Эрих Ремарк - Возлюби ближнего своего
Профессор задумчиво посмотрел на него.
— Об этом я еще не подумал.
Керн смущенно улыбнулся.
— Я знаю. Но вы подумайте. Так будет лучше. Я уже испытал. Раньше я тоже хотел заняться пылесосами.
— Может быть, вы правы. — Профессор подал ему руку. — Спасибо вам. Вы очень добры… — Его голос внезапно стал до странности тихим, почти покорным, словно у ученика, плохо выучившего уроки.
Керн прикусил губу.
— Я посещал все ваши лекции…
— Да, да, — профессор сделал какой-то неопределенный жест. — Я благодарю вас, господин… господин…
— Керн. Но это не важно.
— Нет, это важно. Господин Керн. Извините, пожалуйста. В последнее время я стал забывчив. И примите мою большую благодарность. Я думаю… Я попытаюсь этим заняться, господин Керн.
Отель «Бристоль», маленький полуразвалившийся дом, был сдан внаем комитету помощи беженцам. Керн получил койку в комнате, где разместились еще двое. После обеда он почувствовал, что очень устал, и сразу улегся спать. Двух других жильцов еще не было, и он не слышал, когда они пришли…
Среди ночи он проснулся. Он услыхал крики и тотчас же вскочил. Не раздумывая, он схватил чемодан и белье, выскочил в дверь и помчался по коридору.
Там было тихо. На лестнице он остановился, поставил чемодан и прислушался. Потом потер руками лицо. Где он? Что случилось? Где полиция?
К нему медленно возвращалась память. Он посмотрел на себя и облегченно улыбнулся. Он был в Праге, в отеле «Бристоль», и у него было разрешение на четырнадцать дней. И пугаться нечего. Наверняка ему что-то приснилось. Он повернул назад. Это не должно повториться, подумал он. Не хватает, чтобы у меня еще сдали нервы. Тогда все погибло. Он открыл дверь в комнату и ощупью отыскал свою кровать. Она стояла с правой стороны, у стены. Он тихо поставил чемодан на пол и повесил белье на спинку кровати. Потом нащупал одеяло.
Внезапно, когда Керн уже хотел лечь, он почувствовал под своей рукой что-то мягкое, дышащее и вскочил, выпрямившись, словно жердь.
— Кто здесь? — спросил сонный женский голос.
Керн продолжал стоять, он чувствовал, как по телу катятся капли пота.
Через некоторое время он услышал вздох и какой-то шорох, будто человек поворачивается на другой бок. Он выждал еще минуту. Все стихло, в темноте слышалось только ровное дыхание. Керн бесшумно взял свои вещи и выскользнул из комнаты.
В коридоре стоял человек в одной рубашке. Он стоял перед комнатой, где жил Керн, и пристально смотрел на него сквозь очки. Он видел, как Керн вышел с вещами из соседней комнаты.
Керн был слишком смущен, чтобы пускаться в объяснения. Он молча прошел мимо человека, который не посторонился, в открытую дверь, положил свои вещи и лег на кровать. До того как лечь, он из предосторожности провел рукой по одеялу. Под ним никого не было.
Человек еще постоял несколько минут в рамке двери. Его очки мерцали в слабом свете коридора. Потом он вошел в комнату и с сухим стуком захлопнул дверь.
В это мгновение вновь раздались крики. Теперь Керн различил слова:
— Не бейте! Не бейте! Ради бога, не бейте. Пожалуйста, прошу! О-о!
Крики перешли в страшное клокотание и замерли. Керн поднялся.
— Что это? — бросил он в темноту.
Щелкнул выключатель, стало светло. Сосед в очках встал и подошел к третьей кровати. На ней лежал человек, весь в поту, он задыхался, его глаза дико блуждали. Сосед взял стакан, налил воды и поднес его ко рту человека.
— Выпейте! Вам приснилось. Здесь некого бояться.
Мужчина жадно пил. Кадык перекатывался по его худой шее. Потом он в изнеможении упал на подушку, глубоко вздохнул, закрыл глаза.
— Что это? — спросил Керн еще раз.
Мужчина в очках подошел к его кровати.
— Что это? Это человек, которому снится… Громкий бред. Две недели тому назад его выпустили из концлагеря. Нервы, понимаете?
— Да, — ответил Керн.
— Вы здесь живете? — спросил человек в очках.
Керн кивнул:
— Я тоже, кажется, становлюсь немного нервным. Когда он закричал первый раз, я выбежал за дверь. Думал: в отеле полиция. А потом перепутал комнаты.
— Ах, вот как…
— Извините меня, — сказал третий мужчина. — Я больше не буду спать. Извините меня.
— А, пустяки. — Человек в очках вернулся к своей кровати. — Нам не помешает, если вы немного поговорите во сне. Правда, молодой человек?
— Конечно, — подтвердил Керн.
Щелкнул выключатель, и снова стало темно. Керн вытянулся. Он долго не мог заснуть. Удивительно, как все вышло, там, в соседней комнате. Мягкая грудь под тонким покрывалом. Он все еще продолжал ее чувствовать, словно рука его изменилась от этого прикосновения.
Позднее он услышал, как мужчина, который кричал, встал и сел у окна. Его опущенная голова выделялась темным пятном на фоне светлеющего неба, словно темный монумент раба. Керн долго смотрел на нее. Потом им овладел сон.
Йозеф Штайнер легко вновь перешел границу. Он ее хорошо знал и, как старый солдат, привык делать вылазки в тыл врага. Штайнер был командиром роты и в 1915 году получил железный крест за трудную разведку, из которой вернулся, захватив пленного.
Через час он уже был вне опасности. Он отправился к вокзалу. В вагоне было мало народу. Проводник посмотрел на него:
— Уже обратно?
— Билет до Вены, — сказал Штайнер.
— Быстро же вы, — продолжал проводник.
Штайнер поднял глаза.
— Мне это знакомо, — сказал проводник, — каждый день приезжает несколько таких групп, поэтому чиновников быстро узнаешь… Какое несчастье! Вы приехали в этом же вагоне; наверно, вы уже и не помните этого.
— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Проводник рассмеялся.
— Скоро поймете. Идите в конец состава, на платформу. Если пойдет контролер, вы спрыгнете. Но думаю, что в такое время он не пойдет. Этим вы сэкономите деньги за проезд.
— Спасибо.
Штайнер поднялся и прошел в конец поезда. Он чувствовал лицом ветер и видел мелькающие огоньки проносившихся мимо деревушек. Он глубоко дышал и наслаждался самым крепким ароматом, который только есть на земле, — ароматом свободы. Он чувствовал кровь в своих венах и теплую силу своих мышц. Он жил. Он не был в заключении. Он жил, он вырвался из их рук.
— Возьми сигарету, браток, — сказал он проводнику, который тоже пришел в конец поезда.
— Спасибо. Но только мне сейчас нельзя курить. Служба.
— Ну, а мне можно?
— Да. — Проводник добродушно засмеялся. — В этом отношении тебе лучше, чем мне.
— Да. — Штайнер вдохнул в себя пряный аромат сигареты. — В этом отношении мне лучше.
Он отправился к пансиону, в котором его арестовала полиция. Хозяйка все еще сидела в бюро. Увидев Штайнера, она вздрогнула.
— Вы не сможете здесь больше жить, — быстро сказала она.
— Смогу. — Штайнер снял свой рюкзак.
— Господин Штайнер, это невозможно. Полиция может нагрянуть снова в любой момент. И она закроет мой пансион.
— Луизхен, — спокойно сказал Штайнер. — Самым лучшим убежищем во время войны была свежая воронка от снаряда. Почти никогда не случалось, чтобы в нее сразу попал другой. Поэтому ваша комнатушка — сейчас самая надежная в Вене.
Хозяйка в отчаянии запустила руки в свои светлые волосы.
— Вы погубите меня! — воскликнула она с пафосом.
— Как чудесно! Я всегда мечтал об этом — погубить кого-нибудь! У вас романтическая натура, Луизхен. — Штайнер огляделся. — У вас найдется еще чашка кофе? И рюмка водки?
— Кофе? И водки?
— Да, Луизхен. Я знал, что вы меня поймете! Какая вы чудесная женщина. Ну как, есть еще сливовица в стенном шкафу?
Хозяйка беспомощно посмотрела на него.
— Да, конечно, — сказала она.
— Как раз то, что нам нужно. — Штайнер достал бутылку и две рюмки. — Вы тоже выпьете?
— Я?
— Да, вы, кто же еще?
— Нет.
— Выпейте, Луизхен! Доставьте мне удовольствие. Пить одному как-то скучно. Вот… — Он наполнил рюмку и протянул ей.
Хозяйка минуту колебалась. Потом взяла рюмку.
— Хорошо, ладно! Но вы не будете здесь жить, правда?
— Только пару деньков, — сказал Штайнер успокаивающе. — Не больше, чем пару деньков. Вы принесете мне счастье. У меня есть кое-какие планы. — Он улыбнулся. — Ну, а теперь кофе, Луизхен.
— Кофе? У меня здесь нет кофе.
— Есть, детка. Вон он стоит там. Спорю, что он превосходен.
Хозяйка сердито засмеялась.
— Ох, вы какой. Кстати, меня зовут не Луиза. Меня зовут Тереза.
— Тереза! Не имя, а мечта!
Хозяйка принесла ему кофе.
— Тут еще лежат вещи старика Зелигмана, — сказала она, показывая на чемодан. — Что мне с ними делать?
— Это еврей с седой бородкой?
Хозяйка кивнула.
— Я слышала, будто он умер. Больше ничего…
