_а_в_а_л_л_ь_е_р_о_с_ъ! И окинувъ властнымъ взглядомъ собраніе, онъ потребовалъ молчанія. Снизу съ площади доносились визги дтворы, кричавшей, точно осужденные, и назойливое жужжаніе женской болтовни. Алькальдъ послалъ внизъ альгвасиля, который обходилъ толпу, чтобы возстановить молчаніе и дать возможность присяжному пристудить къ своей рчи.
Кавалльеросъ! Дло ясное! Его выбрали присяжнымъ, чтобы онъ собиралъ съ каждаго его часть и передавалъ каждые три мсяца Асьенд около 1500 песетъ, пресловутую поларрову серебра, о которой говорила вся деревня. Прекрасно! Но дло такъ не можетъ продолжаться! У многихъ накопились недоимки и лучше поставленные рыбаки обязаны частью возмщать ихъ. Чтобы сдлать впредь невозможнымъ подобный безпорядокъ, онъ предлагаетъ не допускать недоимщиковъ до жеребьевки.
Нкоторая частъ собравніихся встртила эти слова одобрительнымъ шопотомъ. Это были т, кто заплатили подати. Исключеніе изъ жеребьевки многихъ товарищей увеличивало для нихъ возможность получить первыя мста. Однако большинство собранія, боле бдное на видъ, протестовало громкими криками, вскочивъ съ своихъ мстъ и впродолженіи нсколькихъ минутъ присяжнаго не было слышно.
Когда возстановилось молчаніе, вс снова заняли свои мста, поднялся болзненный человкъ, съ блднымъ лицомъ и нездоровымъ блескомъ вь глазахъ. Говорилъ онъ медленно, голосомъ слабымъ, то и дло прерывавшимся лихорадочной дрожью. Онъ принадлежитъ къ числу тхъ, кто не платилъ. Быть можетъ, никто не долженъ столько, сколько онъ! Прошлымъ годомъ онъ вытянулъ одно изъ худшихъ мстъ и уловъ былъ такой ничтожный, что онъ даже не смогъ прокормить семью. Впродолженіи одного года онъ дважды побывалъ въ Валенсіи, перевозя въ лодк два блыхъ ящика съ золотыми галунами, дв игрушки, которыя заставили его просить деьгни взаймы. Вдь самое меньшее, что можетъ сдлать отецъ, это похоронить, какъ слдуетъ, своихъ дтей, когда они навсегда покидаютъ землю! У него умерло двое сыновей отъ недоданія, какъ говоритъ присутствующій здсь о_т_е_ц_ъ М_и_к_е_л_ь, а потомъ онъ самъ заболлъ во время работы лихорадкой, которую влачитъ вотъ уже нсколько мсяцевъ. Онъ не платитъ, потому что не можетъ! И его хотятъ лишить права на счастье! Разв онъ не такой же членъ Общины Рыбаковъ, какъ его отцы и дды?
Наступило тягостное молчаніе, среди котораго слышались рыданія несчастнаго, упавшаго безсильно на свое мсто, спрятавъ лицо въ рукахъ, словно стыдясь своей исповди.
– Нтъ, нтъ!- послышадся вдругъ дрожащій голосъ, поразившій всхъ своей энергіей.
То былъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь. Онъ вскочилъ на ноги, надвинулъ шляпу глубоко на голову, глаза его горли отъ негодованія и онъ говорилъ быстро, перемшивая свою рчь всми памятными ему клятвами и ругательствами. Старые товарищи тянули его за кушакъ, чтобы обратить его внимаяіе на недостатокъ уваженья къ присутствующимъ сеньорамъ. Но онъ оттолкнулъ ихъ локтемъ и продолжалъ. Больно ему нужно обращать вниманіе на эти чучела! Онъ знался съ королевами и героями. Онъ говоритъ, потому что иметъ право говорить! Господи! Онъ старйшій рыбакъ на Альбуфер и слова его должны выслушиваться, какъ приговоры. Его устами говорятъ отцы и дды! Альбуфера принадлежитъ всмъ и позоръ отнимать у человка хлбъ, безразлично платилъ ли онъ Асьенд или нтъ. Разв этои барын нужны жалкія песеты, чтобы поужинать.
Негодованіе старика наэлектризовывало публику. Многіе громко смялись, забывъ недавнее гнетущее впечатлніе.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь напоминалъ, что и онъ когда-то былъ Присяжнымъ. Не мшаетъ, конечно, сурово относиться къ мошенникамъ, избгающимъ труда,- бднымъ же, исполняющимъ свой долгъ, не могущимъ платить по своей нищет, надо протягивать руку помощи! Чортъ возьми! Рыбаки Пальмара не какіе-нибудь нехристи. Нтъ, вс братья и озеро всеобщее достояніе. Дленіе на богатыхъ и бдныхъ годится для жителей материка, для м_у_ж_и_к_о_в_ъ, среди которыхъ есть хозяева и слуги! А въ Альбуфер вс равны. Кто теперь не платитъ, заплатитъ потомъ. Т кто иметъ больше, пусть покрываютъ недоимки тхъ, у кого нтъ ничего, ибо такъ всегда было. Пусть вс участвуютъ въ жеребьевк!
Тонетъ, привтствуя дда, подалъ сигналъ къ шумной оваціи. Дядюшка, Тони, казалось, не сочувствуетъ вполн воззрніямъ отца, но вс рыбаки-бдняки бросились къ старику, обнаруживая свой энтузіазмъ тмъ, что хватали его за блузу или любовно ударяли его съ такой силой, что на его морщинистый затылокъ сыпался цлый дождь колотушекъ.
Присяжный закрылъ съ досадой свои книги. Каждый годъ то же самое. Съ этимъ старымъ людомъ, казавшимся вчно молодымъ, было невозможно привести въ порядокъ дла общины. И съ разочарованнымъ видомъ принялся онъ выслушивать извиненія недоимщиковъ, которые поднялись, чтобы объяснить свою медлительность. У однихъ семья болла, у другихъ были плохія мста, третьи не могли работать изъ-за проклятой лихорадки, которая съ приближеніемъ ночи точно стерегла изъ-за камыша несчастнаго, чтобы вцпиться въ него. И передъ слушателями проходила вся нищета, вся печальная жизнь нездоровой лагуны, точно нескончаемая жалоба.
Чтобы сократить эту безконечную скорбную исповдь, было ршено никогда не исключать изъ жеребьевки. Присяжный поставилъ на столъ кожаный мшокъ съ билетами.
