Джон Фаулз - Туча
Если бы только. Если бы только. Если бы только. Если бы только.
— Ты придумала, Кэт?
— Почти.
— Мне жарко.
— Ну так иди сюда.
И девочка взбирается в тень, где Кэтрин сидит под терновником, и снова становится на колени, держа сорванные цветы.
— Они очень милые.
— Синие такие противные. Не ломаются.
— Ну ничего.
Эмма пощипывает нераспустившуюся луговую ромашку, затем смотрит вверх на Кэтрин, затем снова вниз.
— Мне не нравится, когда ты несчастная.
— Мне тоже, Эмма. Но иногда ничего поделать нельзя.
Девочка смотрит на свои поникшие цветы.
— Я не обижусь, если ты не придумаешь историю. — Она добавляет: — Не очень.
— Только чуточку не очень?
Эмма кивает, радуясь такой градации. Выжидающее молчание. Кэтрин затягивается, выдыхает дым.
— Жила-была принцесса.
И Эмма меняет позу с той самой детской требовательностью к соблюдению ритуалов: кладет цветы, проползает немного вперед и поворачивается, чтобы сесть рядом с Кэтрин, которая обнимает ее одной рукой и притягивает к себе.
— Она была красивая?
— Конечно. Очень красивая.
— Она побеждала в кункросах красоты?
— Принцессы слишком знатны для конкурсов красоты.
— Почему?
— Потому что они для глупых девушек, а она была очень умной.
— Умнее тебя?
— Гораздо умнее меня.
— А где она жила?
— Вон за тем холмом, совсем близко. Очень давно.
— Это правдивая история?
— Вроде как.
— Если нет, то ничего, мне все равно.
Кэтрин бросает сигарету; хватается за единственную соломинку.
— А еще она была очень печальной. Ты знаешь почему? (Эмма качает головой.) Потому что у нее не было ни мамуси, ни папуси. Ни братьев, ни сестер. Никого.
— А конец будет счастливый?
— Подождем и узнаем.
— Наверное, счастливый, я так думаю. А ты?
Этот странный третий мир за пределами нашей власти. Кэтрин поглаживает плечо девочки.
— В один прекрасный день она отправилась на пикник со своими братьями и сестрами. И своими родителями, а они были король и королева. Они пришли сюда. Куда мы сегодня. (Эмма кивает.) Но она была непослушной, она решила подшутить над ними. Спрятаться, и чтобы они все ее искали. И вот она пришла сюда, где мы сидим сейчас, и села тут. Но было так жарко, что она легла, и ее сморил сон.
— Она заснула.
— И она спала, спала, спала. А когда проснулась, было совсем темно. И она ничего не видела, кроме звезд. Она звала и звала. Но никто не ответил. Она звала опять, и опять, и опять. Но было слишком поздно, они все вернулись домой. И услышала она только речку. Плоплоплоплоплоп. Поздно, поздно, поздно.
— А они ее разве не искали?
— Все это случилось так давно, что люди тогда не умели считать. Ты можешь это себе представить? Даже король умел считать только до двадцати. А детей у них было двадцать три. Ну, они пересчитывали их до двадцати, а дальше на глазок.
— И пропустили ее.
— Так что она была тут совсем одна. (И из никуда в историю: гарантированное будущее, перипетии.) Она попробовала пойти домой. Но все время спотыкалась и падала, в темноте она не понимала, где она. И забредала все дальше и дальше. Колючки рвали ей платье, она потеряла башмачок. И начала плакать. Она не знала, что ей делать.
— И она очень боялась?
Кэтрин притягивает племянницу поближе.
— Ты и вообразить не можешь, как сильно она боялась. И ей не стало легче, когда рассвело. Потому что тут она увидела кругом дремучий лес. Одни деревья вокруг, бесконечные деревья.
— Ее мамуся и папуся не знали что она заблудилась.
— Нет, они догадались. На следующее утро. И пришли ее искать. Но она ночью забрела очень далеко. И они нашли только башмачок, который она потеряла.
— Наверно, они подумали, что ее съел волк.
— Ты умница. Вот именно. А потому они вернулись домой в большом горе. А она была жива, только в лесу далеко-далеко и совсем одна. Очень голодная. И вдруг она услышала голосок. Это была белка, понимаешь? И она показала ей, где найти съедобные орехи. А потом пришел медведь. Только не свирепый медведь, а милый такой, уютный медведь, и он показал ей, как соорудить домик и постель из папоротника. А потом явились всякие другие птицы и звери и помогли ей и научили, как жить в лесу.
Девочка ухватила свободную руку Кэтрин, как игрушку. Тоненькие пальчики коснулись серебряного обручального кольца, попытались повернуть его.
— А потом что было?
— Они все ее полюбили. Приносили ей еду и цветы и красивые украшения для ее домика. И учили ее лесной премудрости. И объяснили, что в лесу есть только одно очень-очень плохое. И ты знаешь, что это? (Эмма качает головой.) Люди.
— Почему?
— Потому что злые люди приходили в лес и охотились на бедных зверей. А других людей они не знали, понимаешь? Так что думали, что все люди такие, и велели ей сразу спрятаться, чуть она их завидит. И она поверила зверям, так как стала тоже пугливой и робкой.
— Как мышка.
— Именно как мышка. — Она водит пальцами по желтой грудке Эммы; девочка дрожит и прижимается к боку Кэтрин. — Вот так она и жила. Не один год. Пока не стала совсем большой.
— Сколько ей было лет?
— А сколько ты хочешь, чтобы ей было лет?
— Семнадцать.
Кэтрин улыбается белокурому затылку.
— Почему семнадцать?
Эмма задумывается, потом трясет головой: она не знает почему.
— Ну, не важно. А ей было ровно столько. И тут случилось что-то совсем необычное. Она снова пришла вот на это самое место, где мы сейчас сидим, и день опять был очень жаркий, прямо как сегодня. И опять она уснула. Под этим самым деревом. (Эмма поднимает глаза, словно проверяя, здесь ли оно.) Но когда она проснулась на этот раз, ночь еще не наступила. Был по-прежнему день, но только все оказалось куда ужаснее, чем в тот раз. Потому что вокруг нее стояли огромные охотничьи собаки. Совсем как волки. И все рычали и лаяли. Вот тут и тут. А вон там… — Она вздрагивает, но Эмма не реагирует. Пожалуй, она зашла слишком далеко. — Это было как дурной сон. Она даже вскрикнуть не могла. И тут она увидела что-то еще хуже. Догадайся кого?
— Дракона?
— Хуже.
— Тигра.
— Человека!
— Человека-охотника.
— Вот что она подумала. Потому что он был одет, как охотник. Но на самом деле он был очень хорошим и добрым. И не был старым. А точно одного с ней возраста. Ему было семнадцать лет. Но ты помнишь, она же поверила зверям. И хотя она могла видеть, что он очень добрый, ей все равно стало очень страшно. Она подумала, что он должен ее убить. Даже когда он отозвал собак. Даже когда он нарвал цветов и принес их вот сюда, где она лежала, и встал на одно колено, и сказал ей, что она самая красивая девушка в мире.
— Она думала, что он притворяется.
— Она просто не могла решить. Ей хотелось поверить ему. Но она помнила о том, что ей говорили лесные друзья. А потому она просто лежала и молчала.
Теперь Эмма делает движение, поворачивается и извивается и устраивается поперек колен тетки, глядит ей в лицо снизу вверх.
— И что было дальше?
— Он ее поцеловал. И вдруг она перестала бояться. Она села и взяла его за руки и начала рассказывать ему про все. Как она не знает, кто она, как забыла свое имя. Ну, все. Потому что она так долго жила в лесу со зверями. А потом он сказал ей, кто он. Он был принц.
— Я так и знала.
— Потому что ты умница.
— Это конец?
— А ты хочешь, чтобы это был конец?
Эмма решительно мотает головой. Она следит за лицом своей тетки так, будто у нее изо рта могут появиться не только фонемы, но и принц с принцессой. Процесс. Не обязательно верить историям, а только тому, что их можно рассказывать.
— Принц сказал, что любит ее, он хотел жениться на ней. Но тут возникла трудность. Потому что он был принц, жениться он мог только на принцессе.
— Но она же была принцесса.
— А она забыла. У нее не было красивой одежды. И короны. И ничего еще. — Она улыбается. — У нее вообще никакой одежды не было.
— Никакой!
Кэтрин качает головой.
Эмма шокирована.
— Ни даже?.. — Кэтрин качает головой, Эмма закусывает губы. — Это неприлично.
— Она выглядела чудесно. У нее были прекрасные длинные каштановые волосы. Чудесная смуглая кожа. Она была совсем как дикая лесная зверушка.
— И она не мерзла?
— Было лето.
Эмма кивает, слегка сбитая с толку такой аномалией, но заинтригованная.
— Ну, вот. В конце концов принцу пришлось уйти. Ему было очень грустно, что он не может жениться на этой красивой девочке без всякой одежды. А она заплакала, потому что не могла выйти за него замуж. И она плакала и плакала. И тут вдруг кто-то заухал. Туувитааавууу. Прямо отсюда сверху.
Эмма запрокидывает голову.
— И что это было?
— Ты знаешь что.
