Сосэки Нацумэ - САНСИРО
«В Берлин слушать лекции Гегеля собираются студенты отовсюду. Но не ради будущих заработков слушают они эти лекции. Узнав, что есть философ, который приобщает людей к высшей и универсальной истине, они, жаждущие найти путь к совершенствованию и разумному устройству мира, с чистыми помыслами сидят перед кафедрой, стремятся разрешить все свои сомнения. Гегель помогает им определить своё будущее, перестроить собственную судьбу. Какая нужна самоуверенность, чтобы думать, будто они ничем не отличаются от нас, японских студентов, которые сами не знают, зачем учатся в университете. Мы всего лишь пишущие машинки. Да притом ещё алчные. Наши дела, мысли, слова не имеют ничего общего с насущными потребностями людей. Такими, ко всему безучастными, мы и останемся до самой смерти». Эта фраза была написана дважды. Сансиро задумался. Вдруг кто-то сзади легонько хлопнул его по плечу. Это оказался Ёдзиро. Ёдзиро не часто можно было увидеть в библиотеке, вопреки его утверждению, что библиотеку надо посещать непременно, не то что лекции.
— Послушай-ка, тебя искал Сохати Нономия, — сказал Ёдзиро.
Никак не предполагая, что они знают друг друга, Сансиро на всякий случай уточнил: «Тот, что на естественном?» — «Угу». Отложив книги, Сансиро поспешил в зал, где читали газеты, однако Нономии там не оказалось. Не было его и в вестибюле. Сансиро спустился вниз, всё внимательно осмотрел и вернулся. Когда он подошёл к своему месту, Ёдзиро показал на карандашные пометки и шепнул с усмешкой:
Превосходные мысли. Наверняка писал выпускник прежних лет. Тогда здесь были отчаянные парни, зато стоящие! Да, это наверняка один из них. — Ёдзиро, видимо, был очень доволен.
— А Нономию-сан я не нашёл, — сказал Сансиро.
— Да? Только что видел его у входа.
— Думаешь, я нужен ему по делу?
— Пожалуй, да.
Они вышли из библиотеки вместе. По дороге Ёдзиро рассказал о Нономии.
— Нономия-кун — бывший ученик Хироты, у которого я сейчас живу. Он часто бывает у сэнсэя. Настоящий энтузиаст науки, у него много исследований. Его имя известно даже в Европе.
Слова «ученик Хироты-сэнсэя» напомнили Сансиро рассказанный ему Нономией случай с преподавателем, обучавшимся верховой езде во дворе университета. «Уж не Хирота ли это был?» — подумал Сансиро и поделился своим предположением с Ёдзиро. Тот, смеясь, ответил, что от сэнсэя можно ждать чего угодно.
Следующий день был воскресным, и встретиться с Нономией в университете Сансиро не мог. Обеспокоенный тем, что накануне Нономия его искал, он решил поехать к нему домой, выяснить, в чём дело, и заодно посмотреть его новую квартиру.
Однако до обеда Сансиро, не торопясь, просматривал газеты, а когда, пообедав, собрался идти, явился приятель из Кумамото, с которым они давно не виделись. Проводил он его лишь в пятом часу и, хотя было довольно поздно, всё же отправился к Нономии.
Жил Нономия далеко, в Окубо, куда переехал несколько дней назад. Правда, на трамвае туда можно было добраться сравнительно быстро, тем более что дом Нономии, судя по его словам, находился вблизи остановки. Дело в том, что однажды, вскоре после того как они с Ёдзиро побывали в Хираноя, с Сансиро произошёл такой случай. Он сел на трамвай, шедший от четвёртого квартала Хонго, чтобы попасть в Высшее коммерческое училище, не заметил, как проехал свою остановку и очутился в совсем другом районе. С тех пор его не оставляло чувство, что трамвай — вещь коварная. Но на этот раз он спокойно вошёл в вагон, поскольку узнал заранее, что до Окубо можно ехать без пересадки.
Если, сойдя в Окубо, не идти по улице Накахякунин по направлению к военной школе Тояма, а от переезда сразу свернуть и подниматься вверх по отлогому склону, узкая, с метр шириной, дорожка приведёт к редкой бамбуковой рощице. Перед рощицей и позади неё стояло два домика. В одном из них и жил Нономия. Сансиро вошёл в небольшие ворота, стоявшие несколько в стороне от дорожки, совсем не на месте. Вход в дом нашёл не сразу: он оказался не напротив ворот, а почему-то сбоку. Складывалось впечатление, будто ворота были поставлены несколько позднее, чем сам дом, и для них не нашлось другого места.
Сад перед домом не был ничем огорожен. Лишь несколько высоких, в рост человека, кустов хаги почти скрывали галерею, куда выходила гостиная. Зато позади дома, со стороны кухни зеленела великолепная живая изгородь. На галерее сидел Нономия и читал европейский журнал. Увидев Сансиро, он сказал, точь-в-точь как тогда, в подвале естественного факультета;
— Пожалуйте сюда.
Сансиро не знал, войти ли ему прямо из садика или через главный вход, обогнув дом. Но тут Нономия уже более настойчиво повторил:
— Пожалуйте сюда. — И Сансиро поднялся на галерею. Выходившая на галерею комната — кабинет Нономии — была метров около двенадцати. В ней внимание Сансиро привлекли европейские книги, их было довольно много. Нономия предложил свой стул Сансиро, а сам сел на дзабутон. Начав с ничего не значащих фраз о том, что место здесь тихое и спокойное, что не так уж оно далеко от Отяномидзу, поинтересовавшись затем опытом с подзорной трубой, Сансиро наконец спросил о главном:
— Говорят, вы вчера искали меня. Я вам зачем-нибудь понадобился?
— Да нет, просто так, ничего особенного, — чуть виновато ответил Нономия.
— А-а, — протянул Сансиро.
— А вы ради этого пришли?
— Да нет, не только.
— Дело, собственно, в том, что ваша матушка прислала мне прекрасную вещь в благодарность, как она пишет, за то, что я забочусь о её сыне… Так вот я тоже хотел поблагодарить вас…
— Ах, вот оно что! Что же она вам прислала?
— Красную рыбу в маринаде.
— Наверно, барбульку?
Сансиро про себя подумал, какой, в сущности, это пустяковый подарок. Однако Нономия подробно расспросил его об этой барбульке. Прежде всего Сансиро объяснил, как её есть. Жарят барбульку в чешуе и снимают её лишь перед тем, как класть на блюдо, иначе рыба потеряет свой вкус.
Пока они беседовали о барбульке, солнце зашло. Сансиро решил, что пора домой, и стал прощаться. Но тут как раз принесли телеграмму. Прочитав её, Нономия пробормотал: «Да… Вот незадача». Сансиро забеспокоился, но, боясь проявить излишнее любопытство, спросил лишь:
— Что-нибудь случилось?
— Да нет, ничего особенного, — отозвался Нономия и показал Сансиро телеграмму: «Приезжай немедленно».
— Вам надо ехать?
— Да вот младшая сестра просит немедленно приехать. Она захворала и лежит в университетской клинике.
Нономия говорил совершенно спокойно. Зато Сансиро встревожился. Сестра Нономии, её болезнь, университетская клиника — всё это почему-то напомнило ему девушек, которых он встретил у пруда, и привело в волнение.
— Она опасно больна?
— Ну что вы, разумеется, нет. По правде говоря, там в клинике с ней мать… Случись что-нибудь серьёзное, проще было бы приехать сюда… Скорее всего это проделки сестры. Она, глупая, частенько так забавляется. Я ни разу не навестил её, с тех пор как переехал сюда. Сегодня воскресенье, она, наверно, ждала меня, и вот… Нономия задумался, чуть склонив голову набок.
— Лучше всё же вам съездить. А вдруг в самом деле ей хуже, тогда…
— Да. Хотя за те несколько дней, что я не был, вряд ли произошли серьёзные перемены. Однако съездить, пожалуй, надо. Верно?
— Конечно, надо. Непременно.
Перед уходом Нономия обратился к Сансиро с просьбой. Если больной действительно хуже, он не вернётся сегодня, в доме остаётся только служанка — ужасная трусиха, а район у них неспокойный. Так что Сансиро приехал весьма кстати. Может быть, он заночует здесь, если это не в ущерб занятиям? Возможно, телеграмма прислана просто так, тогда он сразу вернётся. Знай он раньше, попросил бы того же Сасаки. Но сейчас ему никак не успеть. Речь идёт лишь об одной ночи, к тому же неизвестно ещё, останется ли он в клинике. Разумеется, слишком эгоистично с его стороны доставлять беспокойство постороннему человеку, и он, конечно, не настаивает… Нономия был не очень красноречив и не умел уговаривать, да это, собственно, и не требовалось — Сансиро сразу же согласился. На вопрос служанки, будут ли они ужинать, Нономия ответил:
— Я не буду, — и, извинившись перед Сансиро, сказал: — Вы уж тут без меня поешьте. — Он вышел из дома и уже из темноты сада крикнул Сансиро: — Возьмите в кабинете какую-нибудь книгу. Особо интересных, правда, нет, в общем, сами увидите! Там вы найдёте и кое-какие романы.
Сансиро поблагодарил и остался один.
Вскоре Сансиро уже сидел в кабинете и ужинал. На столе он увидел ту самую барбульку, о которой говорил хозяин, и очень обрадовался — на него повеяло ароматом родных мест, в которых он так давно не был. Однако рыба не показалась ему очень уж вкусной. Нономия не напрасно назвал свою служанку трусихой — её лицо и в самом деле выражало испуг. Сансиро заметил это, когда она принесла ему ужин. После ужина служанка ушла на кухню. Вдруг Сансиро почувствовал тревогу. А вдруг сестре Нономии действительно стало хуже? Слишком долго он собирался в клинику. Мысль о том, что та самая девушка и есть сестра Нономии, не давала покоя. Сансиро восстановил в памяти черты её лица, выражение глаз, одежду, силой воображения перенёс всё это на больничную койку, рядом поставил Нономию и представил себе, как они с сестрой обменялись несколькими фразами. Больная осталась недовольна братом. Размечтавшись, Сансиро вместо Нономии представил у больничной койки себя самого, заботливо ухаживающего за девушкой. В этот момент где-то внизу прогрохотал поезд, и Сансиро померещилось, будто дрожит пол, сама комната и даже сад — таким громким и отчётливым был звук.
