Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие
Как мы знаем, до талии сверху Фредди был безупречен. Да, не его размер, но все же. Если прикрыть пледом нижнюю часть, все будет более чем пристойно. Он не колебался, хотя до сих пор не крал машин. Вскочив на сиденье, он подтянул плед и двинулся в путь.
Стремился он в «Голубого льва». Пробежав в пледе через зал, он может надеть любые из семи пар брюк. Поскольку в эти часы никого нет, кроме юного чистильщика ножей, ему грозит только смешок, не больше.
Но человек предполагает. Не успел Фредди проехать полдороги, как из кустов, махая руками, выскочила Эприл Кэрроуэй.
Скажи вы на несколько часов раньше, что такая встреча его огорчит, Фредди бы весело смеялся. Ко всему прочему, он заметил, что лицо у Эприл какое-то мрачное, а взгляд — просто каменный.
— Привет! — сказал Фредди. — Значит, вырвались?
— М-дау.
Ему не хотелось бы говорить об исчезновении Пруденс, но ничего не попишешь, надо. Он кашлянул.
— Странная штука, — начал он. — Загадочная. Я куда-то Дел вашу сестру.
— Ничего. Я ее нашла.
— Да? — обрадовался Фредди.
Тут из кустов раздался голос. Фредди подскочил на сиденье. Что-то такое, помнил он, было с Моисеем. Интересно, пророк тоже принял это так, как он?
— Я здесь! — сообщил голос.
— Это она? — несмело спросил Фредди.
— Да, — холодно ответила Эприл.
— Что же она там делает?
— Сидит, потому что на ней ничего нету.
— Ничего? В каком смысле?
— В смысле одежды. Лошадь столкнула ее в воду.
— Лошадь раздела вашу сестру?
— Нет, — сказал голос. — Вещи лежали на берегу. Мы всегда их аккуратно складываем. Понимаете, я представляла леди Годиву. Вы же мне сами посоветовали?
— Когда-а?!
— Вы сказали, чтобы я брала пример с его героинь.
— Вы возбудили ее воображение, — уточнила Эприл, бросая на него достаточно неприятный взгляд. — Не могу осуждать бедное дитя.
— Но я…
— Оставим эту тему. Она сидит в кустах и может простудиться. Быть может, вы будете так любезны, что отвезете ее домой?
— О, конечно! Еще бы! С великим удоволь…
— И закутайте ее в плед, — сказала Эприл.
Мир вокруг Фредди завертелся. Голос осла, гулявшего на ближнем лугу, показался ему хохотом бесов. Птицы щебетали, но их он не слышал.
— Простите… — вымолвил он, дважды сглотнув. Эприл удивленно на него поглядела.
— Что? Вы отказываетесь уступить плед простуженному ребенку?
— Простите, я…
— Да вы понимаете?..
— Ревматизм, знаете ли… Жуткие боли… В коленных суставах… Все врачи…
— Мистер Виджен, — твердо сказала Эприл, — немедленно дайте мне плед!
Глаза его исполнились несказанной печали. Ни слова ни говоря, он нажал на газ и исчез в лучах заката.
Когда почти стемнело и цветы усеяла вечерняя роса, он позаимствовал брюки у чучела. В них и приехал он в Лондон, и живет теперь тихо, растит на всякий случай бороду.
Мне он сказал, что если кому-нибудь нужен почти чистый томик Теннисона, по любой цене, пусть даром, он рад служить. Дело не только в неприязни к обозначенному поэту, но и в письме от мисс Кэрроуэй, из которого он вывел, что больше книжка не понадобится.
КОШКИ, КОШКИ!
Когда в клубную курилку заскочил котенок, приветствуя трутней нежным «мяу!», Фредди Виджен, сидевший в углу, охватив голову руками, резко встал.
— Я полагал, — сказал он холодным ровным тоном, — что это убежище для джентльменов, а не взбесившийся зверинец.
И ушел.
Многие удивились.
— В чем дело? — осведомился один Трутень, поскольку в этом клубе не принято распускать чувства. — Они в ссоре?
Другой, компетентный Трутень покачал головой.
— С этим котенком — нет. Просто после визита в Чесс-Перречес он не любит кошачьих.
— Чесе?
— Перречес. Родовое гнездо Делии Прендерби в Оксфордшире.
— Я ее знаю, — сказал еще один Трутень, — очень мила.
— Фредди тоже так думал. Он ее пламенно любил.
— И утратил?
— Вот именно.
— Вот что, — сказал очередной Трутень, — если положить цепочкой тех, кого он любил и утратил, ряд дойдет до Пиккадилли.
— Нет, дальше, — возразил другой, — среди них есть высокие. Не пойму, чего он тратит время. Рано или поздно его отвергают. Лучше бы почитал хорошую книгу.
— С Фредди плохо то, — сказал компетентный Трутень, — что он гонится за летучей звездой. Он недурен, хорошо танцует, прекрасно двигает ушами, и девушка на все это ловится. С этой Делией все пошло лучше некуда, и настолько, что когда она пригласила его в Чесс-Перречес, он купил руководство «Что должен знать жених».
— Странные названия у наших местечек, — заметил первый Трутень.
— Фредди тоже удивлялся, пока туда не приехал. Там он быстро понял, как точны эти слова. Дело в том, что семейство Делии очень любит животных, и жилье их буквально кишит бессловесными друзьями. Собаки чешутся сами, кошки дерут обивку. Говорят, хотя я его и не видел, был там шимпанзе, тоже без сомнения, чесавшийся. Бывают такие дома в глубинах страны, а этот Чесе располагался в шести минутах от станции.
На этой самой станции Делия встретила Фредди в двухместном авто, и по пути они сердечно беседовали, выказывая взаимную приязнь.
— Предстань в своем лучшем виде, — советовала Делия. — Многие гости совершали непростительные ляпы. Главное — понравиться отцу.
— Конечно, конечно!
— Он бывает… нелегким.
— Ах, в том ли дело! Познакомь меня с ним, большего я не прошу.
— Он не любит молодых людей.
— Меня полюбит.
— Да?
— Еще бы!
— Почему?
— Я обаятельный.
— Да?
— А то как же!
— Обаятельный?
— Вот именно.
Она толкнула его в бок, он толкнул ее, она хихикнула, он засмеялся, она сказала: «Ну, ты и субъект!», он сказал: «Тем живем». Словом, сами видите, до какой фазы они дошли. Ничего конкретного, но любовь уже расцветает в девичьем сердце.
Стоит ли говорить, что по приезде, точнее — при первой встрече с этим Мортимером, Фредди совершил классический ляп, ударив его по затылку тигровым котом?
Поезд немного опоздал, и Делия сразу отвела его в комнату, приказав поскорей переодеться к обеду. Все шло хорошо, пока Фредди не заметил, что на его лучшей рубашке лежит большой кот.
Каждый знает, что такое рубашка. Фредди застыл. Потом, хрипло вскрикнув, схватил кота, вынес на балкон и бросил в бездну. Приземлился он, то есть кот, на затылке проходившего мимо джентльмена.
Обычно Фредди одевался хорошо и проворно, но этот случай подкосил его, и он потерял запонки, мало того — запутался с галстуками. Словом, гонг зазвучал, когда он был еще в рубашке, а выйдя из комнаты, узнал от лакея, что все уже едят bouillon. Естественно, он понесся в столовую и сел рядом с хозяином, когда собравшиеся уже поднесли ко рту полные ложки.
Неудобно, но все же приятно — как-никак, твои и ее колени под одной и той же столешницей. Кивнув хозяину, взирающему на него от главы стола, он пробормотал какие-то извинения и начал блестящую беседу с леди Прендерби.
— Красивые у вас места!
Хозяйка с этим согласилась. Ростом, поджатыми губами и взглядом «ледяное желе» она походила на Королеву-Девственницу. Фредди она не очень понравилась, но на радостях он продолжал блистать.
— И охота хорошая, я думаю?
— Вероятно, многие охотятся.
— Так я и думал. Ах, красота! Летишь по полям, по лесам, а там кого и подстрелишь. Эге-ге-гей, пали, руби и тому подобное.
Леди Прендерби содрогнулась.
— Боюсь, я не разделяю ваших восторгов. Мне исключительно неприятно все, где связано с убийством.
Фредди замолк блюда на два. Пока он собирался с силами, хозяин, приложив руку ко рту, обратился к дочери, сидевшей на другом конце стола. По-видимому, он полагал, что другие его не слышат, однако речь его гремела, словно крики продавца брюссельской капусты.
— Делия!
— Да, папа?
— Кто этот урод?
— Тиш-щ-ш!
— Тиш? Не знаю.
— Нет, Виджен!
— Так Тиш или Виджен?
— Ви-джен.
— Говори четче, не бормочи. Кто его пригласил?
— Я.
— Зачем?
— Он мой приятель.
— Скорее, чучело какое-то.
— Тиш-ш-ш!
— Ты же сказала «Виджен». Сумасшедший, между прочим. Бросается котами.
— Па-па!
— Что «папа»? Ну что, «папа»? Сказано, ко-та-ми. Слабоумный. И с виду противен. Сколько он тут пробудет?
— До понедельника.
— О, Господи! — взревел сэр Мортимер. — А сегодня пятница.
Конечно, Фредди страдал, и не очень достойно. С горя он спросил хозяйку, хорошо ли она стреляет. Она ответила, что лишена дикарских свойств и не склонна к пролитию крови, так что ему осталось молчать, несколько отвесив нижнюю челюсть. Тем самым, мы не удивимся, что концу обеда он обрадовался.
