Булчу Берта - Кенгуру

— Ладно, выпью и уйду.

— По-быстрому пей и иди! — тихо сказал цыган.

Видя, что спорить тут не приходится, Варью без лишних слов вылил в стакан остатки пива, выпил его.

— Ничего пиво,— сказал он и, достав из кармана джинсов двадцатку, бросил ее на стол. Взял под мышку магнитофон, поднялся.

Цыган тронул его за рукав, показал на магнитофон.

— Маг можешь оставить. Даю за него четыре сотни.

— Не продается.

— В комиссионке с ним попадешься.

— Он купленный.

Четверо накачавшихся пивом горилл громко захохотали.

— Пятьсот.

— Не продается,— помотал головой Варью и двинулся к выходу.

Дверь была рядом — и все же, пока он шел до нее, на спине у него выступил холодный пот. С трудом заставляя себя не оглядываться, он небрежной походкой вышел на улицу, спустился по ступенькам и направился в сторону Восточного вокзала. Лишь отойдя от «Танго» метров на двадцать, он выпустил из легких воздух и хмыкнул:

— Да-а, это вам не Пашарет*...

* Район Будапешта, где издавна селилась «чистая публика».

Придя домой, Варью умылся, надел чистые штаны и майку и отправился в «Мотылек». Субботний день близился к концу. Кёбаня начинала постепенно оживать под робкими порывами предзакатного ветра.

Когда Варью появился на террасе «Мотылька», случайные посетители, оказавшиеся в кафе, содрогнулись: открытое два года назад заведение, пользующееся в округе доброй славой, вдруг превратилось в осенний лес. Две девушки с коротко остриженными волосами и одиннадцать длинноволосых парней, сидящих в правом углу террасы за тремя сдвинутыми столиками, как по команде вдруг закаркали во всю силу молодых глоток:

— Карр... карр... карр...**

** Варью — по-венгерски: ворона.

Внутри, в кафе, смолкла музыкальная машина, и из-за стойки с грозным видом вылетела женщина лет пятидесяти, с собранными на затылке в узел седыми волосами.

— Молодежь, вы снова за свое?!

— Тетя Манци, Варью пришел,— закричали девушки, показывая на ступеньки террасы.

Хозяйка обернулась, выражение лица у нее сразу изменилось.

— А, это ты, Варью!

— Я,— ответил Варью скромно.

— А я уж думала, ребята перепились.

— А... Сегодня ведь суббота еще...

— Заходи, Варью, приготовлю тебе сухое мартини.

Следом за почтенной дамой Варью прошествовал к стойке, на ходу с величественным видом делая приятелям ручкой, будто какой-нибудь заезжий премьер встречающей толпе. А те опять принялись каркать:

— Карр... карр... карр...

Варью взобрался на высокий табурет у стойки. Хозяйка накапала в мартини джин и лимон, бросила кубик льда. Смешивая коктейль, она наклонилась и шепотом сообщила Варью:

— От Ольги письмо пришло...

— От какой Ольги? — спросил Варью.

— Да от Ольги же, Ридль... Которая в парикмахерской работала у тети Теруш.

— A-а, от Ольги,— сообразил Варью — Откуда письмо?

— Она пока под Неаполем, в лагере, но пишет, что перспективы хорошие.

— Спасибо, тетя Манци,— сказал Варью; потом со стаканом в руках подошел к музыкальному автомату.

Потягивая мартини, долго изучал надписи. Когда лед в стакане оказался уже на самом дне, Варью наконец выбрал пластинку — это был номер в исполнении Эссекса — и, бросив в автомат монету, вышел на террасу. Друзья снова встретили его карканьем, дали ему место у стола.

— Как живешь, Ворон? — спрашивали со всех сторон.

Варью меланхолично махнул рукой:

— Какая там жизнь...

Одна из девушек встала, подошла к Варью и шепнула ему на ухо:

— Письмо от Ольги пришло. Она под Неаполем...

— Знаю. Тетя Манци сказала.

— Пишет, что перспективы хорошие.

— У Ольги всегда хорошие перспективы...

— Что-то ты сегодня не слишком веселый.

— Это все оттого, что я сегодня немножко грустный.

— У тебя с Ольгой было что-нибудь? — щебетала девушка, склонившись к его плечу.

— Не было.

— Ц-ц-ц... А когда вы на складе закрылись? Ольга нам все рассказала...

— Брысь, Пётике, иди сядь на место.— Варью легонько шлепнул девушку по заду.

Та ушла на место. Ребята пили пиво и снова и снова спрашивали:

— Как живешь-то, Ворон?

— Скис я, братцы.

Парни поставили стаканы и наклонились ближе к Варью; среди них было четыре шофера, один механик, один техник с фармацевтического завода и несколько рабочих с пивоварни.

— Машина сломалась?

— Хуже,— ответил Варью.— В кенгуру я превратился.

За столом поднялся хохот. В самый разгар веселья пришли Мари и Цица. Поцеловав Варью в губы, они сели рядом с ним.

— Рассказывай, Ворон,— подбодряли Варью приятели.

Тот, отпив из чьего-то стакана пива, наклонился вперед и заговорил:

— Подобрал я девчонку одну у Дунафёльдвара. Хорошая, очень хорошая была баба.

— Ближе к делу, Ворон!

— Не было никакого дела. Я профильное железо вез в Пакш, а девчонку высадил перед Пакшем.

— Ну, и что дальше?..

— А ничего. Исчезла. Она хотела, чтобы я в Боглар ее отвез. Я заколебался было, а потом показал ей рекламу «Кэмела»: мол, как ты думаешь, кто из них не повез бы тебя в Боглар? Она рассмотрела их: Моэ Ментума, негра Дейуса, официанта Гиммика, сутенера Райта — всех по очереди, а потом на кенгуру показала. «Тогда кенгуру — это я»,— говорю я ей. А через два дня понял, что в самом деле превратился в кенгуру.

Варью ожидал хохота, но друзья его сидели притихшие. Некоторые потянулись за стаканом с пивом; лишь спустя несколько минут один шофер заговорил:

— А ты сказал ей, что у тебя работа?

— Сказал.

— И она не подождала?

— Ей в Боглар надо было. Пока я машину поставил, она уже исчезла. — Варью взял бутылку с пивом, отпил из горлышка.

— Я бы отвез, — сказал механик.

— Я тоже,— сказал фармацевт.

— А путевой лист? — спросили шоферы.

Наступило молчание. В эту-то напряженную, непривычную тишину влетела Жожо.

— Приветик!

Она оглядела компанию.

— Привет, Жожо, садись,— ответили ей ребята.

— По ком траур? — спросила Жожо.

— Да вот он в кенгуру превратился,— показала одна из девчонок на Варью.

На дерзком, независимом личике Жожо мелькнула растерянность, потом беспокойство. Она подошла к Варью, поцеловала его.

— Бедняжка..— сказала она, пытаясь в то же время втиснуться между Цицой и Варью.

Но Цица и не думала двигаться. Жожо огляделась беспомощно, потом взгляд ее остановился на фармацевте.

— Будь добр, Доки, убери отсюда эту мерзкую девку.

Фармацевт подмигнул Жожо, потянулся через стол и взял Цицу за руку.

— Пошли выпьем со мной мартини.

— Не пойду... Свиньи вы все...

— Выпьем мартини, потом поставлю тебе «Диких лошадей».

— Лучше «Белинду»...

— Ладно, поставлю «Белинду», только сначала мартини со льдом.

— Доведете вы меня — возьму и напьюсь сегодня...— сказала Цица, вставая.

— К тому и ведем.

Цица обернулась.

— Кто это сказал?

— Я,— взял на себя вину Варью.

— Нет, не ты,—упрямо трясла головой Цица.

Компания явно была уже под градусом. Фармацевт схватил девушку за руку и утащил к бару. Жожо села рядом с Варью, обхватила его за шею. Варью сделал вид, что тянется за бутылкой с пивом, чтобы заодно освободиться от ее объятий.

— Что, загулял? — оскорбилась Жожо.

— В том-то и дело, что не загулял.

— Я же по глазам вижу: загулял.

— Просто в кенгуру превратился,— вздохнул Варью неопределенно.

С Жожо он всегда немного терялся: среди всех его знакомых девчонок она была единственной, с кем он работал на одном предприятии. Жожо была расчетчицей в «Волане»; там же работал шофером

ее отец. Все это как-то сковывало Варью в его отношениях с девушкой.

— Подцепил кого-нибудь?

— Подцепил,— сдался Варью.— Одну девчонку подобрал у Дунафёльдвара. Она хотела, чтобы я ее в Боглар отвез, а я отказался. Высадил ее у Пакша, а сам превратился в кенгуру.

— Кто тебе это сказал?

— Чувствую...

— Что чувствуешь?

— Чувствую, что стал кенгуру. Как увижу на обочине пучок высохшей травы, аж слюнки текут.

— Красивая она была?

— Ничего. Аппетитная.

Жожо, помрачнев, разглядывала Варью. Отпив из чьего-то стакана пива, сказала:

— Могу спорить, что остановились где-нибудь на травке поваляться.

— Ничего мы не валялись.

— А что ж тогда?

— Ничего. Высадил я ее у Пакша, а сам в кенгуру превратился...

От соседнего столика поднялся высокий парень, неуверенной походкой подошел к ним. Он оперся на спинку стула, и голова его от толчка упала на грудь, длинные, давно не стриженные и не мытые волосы наполовину закрыли лицо. Он напоминал какого-то лохматого зверя: не то собаку, не то льва, а больше всего моржа.

— Братцы... Подкиньте кто-нибудь сотнягу. Пива хотим, а деньги у нас кончились.— Он кивнул в сторону своих приятелей.