Мик Фаррен - Джим Моррисон после смерти
– То есть, выходит, мы – тайные агенты Господа Бога? Пусть даже мы сами об этом не знали?
Бог улыбнулся:
– По-моему, ни для кого не секрет, что пути мои неисповедимы.
Джим пожал плечами:
– Да мне, собственно, по барабану. Агент так агент.
– Причём очень хороший агент. Так что можешь собой гордиться. Имеешь полное право. – Бог обозначил весьма недвусмысленным жестом, что герой заслужил аплодисменты, и большинство из присутствующих послушно зааплодировали. Но только не Эйми. Она стояла вся красная и надутая – будто обманутая жена, открывшая все измены мужа.
– И что теперь, Господи? Что мне делать теперь, когда ты – в тайном сговоре с моей сестрой и двумя известными на все Посмертие алкашами – уничтожил мои Небеса, которые я создавала к твоей вящей славе и вложила в них столько труда? Что мне делать?
– Делай что хочешь, Эйми. Я уже стабилизировал это место, так что оно не разрушится окончательно. Если хочешь, можешь вернуть своих Бэмби и птичек и устроить здесь тематический парк развлечений, что-то вроде посмертного Диснейленда. Делай что хочешь, только не трогай религию.
– Но я всю свою жизнь посвятила религии.
– Ты хорошо потрудилась, но теперь этот этап завершился. Попробуй заняться чем-нибудь ещё. Повторяю: никаких религиозных мотивов – иначе тебе будет плохо. Помнишь книгу пророка Иезекииля, глава 25, стих 17[77]? Вообще-то я мирный, но если меня разозлить, то я страшен в гневе. – Он отвернулся от Эйми. – Вопросы есть?
Джим потянулся. На него вдруг навалилась такая усталость…
– То есть мы своё дело сделали? В смысле я, Док и Сэмпл?
– Вы своё дело сделали. И, как я уже говорил, боги вам благодарны. А это, знаешь ли, немало.
– Значит, мы можем отдыхать? Никаких больше секретных миссий?
Бог улыбнулся:
– Можете отдыхать. Имеете полное право. Можете с Доком устроить обширный поход по барам. Или, если тебе хочется приключений, можешь присоединиться к дионисийцам – насколько я понимаю, они готовят новый поход на сторонников Аполлона. Или, если тебя привлекают порок и разнузданность, можешь отправиться на вершину Катег-Кла – выть на луну и плясать вместе с Великими. Хотя, как я понял, у вас с Сэмпл что-то такое наметилось…
Док задал вопрос по существу:
– А как нам отсюда выбраться?
– Ну, это просто.
Бог ткнул пальцем вниз и описал над землёй круг, потом отступил на два шага – и открылся портал, что-то вроде большой ямы.
– Он перенесёт вас, куда захотите. В любое место, которое только можно представить.
Бог подхватил кошку и поднялся вертикально вверх. Остановившись на высоте футов в двенадцать, он поплыл в воздухе прямо к экрану над озером, а потом просто вошёл в него и превратился в изображение на экране. Доктор Укол предложил ему сигару. Господь Бог принял её с благодарным полупоклоном, и Укол поднёс ему зажигалку.
– Ну что, к Хокингу?
Бог кивнул:
– К Хокингу. Хоть для него время – понятие относительное, но всё равно он, наверное, уже заждался.
И четверо очень разных богов пошли прочь. Крупный план на экране сменился дальним, камера как бы отъехала далеко назад, и стало видно, что боги идут по дороге из жёлтого кирпича.
– Знаете, мне иногда кажется, что Хокинг мудрее всех нас, вместе взятых.
– Но он всего-навсего смертный.
– Вот и я говорю: странно, да?
Голоса богов стихли вдали, и экран медленно опустился в озеро. Одна из монахинь нервно взглянула на Дока:
– Так это правда был Бог?
Док хрипло расхохотался:
– Правда-правда, сестра. Это был Бог. Никакой самозванец не смог бы поставить такой спектакль. Его костюм. Кошка. Английский акцент. Вообще весь антураж. Да, милая, можешь не сомневаться: ты только что встретилась с Господом, Всеблагим и Всемогущим.
Док уже наклонился над ямой портала и смотрел на искрящееся радужное свечение, которое, кажется, протянулось в бесконечность. Он был уверен, что Сэмпл и Джим тоже уже подошли сюда, но когда обернулся, с удивлением обнаружил, что они так и стоят, где стояли, и, судя по бурной жестикуляции, о чём-то яростно спорят. Эйми стояла неподалёку и напряжённо смотрела на них. Док не слышал, что они говорят, но сразу же сообразил, в чём дело. Сэмпл разрывалась между сестрой и Джимом – между долгом и чувством. Поскольку сестры Макферсон были когда-то одним существом, Док понимал, что конфликт неизбежен. Он хотел подойти и сказать своё веское слово, но передумал. Лезть в семейные споры – дело неблагодарное. С другой стороны, время уже поджимало. Большинство монахинь уже покинули Небеса, причём некоторые из них были в таком замешательстве после всех недавних событий, что поснимали свои монашеские плащи и вступили в портал полуголыми, только в трусиках и бюстгальтерах – Док ещё подумал, что это будет весьма провокационное зрелище, когда девицы появятся там, куда они сейчас направляются.
Похоже, спор Джима и Сэмпл зашёл в тупик, и Док подумал, что единственное, что он сейчас сможет сделать, – это попробовать на расстоянии подтолкнуть их к решению.
– Мне не хотелось бы вас прерывать, молодые люди, но нам уже надо решать, куда мы идём, – и идти. Портал скоро закроется.
Джим повернулся к нему:
– Ещё минутку, Док.
– У нас нет минутки. Нам надо идти, пока там ещё есть энергия.
Джим сказал Сэмпл что-то и подбежал к Доку.
– У нас проблема.
– Нам что, было мало проблем?
– Это немного другая проблема. Сэмпл хочет остаться.
Хотя Док уже понял, что к этому шло, он всё равно оглядел разрушенные Небеса в притворном ужасе и изумлении:
– Кто же в здравом уме захочет здесь остаться?! Тут даже бара нет.
– Когда тут всё рушилось – до того, как явился Бог, – Эйми вытащила из неё обещание остаться и помочь ей тут все закрепить.
– Но это же бред. Зачем Сэмпл здесь оставаться? Бог уже стабилизировал это место, и Эйми знает, что так, как здесь было раньше, уже не будет. Если она попытается восстановить Небеса в их изначальном виде, Бог ей устроит все кары небесные, так что мало не покажется.
– Сэмпл дала слово. Она говорит, что не может сейчас бросить Эйми. Что ей надо остаться с сестрой, пока та не встанет на ноги.
– Так какие проблемы, сынок? Мы с тобой отправляемся на Катег-Кла, а Сэмпл присоединится к нам позже. Когда решит, что она уже выполнила все свои родственные обязательства и больше уже никому ничего не должна.
– Боюсь, всё не так просто.
– Это всё из-за того, что они раньше были одним существом?
– Откуда ты знаешь?
– Догадаться несложно.
– Сэмпл говорит, что когда её не было рядом, у Эйми тут всё развалилось.
– И теперь Эйми боится разделиться с сестрой?
– Что-то типа того.
– То есть всё это грозит затянуться?
Джим огорчённо кивнул:
– Очень похоже на то. Я хочу, чтобы мы с Сэмпл были вместе, но я здесь долго не выдержу.
– Если ты тут останешься, с Сэмпл – и с сестрицей Эйми в качестве бесплатного приложения, – то вашей любви хватит максимум на три недели.
– Ты же мне сам говорил, что время – понятие относительное.
– Но не когда речь идёт о человеческих отношениях.
– Так что же мне делать, Док?
Док вздохнул:
– Когда человек ослеплён любовью, ему бесполезно давать советы. Он всё равно не послушает. Но ты ведь знаешь, что ждёт вас в будущем – в одном из возможных его вариантов?
– Старый дом на болоте?
– А что ещё?
– Наверное, стоит ей рассказать. А то она так на меня набросилась, что я себя чувствую просто мерзавцем, потому что не хочу оставаться.
Док предостерегающе поднял руку:
– О подобных видениях никому не рассказывают. Ни к чему искушать судьбу.
Док с Джимом одновременно взглянули на Сэмпл и Эйми. Сестры о чём-то яростно спорили. Сэмпл вся как-то сжалась и сгорбилась, будто уже признавая своё поражение и уступая напору сестры.
– Нет. Я всё-таки ей расскажу.
Джим уже развернулся, чтобы идти к Сэмпл, но Док удержал его, схватив за руку:
– Лучше не надо, Джим. Это может закончиться очень плохо.
Джим недоверчиво покосился на Дока:
– Это вроде того, как ты загадал желание, но если кому-нибудь скажешь, что ты загадал, то желание не исполнится?
– Нет, но, в общем и целом, концепция верная. Кстати, вот она сама к нам идёт.
Когда Сэмпл подошла ближе, Джим увидел, что она едва сдерживает слёзы. Эйми тоже направилась в сторону Дока и Джима, но не так быстро, как Сэмпл. Док махнул ей рукой – мол, не подходи, пусть Джим и Сэмпл спокойно поговорят.
Сэмпл взглянула на Джима с такой болью, что ему самому стало плохо.
– Мне надо остаться с ней. Все её бросили. Нельзя оставлять её здесь одну, без поддержки. Она всю свою жизнь посвятила Богу. А теперь у неё ничего не осталось. Если я её брошу, она погибнет. Просто исчезнет.
