Брет Эллис - Гламорама
Острый запах пороховой гари висит в воздухе.
Пытаясь не грохнуться в обморок, я поднимаю с пола пистолет, наклоняюсь и прикладываю дуло к веревке, которой прикреплено устройство на второй руке.
— Стреляй! — хрипит он. — Стреляй!
Я засовываю ствол в узел из цепочек и веревок и нажимаю на спусковой крючок.
Ничего не происходит.
Бентли, подвывая, дергается, пытаясь ослабить свои путы.
Я вновь нажимаю на спусковой крючок.
И снова ничего.
Пистолет не заряжен.
В свете фонарика видно, что лицо Бентли по мере того, как кровь вытекает из раны, заливает смертельная бледность, а из открытого рта по-прежнему вырывается свистящее дыхание.
С трудом сдерживая дрожь в руках, я начинаю бессмысленно дергать за канаты и цепочки, пытаясь развязать узлы, а вой ветра за окнами становится все громче и громче.
Пролетает еще один жуткий миг.
И снова щелчок. На этот раз — на левой ноге.
Тишина
тц тц тц тц
Затем жужжание.
Бентли, поняв, что сейчас произойдет, начинает вопить еще до того, как адская машина срабатывает, а я чувствую, как у меня вокруг ширинки расползается мокрое пятно, и я отскакиваю в сторону, вопя вместе с Бентли, и тут раздается этот чавкающий звук.
За ним — жуткий хруст.
Ногу Бентли отрывает в колене, и когда я опускаю глаза вниз, я вижу, как она, пролетев по полу, с глухим звуком ударяется в стену, забрызгивая ее кровью, и тогда я кричу в приступе отвращения.
Бентли теряет сознание от шока, но потом боль вновь заставляет его очнуться.
Я зажмуриваю глаза.
Срабатывает устройство на второй ноге.
— Пристрели меня! — визжит Бентли, глаза его выпучены от боли, кровь хлещет изо всех ран.
В отчаянии я пытаюсь отвязать хотя бы то устройство, что прикреплено к груди. Кровь молотком стучит мне в виски.
— Пристрели меня! — все визжит и визжит Бентли.
Таймер издает характерную последовательность звуков.
Я подношу «вальтер» к голове Бентли и бессмысленно щелкаю курком, нажимая раз за разом на спусковой крючок.
Вот отрывается вторая рука, и пентаграмму, нарисованную над кроватью, заляпывает брызгами крови. Язык Бентли вываливается изо рта, и в предсмертных судорогах он откусывает его кончик.
Устройство на груди начинает жужжать.
Взрыв.
На месте груди у Бентли — огромная дыра.
Из разорванного живота вываливаются кишки. Огромный кровавый шматок прилипает к потолку, и в комнате начинает пахнуть сырым мясом — отвратительный жуткий сладковатый запах — и, поскольку в комнате невероятно холодно, над ранами Бентли и над лужами крови начинает клубиться пар, а по всему полу разбросаны ошметки мяса, и у меня затекли ноги оттого, что я так долго сижу на корточках, так что я пошатываюсь, когда встаю, а ветер за окнами продолжает завывать.
Я начинаю пятиться к выходу, слыша странные хлюпающие звуки — это клочки мяса сползают по стенам и падают на пол — перекошенное лицо Бентли все забрызгано ярко-алыми каплями, рот открыт, тело лежит в поблескивающей луже крови и мясного фарша, которая становится все шире и шире, и я выхожу в коридор, сжимая в одной руке фонарик, а второй, залитой кровью, пачкая стены, за которые я вынужден хвататься для того, чтобы удержаться на ногах.
6
Задыхаясь, я кидаюсь в ванную, пригибая голову и стараясь не отрывать взгляда от пола даже тогда, когда мне приходится огибать углы. В зеркале над умывальником лицо мое выглядит так, словно кто-то разрисовал его кровью, а рубашка спереди густо заляпана кровавым фаршем, поэтому я, истошно вопя, стягиваю с себя одежду, а затем бросаюсь под душ, скребя ногтями грудь и выдирая волосы, после чего, зажмурив глаза, бессильно расползаюсь по кафельной стене.
Я нахожу чистую одежду в комнате Бобби и в полубеспамятстве напяливаю ее на себя, стараясь при этом все время следить за дверью. В каком-то странном оцепенении, обливаясь слезами и почему-то что-то тихо напевая себе под нос, я поспешно завязываю шнурки на парусиновых туфлях от Sparry.
Я ковыляю по коридору, ускоряя шаг на верхней лестничной площадке, чтобы быстрее миновать комнату Бентли, потому что я не могу заставить себя даже посмотреть в ее сторону, и я беспрестанно рыдаю, но тут я внезапно останавливаюсь как вкопанный, потому что теперь весь дом наполняет новый запах, перебивший даже вездесущий запах дерьма.
Только подойдя к входной двери, я понимаю, что это такое.
Так пахнет жарящийся попкорн.
5
На улице уже совсем стемнело, ветер громко завывает где-то высоко в небе над двором, по которому я иду, дождевые капли текут по моим щекам, а ветер гоняет по земле золотистые, зеленые и фиолетовые кружочки конфетти, громоздя из них сугробы вдоль стен, а велосипеды, которых я никогда прежде не замечал, валяются на земле, и их колеса вращаются в осеннем воздухе. В углу я вижу какую-то неясную тень и замираю как вкопанный, и тут же во дворе наступает абсолютная тишина — это знак, по которому мне следует медленно приблизиться к тому месту, где я кого-то заметил.
Над головой Джейми нарисована еще одна неряшливая пентаграмма, под которой кривыми красными буквами написано:
ИсЧЕзаТЬ
ЗдесЬ
Пустая бутылка «Absolut» валяется на земле рядом, а сама Джейми сидит прислонившись к стене, в глубоком ступоре, почти невменяемая, а когда я прикасаюсь к ее отечному лицу, я чувствую, что оно пышет жаром. Я присаживаюсь на корточки рядом с Джейми. Ее глаза закрыты, и когда она приподнимает веки, она узнает меня, но не проявляет никакого интереса, так что мы просто безразлично разглядываем друг друга. На Джейми — белый брючный костюм от Gucci, воротник пиджака слегка запачкан кровью, но я не вижу ран, потому что кто-то завернул все тело в непрозрачный пластик.
— Джейми… с тобой все в порядке? — спрашиваю я загробным голосом. — Тебе помочь?
Слабый вздох. Она что-то говорит, но я не могу расслышать слов.
— Что ты сказала? — переспрашиваю я. — Я тебя не слышу.
— Ты же… должен быть сейчас… в гостинице, — выдыхает она.
— Давай я позову кого-нибудь на помощь…
— Не надо никого звать, — шепчет она, а затем пытается показать рукой на что-то находящееся у меня за спиной.
Я поворачиваюсь и всматриваюсь. Посреди двора лежит матрац, на котором убили Тамми Девол, наполовину сгоревший, превратившийся в обугленный комок, усеянный белыми и золотистыми конфетти.
— Я вызову «скорую помощь», — говорю я.
— Нет… не надо, Виктор, — говорит она приглушенным голосом.
— Я хочу помочь тебе, — говорю я, изо всех сил стараясь звучать оптимистично.
Она хватает меня за запястье, ее веки опущены, лицо напряженное и уставшее:
— Нет. Не надо никого вызывать.
— Что здесь случилось? — спрашиваю я.
— Полный… пиздец… — шепчет она, слабо улыбнувшись.
Ее начинает бить озноб, и она перестает обращать на меня внимание.
— Эй, Джейми, приди в себя — так что здесь случилось?
— Я… видела… сцену… где ты в посольстве, — шепчет она. — Они… солгали тебе, Виктор.
Джейми все дрожит и дрожит, а я смахиваю конфетти с ее волос.
— Насчет чего? — спрашиваю я. — Насчет чего они мне солгали?
Я охрип оттого, что сегодня много плакал, а у Джейми голос тихий и глухой, как голос привидения или человека, который говорит во сне, и откуда-то издалека доносится такой звук, словно что-то разбилось от порыва ветра.
— Палакон работает против японцев, — говорит она поспешно, и лицо ее искажает боль. — Но и на них он… тоже работает.
Она начинает визгливо хихикать как девчонка.
— При чем тут японцы? — спрашиваю я.
— Во всем… замешаны… японцы, — говорит она. — Все принадлежит… японцам… деньги из японских банков… они оплачивают все, Виктор.
Она начинает перечислять, как во сне, голосом, лишенным всякого выражения:
— Пластит… детонаторы… цифровые таймеры…
— Но зачем это японцам? — спрашиваю я, поглаживая ее по голове как ребенка.
— Потому что они… хотят, чтобы… твоего отца избрали.
Пауза.
— Куда избрали?
— Палакон также… работает против… твоего отца, — шепчет она. — Ты меня слышишь, Виктор? — Она пытается рассмеяться. — Твой отец… нанял его… но он работает против него… при этом.
Порыв ветра внезапно врывается с воем во двор.
— Потому что он… одновременно работает на людей… которые не хотят, — что-то внутри заставляет ее дернуться, — чтобы твоего отца… избрали.
— Палакон сказал мне, что мой отец нанял его, Джейми, — говорю я.
— Но Палакон… противоречит сам себе… — продолжает она дрожащим голосом. — Я видела… видеозапись этой сцены… в посольстве… и он солгал тебе. Он знал о том, что я связана… с Бобби… когда посылал тебя. Он солгал тебе.
— Но зачем Палакон послал меня, Джейми?
— Твой отец хотел, чтобы ты… уехал из страны, — говорит она. — Палакон это выполнил, но… но люди, которые не хотели, чтобы твоего отца избрали… тоже имели с ним контакт… и у них на уме… был совсем другой план. — Она вздыхает. — Разработка…
