Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Пока я сидел под арестом, из высшего военного руководства пришел запрос, нет ли кого, кто бы согласился взять меня на поруки. Я сообщил о брате и через десять часов был на свободе.
Если бы не помощь брата, какая участь меня ждала? Когда я думаю о судьбе моего старого друга Киёси Мики[36], у меня мурашки бегут по коже.
Не счесть, сколько раз за время войны я получал от брата помощь и поддержку. Незадолго до того, как американские самолеты начали бомбить территорию Японии, брат пришел ко мне с прискорбной вестью.
Военные утаивают от народа истинное положение дел на войне, но вполне вероятно, что вскоре сложится ситуация, при которой придется признать безусловную капитуляция, более того, не исключено, что вражеские войска высадятся на территорию Японии. Если это произойдет, Япония понесет громадный, непоправимый ущерб, и мир будет достигнут ценой гибели страны. В связи с этим он намерен сохранить хотя бы один японский университет, чтобы будущие поколения могли унаследовать японскую культуру. С этой целью он будет добиваться места декана Императорского университета Кюсю, находящегося недалеко от его родных мест. Мне брат советовал как можно быстрее переправить все мои бумаги в надежное место, например спрятать на даче.
В университете Кюсю преподавал мой друг Исао Кикути. Я сообщил ему в письме об отчаянных замыслах моего брата. В ответ Кикути отписал, что какими бы благими намерениями ни руководствовался мой брат, он, будучи адмиралом, никак не может стать деканом университета. Я не стал говорить брату об ответе Кикути, но про себя подумал, что было бы ужасно, если бы брату пришлось исполнять обязанности декана.
Я не знал, что военная ситуация столь критическая, но, сказать по правде, был почему-то уверен, что даже если американцы начнут бомбить Токио, мой дом вряд ли пострадает. На задах его была маленькая, но пожароустойчивая пристройка с библиотекой, на втором этаже хранились книги, но первый этаж пустовал, и при необходимости туда можно было перенести вещи, поэтому я даже не помышлял об их эвакуации.
Нельзя было полностью пренебречь настойчивыми советами брата, но в то же время я не мог и представить, каким образом в это безумное время переправить семейное имущество на нашу дачу в Каруидзаве. Мне пришла идея посоветоваться с моим младшим братом К., который, окончив школу, стажировался в учебном центре Министерства железнодорожного транспорта. Жил он по соседству. Брат сказал мне, что все его сослуживцы уже три месяца назад эвакуировали свои пожитки, но поскольку ни железная дорога, ни почта вещей не принимают, они перевозили все сами. Он тоже по воскресным дням перевозит в свой деревенский дом все, что может унести на себе. Для обычного человека достать билет на поезд не так-то просто, соответственно и перевозить вещи довольно проблематично, но его это не касается, он, как работник железнодорожного министерства, может ездить без билета.
Год назад, сказал он, еще можно было обратиться в курьерскую службу министерства и выпросить одну машину, хотя они из-за отсутствия бензина уже ходили на древесном угле, но сейчас это совершенно невозможно, и он сам не знает, что делать.
Особенно он беспокоился о семье младшего брата Т.
Т. окончил университет и работал журналистом в информационном агентстве. Он женился на второй дочери господина Коямы и был оформлен его приемным сыном. Именно по совету господина Коямы я построил свой летний дом в Каруидзаве, по соседству с его дачей — было это в 1930 году, — и с тех пор мы по-настоящему сдружились. Т. примерно полтора года назад был призван в армию простым солдатом и направлен на Окинаву.
К. беспокоился, не испытывает ли семья Коямы такие же проблемы с эвакуацией. Однако господин Кояма был известным политиком, председателем нижней палаты парламента, если б он обратился с запросом к начальству, ему бы наверняка обеспечили какой-нибудь транспорт, поэтому я решил спросить у него, что он собирается делать в сложившейся ситуации.
При встрече со мной Кояма не скрывал своей радости.
Он, как председатель палаты, считал своим долгом жить там, где находятся его подчиненные, и не думал об эвакуации, но хотел, чтобы дочь, два его внука и престарелая жена переждали эти безумные времена где-нибудь в безопасном месте. Как он посмотрит в глаза Т., когда тот вернется с фронта, если что-нибудь случится с дочерью и внуками? Он уже думал о месте эвакуации, но если моя семья переедет в Каруидзаву, его семья последует нашему примеру. Жена была с ним согласна. Поэтому, как только мы соберемся отправить вещи, они непременно сделают то же.
Вечером того же дня брат К. зашел ко мне, возвращаясь со службы, и я сообщил ему о своем разговоре с Коямой. Он обещал придумать, как получше все это провернуть.
Вечером следующего дня брат вновь зашел после работы. Он составил прошение своему начальству об эвакуации вещей от имени Коямы. И сказал, что на документе требуется именная печать Коямы. На следующий день я посетил Кояму, и тот с радостью поставил печать. В тот же вечер я передал прошение брату.
Прошло три дня. Вечером зашел брат и сообщил удивительную вещь.
В конце рабочего дня его вызвал начальник и отдал секретное распоряжение: как-нибудь исхитриться и доставить вещи семьи Коямы до станции Каруидзава в находящемся в их ведении товарном вагоне. К. ответил, что это никак невозможно. Начальник согласился, что это не просто, но приказал все же что-нибудь придумать. Если удастся заполучить товарный вагон, можно будет перевезти и вещи Коямы, и мои вещи. Чтобы все утрясти, понадобится дней десять, за это время необходимо подготовить вещи для эвакуации. Вагон большой, в него все поместится.
Семья Коямы обрадовалась и приступила к сборам. Также и моя жена, попросив безотказную О. о помощи, целыми днями занималась упаковкой вещей.
Через десять дней брат зашел, чтобы сказать, что наконец-то все улажено, он пригонит вагон к станции Икэбукуро и там погрузит вещи обеих семей. Он все проделает сам, ведь это его работа.
Еще брат сказал, что вагон прибудет в Каруидзаву через девять дней, и он уже переговорил с канцелярией управляющего виллой в Хосино, где находится в эвакуации семья князя Коноэ[37], — нам будет оказано с их стороны содействие, вещи примут на ответственное хранение в канцелярии, так что за них можно не волноваться.
Однако на протяжении этих десяти дней американские самолеты неоднократно бомбили территорию Японии, никто не знал, где и когда будет очередной налет, и брата беспокоило, что вагон четыре дня будет стоять на станции Такасаки, и остается только молиться богам, чтобы там не было бомбардировок.
В те дни каждый вечер по радио передавали предупреждения о налетах. Мы прятались в бомбоубежище в саду. Его построила в январе железнодорожная строительная компания на случай пребывания в доме тестя. Там мы и спасались. Но американские самолеты, как будто щадя столицу, пролетали мимо.
Как бы там ни было, из канцелярии в Хосино пришло известие, что вещи в целости и сохранности прибыли и бережно там хранятся. Платы за перевозку брат с нас не взял, и в суматохе войны это забылось. В войну постоянно твердили: «критическое время», «критическое время», но я бы сказал, что это было кретиническое время.
В конце января следующего, 1945, года Кояма решил, что оставаться в Токио уже слишком опасно, он собрался отправить в Каруидзаву дочь и внуков, и мы обсуждали тот вариант, что, если моя жена с младшими дочерьми также поедет туда, обе семьи до наступления тепла могли бы разместиться в нашем доме, поскольку он был и просторнее и удобнее.
Жена была согласна, но настаивала на том, чтобы и наша старшая дочь, учившаяся на специальном отделении школы, ехала вместе с ними, поскольку все равно занятия часто заменяли военными повинностями, а в таком случае больше смысла помогать своим родным, которым будет нелегко пережить зиму в горах: это ведь тоже своего рода военная повинность.
Достать столько билетов было не просто, но нам сказали, что если мы успеем на самый ранний поезд, начальник станции постарается всех нас разместить, поэтому рано утром Кояма вместе дочерью и внуками заехал за нами на своей машине.
Моя младшая дочь, заявив, что в апреле она пойдет в школу, вышла, гордо надев на плечи ранец, но в машину набилось не то семь, не то восемь человек, ранец мешался, и со слезами на глазах ей пришлось оставить его дома.
Мы подъехали на станцию Уэно к первому поезду, начальник станции провел нас вдоль забитого битком поезда в вагон второго класса. Сошли на станции Каруидзава. Пройдя два километра пешком по дороге, пришли к горячему источнику Хосино. Кояма отправился к директору компании, заведующей источником, и препоручил ему свою семью. Молодой директор сильно робел и был очень услужлив, всячески убеждая Кояму, что тот может ни о чем не беспокоиться. На источнике проживает семья князя Коноэ, поэтому доступ посторонних ограничен, место находится под особой охраной правительства и военных, организовано специальное продовольственное снабжение и в работниках недостатка нет, короче, он сумеет позаботиться о наших семьях, с продуктами проблем не будет, к тому же в любое время можно запросто пользоваться горячими источниками…
