Чак Паланик - Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)
В коридоре Марла запирает дверь 8G и тянет Тайлера к лестнице. На лестнице Тайлер и Марла прижимаются к стене, пропуская полицию и реаниматоров с баллонами кислорода, спрашивающих, где находится номер 8G.
Марла говорит им, что это дверь в конце коридора.
Марла кричит полиции, что девушка, жившая в 8G, была милой очаровательной девушкой, но теперь она — чудовище, просто чудовище. Она — мусор, отброс общества. Она так запуталась и так боится сделать что-нибудь неправильно, что не делает вообще ничего.
Девушка в 8G утратила веру в себя, кричит Марла. И она боится, что чем старше она становится, тем меньше и меньше у неё будет возможностей в жизни.
Удачи вам, кричит Марла. Спасайте её на здоровье.
Полиция стучится в закрытую дверь номера 8G. Марла и Тайлер спускаются по лестнице. Позади них полицейский кричит: Марла, дай нам помочь тебе! Мисс Сингер, у вас есть все причины, чтобы жить! Просто впусти нас, Марла, и мы поможем тебе решить твои проблемы!
Марла и Тайлер спешат по улице. Тайлер садит Марлу в такси. В окнах на восьмом этаже Тайлер видит тени, двигающиеся по комнате Марлы.
На автостраде с шестью полосами движения, среди машин, мчащихся вперёд, вдаль, Марла говорит Тайлеру, что ему придётся не давать ей спать всю ночь. Если она заснёт — ей конец.
Многие люди хотели бы её смерти, говорит Марла Тайлеру. Эти люди уже умерли, они уже там, по другую сторону. По ночам они звонят ей по телефону. Если Марла идёт в бар, там она слышит, как бармен зовёт её к телефону. Когда она берёт трубку, в трубке — мёртвая тишина.
Тайлер и Марла были вместе почти всю ночь в соседней со мной комнате. Когда Тайлер проснулся, Марла уже исчезла, вернулась в свой отель.
Я говорю Тайлеру, Марле Сингер не нужен любовник. Ей нужен психиатр.
Тайлер говорит: не называй это любовью.
Короче, теперь Марла разрушает ещё одну часть моей жизни. Так повелось с колледжа. Я завожу друзей. Они женятся. Я теряю друзей.
Замечательно.
Я говорю, здорово.
Тайлер спрашивает: это что, проблема?
Я — Сведённые Кишки Джека.
Нет, говорю я, все нормально.
Сунь пистолет мне в рот и выкраси стены моими мозгами.
Просто здорово, говорю я. Нет, правда.
Глава 8
МОЙ БОСС ОТПУСТИЛ МЕНЯ ДОМОЙ ИЗ-ЗА ЗАСОХШЕЙ крови на моих брюках. Я доволен.
Моя разорванная щека не заживает. В ней образовалась сквозная дыра. Я иду на работу с разбитыми, распухшими скулами, с чёрными мешками вокруг глаз. Я смотрю на мир через щёлочки опухших век.
До сегодняшнего дня меня действительно бесило то, что я стал абсолютно концентрированным мастером дзен[50], а никто этого так и не заметил. Я пишу маленькие хайку[51] и рассылаю их по факсу всем подряд. Когда на работе я прохожу по коридору, я смотрю в их маленькие враждебные лица взглядом мастера дзен.
Пчелы улетят,Трутни могут улететь,Матка — их раба.
Ты отказываешься от мирских привязанностей. От своей машины. Ты живёшь в арендованном доме в токсически загрязнённой части города. И каждую ночь ты слышишь Марлу и Тайлера в его комнате, которые называют друг друга… э… «подтиркой для жопы».
Возьми его, подтирка для жопы.
Сделай это, подтирка для жопы.
Ну, глотай. Давай, детка.
Уже просто по контрасту это делает меня маленьким тихим центром вселенной.
Я, с разбитым лицом и пятнами засохшей крови на брюках, я говорю «здравствуй» всем на работе. Здравствуй. Посмотри на меня. Привет. Я — мастер дзен. Это кровь. Это ничего. Привет. Всё это ничего. Так здорово быть просветлённым. Как я.
Ах.
Смотрите, за окном птичка.
Мой босс спрашивает, моя ли это кровь.
Птичка улетает. Я слагаю хайку в уме.
Без гнезда птице
Станет домом целый мир.
Жизнь — вот карьера.
Я считаю на пальцах: пять, семь, пять.
Моя ли это кровь? Да, говорю я. По крайней мере, часть её.
Это неправильный ответ.
Большое дело. У меня есть две пары чёрных брюк. Шесть белых рубашек. Шесть пар нижнего белья. Абсолютный минимум. Я хожу в бойцовский клуб. Такие дела.
Иди домой, говорит мой босс. И переоденься.
Я задаюсь вопросом: Марла и Тайлер — два человека или один? Не считая их возни каждую ночь в комнате Марлы
Делая
Делая
делая это
Тайлер и Марла никогда не бывают в одной комнате. Я никогда не видел их вместе.
Ладно, мало ли с кем меня не видели вместе. Это ещё не означает, что мы с кем-то — один человек. Тайлер просто не появляется, когда поблизости Марла.
Чтобы я мог выстирать брюки, Тайлер должен показать мне, как сделать мыло.
Тайлер наверху. Кухня воняет гвоздикой и палёной шерстью. Марла сидит на кухонном столике, прижигая внутреннюю сторону запястья ароматизированной сигаретой. Марла называет себя «подтиркой для жопы».
Я принимаю собственное болезненное разрушение, говорит Марла огоньку на конце сигареты. Марла вдавливает сигарету в мягкую белую кожу руки: гори, ведьма, гори!
Тайлер наверху, в моей спальне, разглядывает в зеркале свои зубы и говорит, что нашёл мне работу официантом на банкетах, частичная занятость.
В отеле «Pressman», если ты сможешь работать по вечерам, говорит Тайлер. Эта работа будет подпитывать твою классовую ненависть.
Да, говорю я. Как угодно.
Они заставят тебя носить чёрный галстук-бабочку, говорит Тайлер. Всё, что тебе нужно, чтобы работать там, это белая рубашка и чёрные брюки.
Мыло, Тайлер, говорю я. Нам нужно мыло. Нам нужно сделать мыло. Мне нужно выстирать брюки.
Я держу ноги Тайлера, пока он качает пресс двести раз.
Чтобы сделать мыло, прежде всего, нам нужно перетопить жир.
Тайлер полон полезной информации.
Не считая траханья, Марла и Тайлер никогда не бывают вместе в одной комнате. Марла игнорирует его. Очень по-семейному. Это мне знакомо. Мои родители вели себя также, пока отец не уехал в другой город. Открыть другой филиал.
Мой отец всегда говорил: женись, пока секс не надоел, иначе не женишься никогда.
Моя мать всегда говорила: никогда не покупай одежды с пластиковой молнией.
Мои родители никогда не говорили чего-нибудь, что можно было бы вышить на подушке.
Тайлер качает пресс — сто девяносто восемь раз… сто девяносто девять… двести. На нем что-то вроде купального халата и вьетнамки.
Отправь Марлу из дома, говорит Тайлер. Пошли её в магазин за щёлочью. Только в хлопьях, не кристаллами. Избавься от неё.
Мне снова шесть лет и я снова передаю маме то, что ей сказал папа и наоборот. Я ненавидел это, когда мне было шесть. Я ненавижу это сейчас.
Тайлер начинает приседания. Я иду вниз, чтобы послать Марлу за щёлочью, даю ей десять долларов и свой проездной на автобус. Марла всё ещё сидит на столе. Я забираю сигарету у неё из рук. Кухонным полотенцем вытираю её руку, где волдыри от ожогов начали кровоточить. Вдеваю её ноги в туфли на каблуках.
Марла смотрит сверху на то, как я одеваю ей туфли и говорит: я сама вошла. Я не знала, есть ли кто-нибудь. Дверь всё равно не запирается.
Я не говорю ничего.
Знаешь, говорит Марла, презерватив — это хрустальная туфелька нашего поколения. Надеваешь его при встрече с прекрасным принцем, танцуешь всю ночь, а потом выбрасываешь. Презерватив, а не принца.
Я не разговариваю с Марлой. Она может получить мои группы поддержки, получить Тайлера, только не — стать моим другом.
Я ждала тебя здесь всё утро.Принесёт ветерПепел или снежинки —Камню всё равно.
Марла спрыгивает с кухонного стола. На ней голубое платье без рукавов из какого-то блестящего материала. Марла поднимает подол, чтобы я увидел стежки на внутренней стороне. На Марле нет белья. Она подмигивает мне.
Я хотела показать тебе своё новое платье, говорит Марла. Это платье подружки невесты. Оно ручной работы. Тебе нравится? Я купила его в комиссионке за один доллар. Прикинь, кто-то сидел и делал все эти стежки, чтобы сшить это уродское платье.
Подол платья с одной стороны длиннее. Талия платья сползла Марле на бедра.
Перед уходом в магазин Марла поднимает подол платья кончиками пальцев и танцует вокруг меня и кухонного стола, покачивая голыми ягодицами.
Что ей нравится, говорит она, так это вещи, которые люди сегодня любят, а завтра выбрасывают прочь. Например, новогодняя ёлка. Вот она была центром внимания, а на следующий день вместе с сотнями таких же ёлок валяется на обочине дороги, всё ещё в блестящих гирляндах. Как животное, сбитое автомобилем на шоссе. Как брошенные жертвы сексуальных преступлений, связанные изолентой, с нижним бельём, надетым задом наперёд.
Я просто хочу, чтобы она, наконец, ушла.
Я думала об этом в центре бродячих животных, говорит Марла. Там все эти собачки и кошечки, которых люди так любили, а потом выбросили на улицу. Они так стараются привлечь твоё внимание, прыгают и танцуют вокруг, даже старые животные. Потому что через три дня им впрыснут дозу фенобарбитала натрия и сожгут в крематории. Большой сон. «Долина кукол» по-собачьи. Где даже если кто-то тебя любит настолько, чтобы спасти твою жизнь, он всё равно кастрирует тебя.
