Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие
— Я уже это слышала.
— Так за чем же дело стало?
— Я не верю ни единому слову.
Реджи Теннисон набрал полную грудь воздуха и выдохнул.
— Гертрудхен, — произнес он, — твое счастье, что ты дама. Поэтому я не дам тебе в глаз, хотя ты на это напрашиваешься буквально каждым своим словом. Знаешь что? Пожалуй, я натравлю на тебя Амброза. Может, ты его хоть послушаешь.
— Не послушаю.
— Это тебе так кажется, — поправил ее Реджи. — Спорим на что угодно. Стой здесь, и ни шагу с места.
— Не буду я здесь стоять.
— А куда ты денешься без таможни? Ты, мой друг, в западне! Некоторое время после ухода Реджи Гертруда испускала слабые стоны, вперив невидящее око в спину мистера Биллингтона-Тодда, который беззлобно пререкался с инспектором по поводу коробки сигар. Время, ей казалось, обратилось вспять. Она вновь чувствовала себя ребенком, готовым лопнуть от злобы, совсем как в те далекие времена, когда у них с Реджи была общая детская и он постоянно побивал ее б подушечных боях. Подобно вспышкам молнии на грозовом небе, в ее сознании проносились горькие и справедливые упреки, которые она могла бы высказать ему, если бы они вовремя пришли ей на ум.
Очнувшись, она обнаружила рядом с собой свою подругу мисс Пассенджер. На добродушном лице мисс Пассенджер было серьезное и озабоченное выражение, а в мускулистой руке — бумажный пакет.
— Привет, Баттервик.
— Здравствуй, Джейн.
В голосе Гертруды не звенели приветственные колокола. Она неплохо относилась к мисс Пассенджер, уважала ее как капитана и лихого правого крайнего нападающего, но в данный момент ее общество было в тягость. Она опасалась…
— Твой молодой человек, Баттервик…
Ровно этого Гертруда и опасалась — что мисс Пассенджер полоснет ей ножом по сердцу, заведя разговор о Монти. Когда-то по беспечности она поведала капитану английской хоккейной команды историю своей загубленной любви, и с тех пор та завела дурную манеру, когда они оставались наедине, сворачивать беседу на эту малоприятную тему.
— Ах, Джейн!
— Я только что с ним говорила. Шла к тебе справиться, как дела, и он перехватил меня по дороге. Сказал, ты не хочешь с ним разговаривать.
— Да, не хочу.
Мисс Пассенджер вздохнула. Под ее грубоватой наружностью таилось отзывчивое сердце, и как частное лицо и капитана хоккейной команды, ее огорчала разлука двух юных сердец. Как частное лицо, она дорожила дружбой с Гертрудой, зародившейся еще в добрые школьные времена за чашкой какао в дортуаре, и ей было горько видеть подругу несчастной. Как капитан хоккейной команды, она боялась, что из-за роковой страсти та потеряет спортивную форму.
Это был уже не первый случай в ее практике. Еще свежи были воспоминания о первенстве графства, когда за три минуты до конца матча при счете 1:0 ее вратарь, которая незадолго перед тем поссорилась со своим избранником, вдруг, закрыв лицо руками, разрыдалась в момент атаки на ворота и пропустила гол.
— Ты совершаешь ошибку, Баттервик.
— Ах, Джейн!
— Вот именно, ошибку.
— Давай не будем об этом.
Мисс Пассенджер снова вздохнула.
— Как знаешь, — произнесла она с сожалением. — Я только хочу сказать, что твой Бодкин прислал тебе этот сверток. По-моему, там этот Микки Маус.
При известии, что в бумажном свертке скрывается пресловутая мышь, Гертруда вздрогнула от отвращения:
— Мне он не нужен! К тому же он не мой, а мистера Бодкина. Ему и отдай.
— Он ушел.
— А ты его догони.
— Это уж слишком! — возмутилась мисс Пассенджер. Ей хотелось казаться учтивой, но всему есть пределы. — Я не собираюсь гоняться за молодыми людьми под носом у таможенников. Жизнь слишком коротка.
— Уж не думаешь ли ты, что я оставлю его у себя?
— Другого выхода нет. Гертруда прикусила губу.
— Слушай, Джейн, возьми его себе, а?
— Нет, — отрубила мисс Пассенджер. — Нет, Баттервик, даже не заикайся.
Через толпу пробирался Альберт Пизмарч, лицо его выражало готовность прийти на выручку.
— Пизмарч! — позвала Гертруда.
— Да, мисс.
— Вам нужна мышь?
— Нет, мисс.
— Тогда, может, вы знаете, в какую гостиницу поехал мистер Бодкин?
— В «Пьяццу». По моей рекомендации. Прекрасный современный отель со всеми бытовыми удобствами, неподалеку от театров и прочих мест публичных увеселений.
— Спасибо.
— Не за что. Могу еще быть чем-то полезен?
— Нет, спасибо.
— Отлично, мисс, — сказал Альберт Пизмарч и отправился дальше протягивать руку помощи.
— Джейн, — сказала Гертруда. — Я не поеду в гостиницу вместе с командой. Мне нужно в «Пьяццу».
— Зачем?
— Там остановился мистер Бодкин, и я намерена вернуть ему Микки Мауса, даже если ради этого придется запихнуть эту мышь ему в глотку.
Уже в третий раз с начала беседы мисс Пассенджер не сумела подавить вздоха.
— Не глупи, Баттервик.
— Я не глуплю.
— Нет, глупишь. И я прекрасно тебя понимаю. Ты считаешь себя обиженной и по-своему абсолютно права. Но, как говорится, что было, то прошло. Мы, женщины, злопамятны и не умеем прощать, а потом всегда сожалеем. Я раньше тебе не рассказывала, у меня был жених — славный, замечательный парень, а какой правый полусредний — закачаешься, и я с ним порвала. Дело в том, что однажды у нас была смешанная игра в провинции, и он сам вел все мячи, вместо того, чтобы пасовать мне на фланг. Помнится, я обозвала его самовлюбленным негодяем и вернула кольцо. На следующий день, разумеется, я пожалела об этом, но из-за глупого упрямства не предложила мириться; так мы расстались, а через пару месяцев он женился на левом полузащитнике из «Гиртона». И потому прошу тебя, старушка, будь благоразумной. Не ломай себе график. Прости Бодкина!
— Ни за что!
— Ты обязана!
— Нет!
— Баттервик, ты моя близкая подруга, но, прости за откровенность, ты ведешь себя как салага.
— Никакая я не салага!
— Ты себе льстишь, — раздался голос Реджи Теннисона. — Ты самая обыкновенная салага с разбитой физиономией. Гертруда, — продолжал Реджи, — я притащил Амброза, сейчас он проведет с тобой разъяснительную беседу.
Глава XXII
Пока в таможенной секции «Б» шла разъяснительная беседа, Фуксия Флокс поджидала Амброза на улице, возле выхода с причала «Белая звезда».
В мозгах у нью-йоркского таможенника вечно копошатся всякие темные мыслишки, и кинозвезда, возвращающаяся из Европы к родным пенатам, обычно успевает утомиться, пока ее багаж проходит досмотр. Но на этот раз фуксия проскочила таможню в два счета. Инспектор, к которому она попала, для начала захотел ознакомиться с содержимым маленькой плетеной корзинки, которую она держала в руках, а ознакомившись, казалось, растерял всю сноровку и весь энтузиазм. Чувства служебного долга едва хватило ему на то, чтобы дать приказ открыть чемоданы — шаря внутри, он уже вел себя как человек, который своевременно сделал выводы и осознал, что береженого бог бережет. В итоге — халтура.
Итак, чувствуя себя объектом искреннего восхищения со стороны толпившихся неподалеку грузчиков и праздных джентльменов, она должна была бы таять от счастья (хотя она терпеть не могла околачиваться возле таможни, восторги публики не оставляли ее равнодушной, даже если исходили от самых отверженных слоев). Тем не менее ей опротивело здесь торчать, дожидаясь Амброза. Она стояла, хмурилась и раздраженно пинала тротуар.
Фуксия уже готова была плюнуть, поймать такси и ехать в «Пьяццу» — она там всегда останавливалась, когда бывала в Нью-Йорке, — но тут на улице появилась Мейбл Спенс.
— А, Фукси, вот ты где, — сказала Мейбл. — Амброз Теннисон просил передать, чтобы ты его не ждала.
— Вот как? Любопытно, что, по его мнению, я тут делаю целых десять минут?! Чем же он, горемыка, так занят?
— Они с Реджи борются с этой Гертрудой.
— И кто побеждает?
— Кто его знает, — ответила Мейбл. — Мы с Реджи перекинулись буквально парой слов, и он опять запрыгнул на ринг. Судя по всему, они уламывают мисс Баттервик простить Бодкина.
— А что отмочил мистер Бодкин?
— Кому как не тебе это знать. Ведь это из-за тебя вся каша и заварилась.
Во взоре Фуксии сверкнуло недоумение. Она сделала круглые глаза, точно девушка с кристальной совестью, теряющаяся в догадках.
— Из-за меня?
— Так Реджи сказал.
— Я ничего такого не сделала.
— То есть ты чиста как стеклышко?
— Еще чище. Может, раз-другой забрела к нему скоротать часок-другой, но боже ты мой…
— Ладно, ладно, — сказала Мейбл. — Меня можешь не убеждать, мое дело сторона. Но так надо, и Реджи, по-моему, неплохо все продумал. Ему нравится мистер Бодкин. Как бы то ни было, тебе не имеет смысла утюжить здесь мостовую. Сеанс может затянуться. Ты где остановилась?
