Хантер Томпсон - Погребение в море

Хантер С. Томпсон

Погребение в море

«Когда мы отплываем?»

«В понедельник на рассвете. Завтра приходите со своими вещами и мы отчаливаем».

Лоуренсон поднялся. «Хорошо. Тогда мы возвращаемся в отель и собираемся». Он взял свой фотоаппарат и пошел к люку, шагая медленно, чтобы не удариться головой.

Его жена уже была на лестнице. Поднявшись наполовину, она повернулась. «Очень мило с вашей стороны взять нас с собой, мистер Майер. Надеюсь, мы не станем для вас проблемой».

Капитан поднялся. «Ни в коем случае – и не называйте меня мистер Майер. Меня зовут Чик».

Лоуренсон улыбнулся и помог жене подняться по лестнице на палубу, где невысокий паренек с недавно выросшей бородкой чинил паруса. Он поднял глаза: «Вы решились на поездку?»

«Да», – ответил Лоуренсон. «Уверен, это будет настоящим приключением».

Капитан вылез из люка и встал рядом с ними под горячим Карибским солнцем. «Возможно, вы будете думать по-другому, когда мы доберемся до места», – сказал он. «Две недели в море это долгий срок».

«Я думаю, нам понравится», – сказала Энн.

Майер пожал плечами и прикурил сигарету.

Лоуренсон с любопытством посмотрел на него. Капитан был на голову его ниже, но весил примерно столько же. Ему было где-то слегка за тридцать, массивные плечи и короткие мускулистые ноги. На нем не было ничего, кроме поношенных шорт цвета хаки, а волосы на его теле были трех разных цветов: вьющиеся светлые на ногах и голове, темно-коричневые на груди и плечах и тускло-рыжие на бороде.

Лоуренсон уже почти ступил на причал, когда Майер окликнул его: «Почему бы вам не отдать мне деньги сейчас, чтобы я купил продукты?»

Лоуренсон передал ему наличные, и Майер пересчитал их. «О’Кей», – сказал он. «Будьте здесь завтра к полудню. Нам еще кое-что надо сделать».

Энн игриво улыбнулась. «Я тоже должна буду работать?»

Майер взглянул на нее. «Я найду для тебя работу», – спокойно сказал он. «Уверен, что ты для чего-нибудь пригодишься».

Лоуренсон почувствовал, как в животе похолодело. «Ладно», – произнес он. «Пойдем».

Он пошел за Энн по расшатанному пирсу. Дойдя до конца, они остановились посмотреть на судно Майера. Это был старый пятидесятифутовый баркас с черным корпусом, на корме которого было выведено золотыми буквами слово «Себастьян». Судно немного отличалось от остальных в порту. Там были всяко-разные чартерные суда, начиная с крошечных шлюпок и заканчивая огромными, трехмачтовыми шхунами с неприкрытыми рангоутами [1], лениво покачивающимися на фоне зеленых холмов и яркого голубого неба.

Лоуренсоны проводили отпуск, путешествуя по островам. Они начали с Тринидада и направились на север, к Сент-Сиру. И теперь, вместо того чтобы полететь назад в Кливленд, где Лоуренсону оставался последний год обучения в медицинской школе, они возвращались в Штаты на «Себастьяне».

На следующий день после завтрака они принесли вещи на борт «Себастьяна» и разложили их в шкафчиках под своими койками, расположенными по обе стороны главной каюты. Майер и второй член экипажа, Билл Ибл, собирались спать в капитанской каюте на корме.

Майер сошел на берег и Ибл рассказал им, что предстоит сделать. Он был молод, небольшого роста, толстоват и явно очень старался работать как можно упорнее, чтобы поскорее отросла борода. Ибл поведал, что познакомился с Майером через общего друга в Нью-Йорке, и прилетел сюда чтобы «подсобить Чику» в пути на Лонг-Айленд, где судно останется на лето.

Майер появился ближе к вечеру, по прежнему одетый в одни лишь шорты цвета хаки. Он держал банку пива и толстый кусок каната, которым с силой шлепал то по мачте, то по своей ладони.

Лоуренсон догадался, что Майер пьян. Господи, подумал он, ему только маленькой обезьянки не хватает для полноты образа – шляется по палубе с этим гребаным кнутом!

Майер бросил пустую банку пива в гавань. «Энн, – сказал он, – иди вниз и замути нам чего-нибудь пожрать. В леднике есть мелко провернутое мясо для гамбургеров. Надо его съесть, пока не испортилось».

Лоуренсон смотрел на Майера через канат, концы которого тот соединял. «Мы сегодня в городе поедим, – сказал он. Хотим попробовать лобстеров в „Джаннини“.

Майер помотал головой. „Тухлое заведение – поверьте на слово“. Он прикурил сигарету. „Бессмысленно есть в другом месте. Как я уже говорил, вы мои гости на следующие две недели“. Он направил канат на Ибла. „Билл, сходи вниз, покажи Энн как пользоваться печью“

Какое-то мгновение никто не двинулся с места, затем Ибл встал и начал спускаться по лестнице. Энн послушно отправилась за ним.

Почти час прошел, когда она снова появилась. Ее волосы спутались, а лицо было влажным от пота. „Готово“, – кротко сказала Энн.

„Зашибись!“, – воскликнул Майер. „Поедим. Давай Лоуренсон. Похоже, тебе это не помешает“.

Стол в главной каюте был аккуратно сервирован четырьмя тарелками с мясом и жареной фасолью. Майер и Лоуренсон сели по одну сторону стола, Энн и Ибл – по другую.

Ни слова не было сказано, пока ужин не был съеден. „Будем по очереди убираться на камбузе, – сказал Майер. Сегодня к уборке приступает матрос Лоуренсон“.

Ибл поднялся на палубу и Лоуренсон отправился к жене на кухню. „Господи, – проворчал он, – все может оказаться не таким забавным, как я думал“.

Было еще темно, когда Майер разбудил их. „За дело, – отчеканил он. Я хочу очистить порт еще до восхода солнца“.

Майер объявил вахты, пока Ибл поднимал кливер [2]. „Вы будете вместе с Биллом, – сказал он Лоуренсону, – а мы с Энн будем в другой смене. Так на палубе постоянно будет кто-то опытный“.

Лоуренсон мгновенно проснулся. „И по какой системе мы будем дежурить?“, – сказал он быстро.

Майер улыбнулся, наматывая канат на ладонь. „А я думал, что ты бывалый моряк, Лоуренсон. Одна смена дежурит, пока спит другая. По четыре часа. Это значит, что четыре часа ты работаешь, потом спишь“. Он замолчал на секунду. „И лучше бы тебе высыпаться пораньше, черт, силы тебе понадобятся“.

Лоуренсон почувствовал прилив паники. Он попытался поймать взгляд Энн, но она смотрела вниз, на палубу.

К тому моменту, когда поднялось солнце, „Себастьян“ был в открытом море и держал курс на север, к Бермудам. Море было тихим. Майер и Ибл по очереди стояли за штурвалом. Энн приготовила завтрак, а Лоуренсон изо всех сил старался понять основы мореходства.

В полдень Майер замерил высоту солнца секстантом. „Посмотрите получше на эту сушу“, – крикнул он, указывая на Сент-Сир на горизонте. „Она последняя, что вы увидите за неделю“.

Днем Ибл показал Лоуренсону, как вести судно по компасу. День тянулся медленно и он уже чувствовал усталость, когда Майер позвал его на дежурство с восьми до двенадцати. „Вперед Лоуренсон, шевели булками. Мы с Энн пойдем поспим“.

Лоуренсон правил около часа, но понял, что ему трудно сконцентрироваться. Кокпит был над каютой Майера и он тщательно прислушивался к любым звукам оттуда.

Майер появился ровно в полночь и Лоуренсон отправился вниз будить Энн. Она уже встала.

„Как ты себя чувствуешь?“ – спросил он.

„Нормально. Что-то не так?“

Слова вылетели из его рта быстрее, чем он успел подумать. „Не давай ему доставать себя, – прошептал он. – Позови меня, если что“.

Она улыбнулась и нежно его поцеловала. „Не волнуйся. Ничего не случится“. Потом быстро, по-хозяйски она прошла через каюту к люку.

На следующий день ветер был спокойным, и чтобы поймать его, Майер поднял большой кливер. „Позже можно будет поднять спинакер [3]“, – сказал он. „Извлечем пользу из каждого дуновения“.

В полдень он отправил Лоуренсона на бушприт [4]натягивать кливер. Когда верхушка паруса упала в воду, Майер взорвался. „Бесполезная скотина! Ты хоть что-нибудь вообще умеешь?“

Лоуренсон сжал зубы и промолчал. Позже, во время смены вахт, он застал Энн одну в каюте. „Когда-нибудь мне придется врезать этому волосатому мелкому ублюдку по морде“, – прошептал он.

Она старалась не смотреть ему в глаза. „Все-таки, – сказала Энн, – ты в самом деле уронил парус“.

„О, Господи“, – сказал Лоуренсон. „Он мог хотя бы не придираться ко мне по этому поводу“.

Ночью, после смены вахт, он почти час лежал на койке, внимательно прислушиваясь к звукам с палубы. Он слышал, как они говорят, но не мог разобрать о чем. Разговор прерывался долгими паузами и, наконец, Лоуренсон не выдержал.

Со стучащим сердцем, он забрался по лестнице на палубу. Энн сидела в кокпите, держа руль, а Майер стоял сзади, держа руки у нее на плечах. Она улыбалась, и ее светлые волосы блестели в лунном свете. Лоуренсону показалось, что руки шкипера медленно двигаются к основанию ее шеи.

Майер поднял на него глаза. „Какого хрена ты здесь забыл, Лоуренсон? Тебе лучше бы хорошенько выспаться, когда я разбужу тебя в полночь“.

Лоуренсону захотелось врезать по его самоуверенной физиономии. „Мне надо в туалет“, – сказал он.