Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 9
Потом они еще говорили о каких-то пустяках. Синие глаза из-под широкого, красивой формы лба рассматривали мистера Полли с ласковым любопытством, как рассматривает очень умная кошка собаку незнакомой породы. Ей хотелось выведать о нем все. Она задавала вопросы, которые озадачивали стоявшего у ее ног закованного в латы рыцаря, и подошла вплотную к роковой тайне, касавшейся поисков дешевого магазинчика и профессии мистера Полли. Когда он произносил слишком пышное слово или ошибался в ударении, на ее лицо набегало темное облачко раздумья.
«Бум!» — раздалось неподалеку.
— Боже мой! — воскликнула Кристабел, над стеной мелькнули ее коричневые ноги, и она исчезла.
Потом розовые пальчики появились опять и следом ее рыжая макушка.
— Рыцарь! — крикнула она из-за стены. — Эй, рыцарь!
— Что, моя дама? — ответил мистер Полли.
— Приходите завтра опять.
— Как вам будет угодно. Только…
— Что?
— Всего один пальчик!
— Зачем?
— Поцеловать!
За стеной послышались убегающие шаги, и все стихло.
На следующий день мистер Полли ждал минут двадцать, пока наконец Кристабел не появилась над стеной, запыхавшись от усилий, и на этот раз вперед головой. И мистер Полли увидел, что никакие самые яркие мечты не могут сравниться с живой Кристабел, такой прекрасной, умной и благородной.
От первой до последней минуты их знакомство длилось всего десять дней. Но за эти десять дней мистер Полли пережил десять лет, полных самых невозможных мечтаний.
— У меня такое впечатление, — заметил как-то Джонсон, — что у него нет ни к чему серьезного интереса. Этот магазин на углу могут перехватить, если он не поторопится.
Кристабел и мистер Полли не встречались ежедневно в эти десять дней. Один раз Кристабел не могла прийти, потому что было воскресенье, не пришла она и на восьмой день, уклончиво объяснив свое отсутствие тем, что в школе было собрание. Все их свидания состояли в том, что Кристабел сидела на стене, — так, по ее мнению, правила более или менее не нарушались, — позволяя мистеру Полли все больше и больше влюбляться в нее, и выслушивала его признания. Она пребывала в блаженном состоянии человека, которого обожают и на которого это не налагает никаких обязательств, и время от времени вонзала в мистера Полли острие своего кокетства, подстрекаемая любопытством и бессознательной жестокостью, что, впрочем, свойственно ее полу и возрасту.
А бедный мистер Полли влюбился по уши, как будто земля под ним разверзлась и он провалился в другой мир — мир сияющих облаков, неутоленных желаний и безумных надежд, мир, чьи неисчислимые горести были прекраснее и — как это ни странно — заманчивее ясного, безоблачного счастья повседневной жизни, мир, чьи радости — по правде говоря, это были лишь слабые отблески настоящих радостей — были дороже мистеру Полли, чем видения райских врат умирающему мученику. Ее улыбающееся личико смотрело на мистера Полли с небес, ее непринужденная поза была сама жизнь. Безрассудно, глупо, но все, что было лучшего в мистере Полли, билось и пенилось, подобно волнам, у ног Кристабел и откатывалось назад, ни разу ее не задев. А она сидела на возвышении, любуясь им и удивляясь, а однажды, вдруг тронутая его мольбой, наклонилась к нему и без всякого жеманства протянула к его губам свою маленькую, покрытую веснушками, жесткую от теннисной ракетки лапку. Заглянула ему в глаза, смутилась и выпрямилась. А потом еще долго задумывалась и мечтала.
На девятый день, повинуясь, видимо, инстинкту самосохранения, она рассказала своим трем подругам, великим знатокам людского сердца, об удивительном феномене, которого она открыла по ту сторону каменной стены.
— Кристабел! — сказал мистер Полли. — Я схожу с ума от любви к вам! Я не могу больше играть эту пантомиму. Я не рыцарь! Я живой человек, и вы должны относиться ко мне, как к живому человеку. Вы сидите там наверху и смеетесь, а я в муках терзаюсь у ваших ног, мечтая хотя бы один часок провести вместе с вами. Я никто и ничто. Но послушайте. Вы можете подождать меня пять лет? Вы еще ребенок, и вам это не будет трудно.
— Тише ты! — прошептала кому-то Кристабел, отвернувшись от мистера Полли так, чтобы он не услыхал.
— До сих пор я валял дурака, но я умею работать. Я словно проснулся. Подождите немного, у меня есть деньги, я попытаю счастья.
— Но ведь у вас мало денег.
— Достаточно для того, чтобы начать. Я придумаю что-нибудь. Найду. Уеду отсюда. Даю вам слово. Перестану болтаться без дела, буду работать. Если я не вернусь через пять лет, забудьте обо мне. Если вернусь…
В ее лице появилось беспокойство. Она наклонилась к нему.
— Не надо об этом, — сказала она вполголоса.
— Что не надо?
— Не надо так говорить. Вы сегодня совсем не похожи на себя. Оставайтесь лучше рыцарем, который мечтает поцеловать руку своей дамы…
Какое-то подобие улыбки скользнуло по ее лицу.
— Но…
Вдруг слуха мистера Полли коснулся чей-то шепот, он замолчал и, прислушиваясь, посмотрел на Кристабел.
За стеной были отчетливо слышны чьи-то приглушенные голоса.
— Молчи, Рози! — говорил кто-то.
— Говорят тебе, я хочу на него посмотреть! Мне совсем ничего не слышно. Подставь колено!
— Дура! Он увидит тебя! И ты все испортишь!
Земля поплыла из-под ног мистера Полли. Ему показалось, что он теряет сознание.
— Там кто-то слушает нас, — сказал он, точно громом пораженный.
Кристабел поняла, что все пропало.
— Противные твари! — закричала она голосом, полным ярости, обращаясь к кому-то невидимому, в один миг взметнулась над стеной и исчезла. За стеной раздался чей-то вопль, послышались гневные восклицания: там началось сражение.
Секунду-другую мистер Полли не мог прийти в себя.
Затем, полный яростной решимости проверить свои самые худшие подозрения, он подтащил бревно к стене, вступил на него, ухватился дрожащими пальцами за верхнюю кромку и подтянулся, желая увидеть, что происходит за стеной.
Его любовь, его идол — все в один миг рассыпалось во прах.
Рыжая девчонка с торчащей сзади косичкой тузила изо всех сил свою вопящую от боли подругу.
— Перестань, Кристабел, перестань!..
— Идиотка! — кричала Кристабел. — Идиотка несчастная!
А вдали между берез мелькали платья двух других подруг, которые что было духу удирали от расправы.
Пальцы мистера Полли ослабли, он опустил руку и, стукнувшись подбородком о камни, неловко спрыгнул на землю, поцарапав щеку о неровную поверхность стены и ударившись коленом о то самое бревно, которое служило ему опорой. Секунду он, скорчившись, стоял у стены. Потом, пробормотав какое-то проклятие, шатаясь, подошел к бревнам и сел.
Некоторое время он сидел молча и без движения.
— Глупец! — наконец произнес он. — Жалкий глупец! — И стал потирать ушибленное колено, только сейчас почувствовав боль.
Он потрогал щеку и обнаружил, что она вся мокрая от крови, той самой крови, которой истекало его сердце.
6. Мириэм
Нет никакой логики в том, что мы, пострадав от одного человека, тотчас бросаемся за утешением к другому. Но именно так мы поступаем. Мистеру Полли казалось, что только человеческое участие может унять жгучую боль от испытанного им унижения. Более того: по каким-то неведомым причинам это должно быть обязательно женское участие, а среди знакомых мистера Полли женщин было не так уж много.
Разумеется, он сразу вспомнил о семействе Ларкинсов, тех самых Ларкинсов, у которых он не был вот уже десять дней. Какими славными казались они ему сейчас, славными и простыми! У них были такие добрые сердца, а он пренебрег ими ради фантома. Если он поедет к ним прямо сейчас, он будет там смеяться, болтать всякую чепуху, и, может, ему удастся справиться с той мучительной болью в сердце, которая не дает ему возможности ни думать, ни действовать.
— Боже мой! — воскликнула миссис Ларкинс, отворяя дверь. — Входите, входите! Вы совсем нас забыли, Альфред!
— Все дела, — пробормотал неверный мистер Полли.
— Девочек нет дома, но Мириэм вот-вот вернется, она пошла в магазин. Не позволяет мне заниматься покупками, очень уж я забывчива. Прекрасная хозяйка, наша Мириэм! Минни на работе, поступила на ковровую фабрику. Боюсь, как бы она от этих ковров опять не слегла. Минни такая нежная, хрупкая!.. Проходите в гостиную. У нас немного не убрано, но уж принимайте нас такими, какие мы есть. Что это у вас с лицом?
— Оцарапал немного. Все из-за велосипеда.
— Как же это случилось?
— Хотел объехать фургон не с той стороны, ну он и прижал меня к стене.
Миссис Ларкинс внимательно осмотрела ссадины на щеке.
— Некому за вами и поухаживать, — сказала она. — А ранки-то глубокие и совсем еще свежие. Надо помазать кольд-кремом. Вкатите сюда ваш велосипед и проходите в гостиную.
