Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
Итак, обе дамы уселись в экипаж, который беспрерывно звенел и гремел на ходу, так что вести связную беседу оказалось совершенно невозможно – к радости миссис Макнамары; она не могла не заметить в лице миссис Мэтчуелл, помимо обычного оттенка коварства, чего-то, можно сказать, устрашающего и готова была признать в своей спутнице настоящую колдунью.
Они достигли дома Наттера; он стоял у мельниц, высокие деревья затеняли его простой серый фасад. Миссис Мак вошла. Ее приняла маленькая миссис Наттер, хихикающая, возбужденная и изнемогающая от любопытства.
– Она в самом деле сейчас там, в карете? Дорогая, правду ли рассказывают, что от нее слышали воистину чудесные вещи? Я разговаривала с миссис Молли… и просто диву давалась. Вы и в самом деле верите, что она волшебница? Но не забывайте, Наттер не должен знать, что я ее сюда приглашала. Он не выносит предсказателей судьбы. А о чем мне ее спросить? Думаю, о жемчужном крестике – как по-вашему? Потому что мне хотелось бы знать; а потом – кто возьмет верх: Наттер или его враги… вы ведь знаете, о ком я говорю? Это доктор Стерк, дорогая; и еще… еще… но главный вопрос – этот.
Бедная миссис Макнамара оглянулась и, убедившись, что за ней нет наблюдения, в спешке залепетала:
– Бога ради, дорогая, сделайте, как я советую: слушайте, что она говорит, а сами не говорите ничего.
– Конечно, дорогая, разумные люди всегда так поступают, – отозвалась миссис Наттер.
И Мэри Мэтчуелл, решив, что они достаточно побыли наедине, спустилась из коляски и появилась в холле раньше, чем ее ждала миссис Наттер; узрев это безмолвное видение, бедная маленькая леди ощутила благоговейный страх и еле выдавила из себя:
– Добрый вечер, мадам… я очень рада… пожалуйста, входите.
И они все вместе проследовали в гостиную. Оказавшись в столь зловещем обществе, маленькая миссис Наттер словно бы вступила в леденящую тень и ей расхотелось хихикать; вспомнилась жуткая история о том, как ее нынешняя гостья показала миссис Флемминг через стакан чистой воды образ ее мужа с лицом, наполовину залитым кровью, – это произошло накануне того дня, когда мистера Флемминга убили караульные на Джонз-Лейн. Поэтому, когда Аэндорская волшебница потребовала воду и стаканы и велела миссис Мак удалиться, бедная недалекая миссис Наттер струсила, почувствовала себя дурно и желала одного: унести ноги; она чуть было не пустилась в бегство, покинув дом на произвол гостей, но ей не хватило для этого решимости.
– А нельзя ли, чтобы миссис Мак осталась? – спросила она, провожая удаляющуюся приятельницу жалобным взглядом.
– Ни в коем случае.
Этот строгий ответ был адресован самой миссис Мак, и та, под взглядом бедной миссис Наттер, послушно удалилась грузными шагами.
Не то чтобы ей совсем не было любопытно – но все же она испытала скорее облегчение и была очень не прочь уйти. Она успела только увидеть, как Мэри Мэтчуелл доставала из кармана и распаковывала овальное стальное зеркальце – увеличительное, как решила миссис Мак, поскольку пальцы гадалки (похожие на пальцы трупа) приняли в нем размер, вдвое превышающий натуральный; затем Мэри Мэтчуелл взяла стакан, до середины наполнила его водой и стала искоса рассматривать против света.
Дверь закрылась, прошло минут пять, и тут, совершенно внезапно, по дому разнесся душераздирающий крик – и сразу за ним второй.
Служанка Бетти и миссис Мак, которые сидели в маленькой комнате по ту сторону холла, в ужасе уставились друг на друга. Схватив Бетти за запястье, пожилая леди пробормотала краткую молитву, и Бетти с криком: «О боже, что стряслось с моей бедной госпожой?» – ринулась через холл, а миссис Мак – за ней; у дверей послышался скрип отпираемого изнутри замка.
Не помня себя, женщины ворвались в комнату: бедная маленькая миссис Наттер лежала на полу в обмороке; ее побледневшее лицо и перед платья были забрызганы водой.
– Миссис Макнамара, у вас с собой флакончик с нюхательной солью – дайте ей, – произнесла загадочная гостья в черном холодно, но с едва заметным оттенком торжества, когда увидела испуганные лица женщин.
Миссис Наттер долго лежала без сознания, но все же наконец очнулась; взгляд ее блуждал, пока не остановился на миссис Мэтчуелл, черной тенью застывшей у стены между окнами; миссис Наттер еще раз пронзительно взвизгнула и, обняв миссис Мак за шею, стала кричать:
– О! Миссис Мак, она здесь… здесь… она здесь!
Эти отчаянные крики и прочие признаки крайнего ужаса заставили даму в черном, с бледных уст которой не сходила странная улыбка, выскользнуть из гостиной; похожая на злого духа, отложившего на время свой наполовину исполненный замысел, она удалилась в маленькую комнату по ту сторону холла.
– Она здесь… здесь! – вскрикивала бедная маленькая миссис Наттер.
– Нет, дорогая, нет… ее нет уже… она ушла, дорогая, в самом деле ушла, – уговаривала ее миссис Мак, тоже очень испуганная.
– О! Ушла?.. Правда, ушла?.. Она ушла? – восклицала миссис Наттер и, как ребенок после страшного сна, обводила глазами комнату.
– Ушла, моя дорогая мэм… нет ее… истинный крест, ушла! – заверила Бетти; девушка хлопотала вместе с миссис Макнамарой, испуганная и расстроенная не меньше ее.
– О! О! Бетти, куда она ушла? О! Миссис Мак… О нет, нет!.. Никогда! Этого не может быть… не может. Это не он… он этого не делал.
– Боже мой, мэм, да она повредилась в уме! – вскрикнула бедняжка Бетти, вконец растерянная.
– Ну что вы… успокойтесь, Салли, дорогая… ну, ну, – в страхе
