Ирвин Уэлш - Кошмары Аиста Марабу
Мама с папой, очевидно, уже сами успели поругаться на этот счет, и были оба на таком взводе, что за столом, казалось, воздух сгустился вокруг них. Я быстро и нервно поел, горя желанием удалиться; я чувствовал, что одно неверное слово или движение может спровоцировать кровавое побоище.
– Мясо горячее… – сглупила Ким. Джон бросил на нее злобный взгляд.
– А ты хочешь, чтоб было холодное, ёб твою? Твоей маме большого труда стоило приготовить этот ужин! Прояви хоть каплю уважения, знаешь-понимаешь, хоть каплю уважения.
Вот это действительно было уже опасно, ведь на Ким Джон наезжал крайне редко: она как-никак была его любимицей. Ким надулась и повесила голову. Казалось, она размышляет, не прибегнуть ли к проверенному способу, а именно: разреветься, чтобы привлечь внимание, но, отвергнув этот ход, погрузилась в тяжкие раздумья, что бы ей такого предпринять.
Вет тоже вписалась в действо:
– Тони, не спеши ты, блин. Тебя, Рой, это тоже касается. Еда никуда от вас не убежит, ради Бога.
Мама всегда казалась мне молодой и красивой. Теперь она представлялась мне кривой и изможденной старой ведьмой, чьи глаза уставились на меня из-за пятен расплывшейся туши. В ее длинных черных волосах я заметил посеребренные пряди.
Да пошла она, да все они! Я стану сильным. Сильный Стрэнг. Уж я-то позабочусь, чтобы мое имя знала каждая собака.
Я буду…
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ в кошмары с аистом Марабу.
8. Злоключения в холмах
Когда мы приехали в тайную гостевую резиденцию в Джамбола для рандеву и отчета о состоянии работ, старый толстый Доусон выглядел просто отвратительно. Его хитрые, слезящиеся глазки потемнели, а загорелый зоб дрябло свисал, подрагивая на подбородке. Он не был похож на человека, довольного жизнью, и то, что мы были источником его беспокойства, было более чем очевидно.
Понятно, что нам еще не удалось установить место гнездования нашего Марабу: слишком мало было следов. Откровенно говоря, мы с Сэнди относились к охоте как к увеселительной прогулке, и Доусона это совсем не радовало. Он холодно поздоровался с нами и поспешил усадить на угол дубового стола зала заседаний, после чего удалился на минуту. Сэнди повернулся ко мне и прошептал:
– Толстяк Доусон взбешен не на шутку, – паническая нотка пробралась в его голос: – Да будь я проклят, если знаю, чего он так разгорячился. Как будто Джонни Аист – это…
В этот момент Доусон вошел в комнату и втиснулся в кресло напротив нас. Его похожие на непропеченные булки пальцы барабанили по столу, потом он вздохнул.
– Меня окружают одни идиоты, чьи головы заняты гомосексуальными фантазиями, а не тем, как отловить наконец этих кровопийц, – презрительно рявкнул он. Сэнди сидел с виноватым видом. Это меня раздражало, ведь мы все делали, как надо. Я уже собирался что-то сказать, как Доусон повернул пятнистое лицо к своему лакею Дид-ди: – Либо это, либо полная некомпетентность и мятеж.
Низкожопый слуга что-то пробормотал и зашаркал прочь из комнаты, глядя себе под ноги.
Я решил, что ради спортивного интереса лучше будет довести Доусона, нежели вступать в конфликт. Жирный гоблин был нам все еще нужен. Без его помощи надежд на то, что мы обнаружим Марабу, было мало.
– Успокойся, Лок, – улыбнулся я. – Не кипятись. Откупорь бутылочку-другую пивка…
– Какого черта ты меня успокаиваешь, когда вокруг меня все рушится, – отрезал он. Изумрудный лес кишит Марабу, которые только и знают, как все истреблять, а здесь, прямо у меня под носом, в Джамболе, начинаются волнения среди аборигенов… Сэди!-крикнул он. – Сэди!
Его черная мадам иностранка вошла в комнату.
– Да, миста Досса?
– Что тут происходит, Сэди? Скажи мне… кто-нибудь, объясните! Локарт Доусон то, Локарт Доусон это… ну да, давайте все затопчем Локарта Доусона! Давайте все забудем, что Локарт Доусон спас этот парк от полного вымирания!
Сэди печально покачала головой.
– Каждый знаэт, что вы наш друх, миста Досса. Каждый знаэт, что у нас ничего нэт, пока вы нэ пришли сюда сдэлат всэх нас сильный. Всэ наши люди уважат и любит вас. Только нэкоторые молодые бунтоват, как всэгда делают молодые. Мальчики эти будут сэрьезно наказан за грэ-хи, миста Досса.
Доусон заложил руки за голову и почесал шею. После чего он протяжно вздохнул.
– Я по природе своей человек вполне терпимый, Сэди, но я верю в силу примера и в наказание как итог преступления, и все такое. Иначе это дает повод дурной поросли думать, что они выиграли битву. Так вот им мое решительное нет. Предупредите этих так называемых «бунтарей», когда будет облава, что я лично намерен присматривать за их поведением. Травля Локарта Доусона становится в этих краях бурно развивающейся отраслью. В этой сфере содействия от меня не ждите, спасибо большое. Можете им сказать, что Локарт Доусон еще ни перед кем никогда не отступал и теперь не собирается.
– Ест, миста Досса.
– Конечно, – обиженно заблеял он, – конечно, возможно, когда-нибудь Локарт Доусон решит, что все это не стоит его усилий и просто уйдет. Что тогда с вами станет, а?
– О нэт, миста Досса нэ уйти, нэ оставит нас, пожалуста, нэ оставит нас! Вы человек особэнный, миста Досса, мы вас очен любит и нэ может бэз вас жит! Пожалуста, нэ оставлят нас!
Сэди уже стояла на коленях, припав к его ногам. Он взъерошил ее темные волосы.
– Ладно, Сэди. Спасибо.
Женщина встала и удалилась со слезами на глазах. Она заслужила «Оскара».
– Похоже, они вас любят, – отвесил Джеймисон театральный комплимент.
– Да, любят, Сэнди. Могу честно признаться, что в целом я весьма уважаемый человек, многие относятся ко мне с восхищением. Однако есть немногие, которые считают, что Локарт Доусон – слизняк, комический персонаж. Что ж, когда их приведут сюда в наручниках мои силы безопасности, мы учиним им допрос с пристрастием, а потом посмотрим, что я за комический персонаж.
Я поднял бровь и взглянул в сторону Доусона.
– Допросы – это моя слабость, – объяснил Доусон. – Обожаю задавать вопросы – это у меня в крови. Я спрашиваю все у всех: например, почему у нас такие огромные государственные дотации убыточным отраслям, при этом гранты на развитие бизнеса для преуспевающих так невелики. На самом деле я спрашиваю, зачем вообще существуют государственные дотации.
Я улыбнулся в ответ.
– Очень дальновидный подход, Локарт, это вам не стремление сохранять на вечные времена узкие экономические интересы преуспевшей, но духовно обнищавшей элиты за счет менее удачливых собратьев. Воистину такие допросы направляют человеческий род к самореализации, к выполнению своего вселенского предназначения. В основе же явно чувствуется глубокая философская подоплека.
Доусон изучающе посмотрел на меня, проверяя, не смеюсь ли я над ним. Похоже, он так до конца и не понял, но решил воспользоваться преимуществом, которое дает сомнение.
– Вот именно, Рой! Ты настоящий философ! – улыбнулся он, сверкнув жемчужными зубами и представив на мое обозрение дорогущие протезы.
– Вы расправитесь с этими неблагодарными мятежниками, Локарт, – подбодрил я его.
– Они забыли, что сами меня сюда позвали, – сказал Доусон, – впрочем, как и жители Изумрудного леса. Я сделал это для них.
– Так в Изумрудном лесу одобрили слияние ваших компаний? – заинтересованно спросил я.
– Больше я ничего не могу сказать, Рой. К сожалению, я не настолько свободен, как эти горячие головы, чтобы разбрасываться обвинениями. Локарт Доусон не может позволить себе такой роскоши. Я вынужден молчать, будучи связан уставом компании и положением члена совета директоров ОАО Джамбола Парк. А теперь к делу: какие подвижки в истории с Марабу?
– Как я уже сообщал вам вчера по телефону, гнездо мы еще не обнаружили. Однако не все так безрадостно… Сэнди, – я повернулся к Джеймисону; тот встал, подошел к рюкзаку и, вытащив большую карту местности, разложил ее на столе.
Сэнди надел очки в стальной оправе и начал:
– На этой карте обозначены основные колонии фламинго в этом районе и примерные миграционные пути.
– Ну и что, мы-то говорим о Марабу! – загудел Доусон.
– Дайте мне закончить, – с петушиной заносчивостью отпарировал Сэнди, что вызвало во мне короткую вспышку восхищения. Доусон нехотя уступил, и Сэнди продолжал: – Направление миграции указывает на быстрое перемещение колоний фламинго из района озера Тор-то на север, в сторону границы.
– Мы не можем позволить себе упустить наших фламинго… – вздохнул Доусон.
– Да, но слушайте дальше. Единственное, что может вызвать массовое бегство фламинго такого масштаба, – это присутствие большого количества хищных птиц, питающихся падалью, известных нам как Аисты Марабу.
– Да… но…
– Марабу обратили в бегство все колонии фламинго, встречавшиеся им на пути. Нетронутыми остались только колонии на северо-восточном берегу озера Торто. Туда-то Марабу и направляются.
