Махавира - Александр Поехавший
Я беспрерывно кашлял из-за непрекращающегося бронхита. Внутри всё будто умирало и разлагалось, снова и снова. Чем больше лекарств проглатывалось, тем сильнее хотелось пить. Часто мочился в постель по ночам, ибо под впечатлением от диафильма по-другому быть не могло. Синий аппарат, я заряжал туда моток с плёнкой. В кромешной темноте экран проецировался на белую дверь. Я брался потихоньку крутить ручку, и начиналось пространственно-временное представление. Кадры с пояснительным текстом, так просто, но этот запах раскалённого пластика, такая горячая лента в конце. Мне нравилось трогать всё аномально тёплое, пребывать в прогретом. От холода моё тело плакало, болезни очень легко проскальзывали вовнутрь. Астма давала им добро на раскручивание.
В детский сад я практически не ходил.
Дешёвые синтетические мелкокристаллические порошки разводились в трёхлитровых банках и выпивались как можно быстрее. Всё что нужно было сделать: просто добавить воды. Слыло, что в юпи было много химии, а с инвайтом всё было превосходно. Из-за плачевного усваивания пищи мышечная дистрофия была гарантирована. Главным видом личной покупки была жвачка. Это был популярнейший товар, особенно когда вместо наклеек появились переводилки. Марка Напугай. Жвачка Напугай один, Напугай два, три и дальше. Отличие в переводилках: в Напугай один были сосущие черви, в другом предметы типа лезвия, гвоздей со следами крови, потом появились насекомые. Нужно было намочить фантик и придавить к телу. Картинка держалась недолго, но так не хотелось смывать, даже когда уже всё крошилось и падало ошмётками. Все ходили щеголяли своими исклееными руками, можно было увидеть очень редкую переводилку. Чтобы покупать жвачки и чупа-чупсы я сдавал бутылки.
У каждого имелся нож — главное развлечение середины 90. Правила игры бережно передавались из уст в уста, а новички сначала просто смотрели, тщательно наблюдаешь — потом воспроизводишь. Появилась радуга из пластиковых колец, что переливались при движении рук, как чаши весов. Все её захотели. Явились самолётики на верёвочках, крутишь вокруг на верёвке и он ещё вжжикает. Да, хотим самолётик.
Я любил в догонцы, самая простейшая и весёлая забава. Нужно было нагнать убегающего и коснуться его рукой. Он мается, превращается в зомбака, всё что угодно.
Я любил всех приводить в гости и мать кормила их. Ходить в гости в девяностых — просто сидеть в одном помещении и делать вид, что присутствуешь, ведь с собой у тебя ничего не было, ни в карманах, ни за душой.
Меня не интересовали ни девочки, ни мальчики. Всё, что мне хотелось — это игрушки, которыми можно было управлять и последовательно проводить над ними опыты. Роботики — разные головы зверей с телом человека были вышкой. Я капал из пузырька одеколон и надзирал, как деформируется от горения тело. И пока полыхал один, я поднимал его и капал на другого. У меня также имелась одна мягкая игрушка — это розовый мишка. Я разрезал его ножом и запихивал внутрь всё, что влезет, а потом снова зашивал. Красил красной акварелью будто это была настоящая кровь.
Я бегал в догонцы со сложностями — надо было использовать лазилки, они были архинебезопасные: неустойчивые, высокие, низ — жесточайший бетон с мелкой крошкой из острых камешков.
В ванне самой благоприятной температурой было на грани ожога, как в аду — поджариваешься, но никогда не умираешь.
Балаково локализовался на берегу реки. Мы жили в центре города на восьмом этаже. Я нанизывал соску на смеситель и заполнял её до самого предела и как же она красиво летела с высоты и оставляла после себя влажное кричащее пятно.
Пляж рукой подать, народу раз-два и обчёлся, катамаранов вообще одна штука. Много детей бросилось толкать надводный агрегат наподобие чилвелоканоэ. И я за компанию зацепился и стал увлекаемым где глубина ногами не встать. Встал выбор цепляться дальше или спрыгнуть. Над головой зиял сияющий столб смертоносной воды и вертикальные лучи солнца пробивали толщу. Я должен был умереть тогда, а может я это и сделал. Мужские ноги коснулись дна и бдительный ведь хозяин как-то заметил такую незначительную трагедию. Вскоре вместе с другим заплывшим за грань нет дна меня возвращала женщина, а взбешённый отец грозил с пляжа кулаком. Этот проблеск того, как можно заметить мельчайшее побудил меня тренировать наблюдение.
Первый опыт произошёл лёжа на паласе и в дерзких попытках посмотреть, что под юбкой молодой подруги матери у нас в гостях.
На первое сентября я пошёл в школу (изумительно). На втором сентября уже был урок литературы и все читали на скорость. Чем ближе ко мне пододвигало учительский учебник, тем ярче накручивало в животике. Я начал публично читать и по ходу обкакался и сразу привстал. Такой мелкий и понимал уже, что может просочиться, что тогда все обратят на меня жадное внимание. Я галантно и аккуратно, без дёрганий, стойко держал поднятой руку. Молодая учительница с такими добрыми глазами, я легонько выразил ей руками, что нужно склониться пониже, чтобы ухо её оказалось на уровне моего рта. Я сразу сказал, что обкакался и ничего лишнего. И она велела мне сложить портфель, одеть курточку с крючка и идти домой. Дома в ванне я смывал душем с себя всё.
В этот же судный день высохший и отдохнувший я ринулся беситься во дворе. На улице устроили догонцы. Я почти никогда не маялся, потому что быстро убегал от преследования и ловко лазил по лазилке как австралопитек. Ничего из момента падения не было запечатлено в моей дырявой памяти. Удивительно, что можно было так просто вырезать такие кусочки.
Я разинул глаза и наблюдал себя очень кратко качающимся в белой карете с крестом. Потом палата, набитая людьми. Все сразу спрашивали, кто меня это так, это кто. Единственным наблюдаемым мною состоянием была тошнота и когда в голове жутко мутит и штормит. Под койкой выручал железный таз. Я блевал, потому что так всё кружилось и вертелось, что дойти до туалета было невозможно. Это злачное место было перевалочным пунктом для первичной сортировки увечных, избиенных, сбитых машинами.
Лишь через три дня меня перевели в палату из двух людей, где я смог взглянуть на себя. Правая сторона лица с эпицентром в виске радиально накрывала чёрным пятном. Зачем-то кололи в жопу инъекции целый месяц при ушибе мозга. Как это могло помочь исправить сотрясение ума
