Дэвид Боукер - Как стать плохим
— А, Каролина, — мрачно молвила она. — Хоть бы позвонила…
— Решила сделать вам сюрприз, — с убийственной улыбкой ответила Каро. — Кстати, это Марк.
— У тебя столько парней, что всех не упомнишь.
Не то чтобы я сноб, но все же для служанки она вела себя довольно странно.
— Твоя дочь пришла! — крикнула женщина, удаляясь от нас по выстеленному ковровой дорожкой коридору.
— Это кто? — спросил я.
— Эйлин, — бросила Каро. — Злая мачеха.
Отец Каро сидел наверху в зловонном кабинете и с помощью лупы изучал какую-то книгу. Радио выплевывало новости так громко, что даже бывалые рокеры зажали бы уши. Вокруг громоздились книги — на полу, на всех предметах мебели. Не хватало только книжного шкафа.
Что бы там Каро ни говорила, выглядел Гордон неважно. Посеревшее лицо, налитые кровью глаза, раздувшееся брюхо. Наверное, таким Санта Клаус добирается домой после Рождества.
Несколько мгновений мы стояли в проходе, не привлекая его внимания. Потом Каро подошла к отцу и чмокнула его в щеку.
— Привет, милая! — воскликнул он. Кажется, он действительно был рад видеть дочь.
— Пап, знаешь, кто это? — Каро кивнула на меня. — Мы встречались, когда я училась в школе.
Гордон растерянно уставился на меня и несколько раз щелкнул пальцами.
— Да… Конечно! Джон… Джим?.. Джейсон! Ты держал китайский ресторанчик.
— Он что, похож на китайца? Нет, пап. Это Марк. Марк Мэдден.
Гордон нахмурился и покачал головой.
— Не помню.
Каро жестом попросила меня выйти и закрыла дверь. Я принялся ходить взад-вперед по коридору. В доме было довольно промозгло, хотя батареи работали вовсю.
Я вышел в переднюю. На стене висела фотография молодого темноволосого Гордона. Он копал в саду и курил трубку, а перед ним стояла пухленькая светловолосая девочка со знакомой гримаской на лице. Девочка держала в руках совок. Наверное, на фотографии ей было года четыре. Милый снимок из семейного альбома.
Я подошел к полке с книгами — поглядеть, есть ли что украсть. Одни дрянные книжонки — неудачные издания неплохих авторов. Единственным исключением являлось первое британское издание «Заводного апельсина», правда, без суперобложки. Я никогда не встречал этой книги в твердом переплете, так что сел на диван и принялся ее изучать.
Я почувствовал, что на меня кто-то смотрит, поднял глаза и увидел Эйлин.
— Только не вздумай ее прихватить. Каро всегда так делает. Каждый раз, когда она приходит, из дома что-нибудь пропадает. — Эйлин поставила поднос с чаем на расшатанный столик. — Оставлю здесь. Их лучше не беспокоить.
— Спасибо.
Она улыбнулась, чтобы дать мне понять, что пошутила насчет кражи книг. Впрочем, мы оба знали, что не пошутила.
— Пей, пока не остыло. — Она вышла, умудрившись каким-то образом вложить в обычную фразу холодное осуждение.
Я налил себе чаю, но только собрался пить, как хлопнула дверь, и на лестнице послышались торопливые шаги. В комнату вбежала Каро. Она плакала. Я встал и обнял ее.
— Ублюдок, — шептала она. — Ненавижу!
Полночи Каро болтала о своем наследстве, а мне просто хотелось спать.
— Если он не дает денег, это еще не значит, что он вычеркнет тебя из завещания, — убеждал я ее.
— Значит. Еще как значит. Раньше он всегда давал мне деньги. А теперь решил жениться на этой твари. Мол, извини, родная, мы копим на свадьбу… Она вцепилась в него когтями, Марк. Я теперь не получу ни пенни.
— Деньги — еще не все.
— С каких это пор?
— Нехорошо, Каро. Сидеть и ждать, пока человек умрет… Как стервятник.
Девушка села на кровати.
— Знаю, — заговорила она, и в ее голосе послышались слезы. — Но мне все время страшно. Денег вечно не хватает. Хоть бы раз мне помог, как нормальный отец.
— Ладно, — мягко согласился я. — Я тебя понимаю.
— Значит, убьешь его ради меня? Ну пожалуйста… Хорошо, что мы находились у нее дома. Мне было куда уйти. Я встал и оделся. Над головой рокотал самолет, приближавшийся к Хитроу. Я думал, Каро попробует меня удержать, но она осталась лежать: руки скрещены на груди, под глазами залегли тени, рот — пурпурная рана. Я вышел из ее дома и из ее жизни.
Глава пятая
Убийственная подружка
Я знал, что сдохну, если останусь сидеть в четырех стенах, так что позвонил Лизе и спросил, какие у нее планы на вечер. Оказалось, никаких, хотя мне почудилось, что в ее голосе проскользнуло недоверие. Я заехал за ней в восемь (Элиот украдкой показал мне «фак»), и мы отправились в боулинг. Лиза считает, что боулинг — приятное времяпрепровождение.
Пришлось ждать, пока освободится дорожка. Я поймал на себе Лизин взгляд.
— В чем дело? — спросила она.
— В смысле?
— Ты плачешь. В чем дело?
Я коснулся лица. И правда, на пальцах остались влажные капли.
— А, — ответил я, — наверное, инфекция какая-нибудь. Я плачу? Ничего я не плачу. — Я неубедительно хохотнул. — С чего бы мне плакать?
Когда я привез Лизу домой, Элиот уже спал. В такое время мы обычно занимались всякими грязными делишками. Вот и на этот раз мы попытались заняться сексом, но у меня от расстройства не стояло.
— Так… — Лиза перекатилась через меня и откинулась на подушку, пристально глядя на мой профиль. — Ну и кто она?
— Она?
— Книга о знаменитостях!.. — отрезала Лиза. Для парикмахера у нее был острый язычок. — Ответь мне, с кем ты встречаешься?
— Ладно, — согласился я. — Случилась интрижка, однако теперь все. И секса у нас не было.
— Поэтому ты и плакал?
— Плакал, потому что не было секса?.. За кого ты меня держишь? За младенца?
— Нет. Скорее за ребенка, который скрывает что-то от мамочки.
— Что ты имеешь в виду? — разозлился я.
— Ты же ее любишь, Марк. У тебя на лице написано. Глаза сияют. Прямо витаешь в облаках. А теперь у тебя не стоит — даже когда я изображаю из себя надсмотрщицу.
Не спрашивайте.
— Есть одна, но у нас чисто платонические отношения, — изворачивался я.
— То есть?
— То есть я не испытываю к ней сексуального влечения. Просто она настроена на мою волну, я могу с ней говорить о чем угодно.
— Так даже хуже! Хуже, чем если бы ты с ней спал. — Кажется, Лиза разозлилась. — Я что, такая дура, что со мной уже поговорить нельзя?
— Да нет, нет, ты умная! — пытался я сгладить углы. — Образования, правда, не хватает…
Лиза кинула в меня подушкой и нарекла массой любопытных слов; некоторые, очевидно, она выдумала прямо на месте.
Я встал и оделся, испытывая невероятное облегчение. Когда я спустился на первый этаж, у лестницы поджидал Элиот в пижаме. Лицо у него было растерянное.
— Что случилось? — спросил он.
— Исполнилась твоя мечта. Мы с твоей мамой расстались.
— Ничего себе… — протянул мальчик. — Жалко.
Я был тронут. Оказывается, вся его неприязнь проистекала от боли. А в глубине души он ко мне привязался.
— Ценю твой порыв, — сказал я и похлопал его по плечу.
— Странно без тебя будет.
— Спасибо, Элиот. — Я открыл входную дверь. — Береги себя, ладно?
Он кивнул. В лицо мне ударил промозглый ветер. Элиот стоял на пороге.
— Я буду скучать. — Его голос дрожал.
Я кивнул ему. К горлу подступали слезы.
— Буду скучать… Жаль, не придется больше над тобой издеваться, козел сраный! — выкрикнул Элиот и захлопнул за мной дверь.
Я остолбенел. Элиот победно хохотал за дверью. Потом мальчишка затопал по полу. Готов поклясться, он плясал от радости.
Когда я пришел домой, сразу проверил свой сайт. Там обнаружилось оскорбительное сообщение. Отправитель не поленился зарегистрироваться под именем «Ненавижу-Марка- Мэддена».
Сообщение было длинным, многие фразы многократно повторялись. Первого абзаца вполне хватит, чтобы получить о нем представление:
«Надеюсь, ты и сам знаешь, какой ты бесталанный и бесполезный кусок дерьма. Только дурак купит книгу после того, как ты ее облапал!.. Мерзкий гермафродит. Я прохожу мимо твоей лавчонки и чувствую, как воняют твои потные подмышки и твое сало из задницы — даже через закрытую дверь. Скоро ты сдохнешь от рака. Твой мозг будет расти, пока не вылезут глаза. Потом ты отправишься в ад — к таким же слабым, грязным и вонючим пидорам».
Я и раньше получал ругательные письма — от ведьмы, которая злилась, что в «Книге теней», которую я ей продал, теней не оказалось. Первым порывом было немедленно ответить. Потом я припомнил, что каждый мой взвешенный ответ ведьме порождал все более яростные письма с ее стороны. В конце концов дошло до того, что она угрожала мне проклятием, которое сгубит меня и всех моих потомков.
Я заблокировал анонима. Оставалось надеяться, что это не Каро сочинила послание — Каро, скатившаяся от странности к безумию.
