Добрица Чосич - Солнце далеко
Мимо них прошел Вук, неся на руках мертвую жену. Разговоры разом смолкли. На улице он встретился с Павле, который вел колонну. Оба остановились. Остановилась и колонна. Несколько мгновений Павле и Вук смотрели друг на друга, а потом Вук резко повернул, пересек дорогу и скрылся в сливовой роще. Партизаны в оцепенении долго смотрели ему вслед.
Вук нес Бранку, чтобы похоронить как можно дальше от дома, где ее убили. Безжизненная рука Бранки свисала с его плеча и странно раскачивалась. Ее волосы щекотали и жгли ему щеку. Он шел пошатываясь, дрожа всем телом и судорожно сжимая дорогую ношу. Он шел все дальше и дальше через фруктовый сад, пока силы не оставили его и он не рухнул вместе с ней на землю, под яблоню. И так остался лежать, не выпуская ее из рук, прижавшись лицом к ее холодным щекам.
Когда немного утихло первое горе, его бросило в дрожь от прикосновения к этому холодному, мертвому телу. Он выпустил его, освободил руки и испуганно поднялся.
Медленно, как будто крадучись, к нему шел Павле. Вук почувствовал его приближение и прохрипел:
— Уйди! Оставь меня одного!
Павле остановился.
Вук стоял, прислонившись к яблоне. Придя немного в себя, он медленно побрел к ближайшему дому.
— Погоди, я сам все сделаю! — воскликнул Павле, догадавшись о намерении Вука, и побежал к дому за заступом и киркой.
Павле вскоре вернулся, ведя за собой двоих партизан. Но Вук велел им уйти. Ему пришлось еще раз повторить свою просьбу, и, когда они наконец отошли, он начал сам быстро рыть могилу. Выкопав, он поднял тело жены и осторожно опустил его в неглубокую яму. А потом сел с краю и уставился на дорогое лицо. Оно было смертельно бледным. Брови приподнялись, как будто от удивления… Уголки губ, там где застыла струйка крови, были опущены, словно в горькой улыбке. Вук убрал прядь волос со лба. Ему страшно захотелось приподнять веки, чтобы увидеть глаза, но на это уже не хватило сил. Он выпрямился и стал осторожно засыпать могилу, стараясь, чтобы комки не падали на лицо. Он не мог этого допустить. Потом Вук размельчил в пальцах земляные комочки и бережно засыпал лицо Бранки. Когда оно скрылось под влажной, зернистой землей, он быстро забросал могилу.
37
Большинству партизан, особенно более старшим из них, горе Вука омрачило радость крупной победы над четническим корпусом. Никто не думал о погибших бойцах; все были под впечатлением зрелища, увиденного на рассвете, когда мимо них, неся на руках мертвую жену, прошел Вук, чтобы ее похоронить. Люди не говорили о ночных событиях и особенно избегали встреч с Вуком, стыдясь почему-то смотреть ему в глаза. К пленным четникам они испытывали какую-то необычную ненависть и презрение.
В большой, украшенной картинками и венками из бессмертника горнице, в доме сбежавшего с четниками богатого крестьянина, собрались вокруг Павле и Вука командиры и комиссары всех трех рот. Не было только Николы, который со своими бойцами охранял село.
Вук сидел в углу на низком диване, зажав руки между колен и глядя в пол. Остальные разместились неподалеку и молча рассматривали стены, на которых были развешаны семейные фотографии. Павле ходил по комнате сгорбившись, заложив руки за спину. Ждали его приказания, чтобы ввести пленных и начать допрос. Всем было тягостно это молчание, но никто не решался поторопить комиссара, хотя дело надо было кончить как можно скорей. Днем ожидалось нападение немцев. Павле искал нужные слова, убедительные и трезвые, чтобы утешить Вука, успокоить его и воодушевить. Но он никак не мог найти эти слова, он не знал их, а молчание становилось все тягостнее.
— Почему не начинаете? — прервал Вук мучительную тишину. — Надо торопиться, Павле. Что мы будем делать с пленными, если нападут немцы? — прибавил он строго и деловито.
Павле просто взглянул в глаза Вуку, как будто он думал о чем-то совсем другом, обернулся к остальным и сказал:
— Пусть сначала введут англичанина! Товарищи, держитесь с достоинством. Пусть он почувствует, что имеет дело с серьезной армией. С ним буду разговаривать я. Застегнитесь на все пуговицы, подтяните ремни!
Павле сел за стол, приняв строгую, официальную позу. Ему хотелось, произвести как можно более внушительное впечатление на союзного офицера, который поддерживал изменников сербского народа. Остальные, кроме Вука, который оставался сумрачным, углубленным в свои мысли, поправили ремни, застегнулись на все пуговицы. Они чувствовали себя неловко в этой нарочитой обстановке.
Двое партизан ввели связанного англичанина. Он держался собранно и с любопытством рассматривал присутствующих сероватыми глазами.
— Развяжите его и дайте стул! — медленно приказал Павле, внимательно посмотрев на англичанина.
Ему ничего не оставалось, как обратиться к англичанину по-французски, хотя знал он язык плохо, по-ученически, и это было ему очень неприятно.
— Вы находитесь в штабе одного из партизанских отрядов, — начал Павле. — Мы захватили вас в штабе четнического корпуса. Кто вы такой?
Англичанин отряхнул пыль со своих брюк, сел и уставился на Джурдже.
— Скажи-ка этому шпиону, чтобы он тут не очень-то отряхивался, а то я его живо свяжу! — процедил Вук, которого раздражала непринужденность англичанина.
— Подожди. Я с ним легко справлюсь, — ответил Павле.
— Я офицер связи британского командования на Ближнем Востоке при Югославской армии, — ответил англичанин также на плохом французском языке.
Павле обрадовало, что англичанин хуже его говорит по-французски; холодно, лукаво улыбнувшись, он перебил его:
— Во-первых, это никакая не армия и уж меньше всего Югославская армия. Это банда предателей и убийц, которая борется против партизан и сотрудничает с немцами. — Павле попытался неторопливо и обстоятельно объяснить англичанину политический характер движения четников, его цели и задачи.
— Мне это неизвестно. Я выполняю приказ своего командования и состою офицером для связи при штабе, который вы этой ночью уничтожили. Политика меня не интересует. Я имею чисто военные задания. Югославское правительство — наш союзник, и моя страна имеет обязательства по отношению к нему. Ваши внутренние разногласия нас не касаются. Мы помогаем всем, кто борется против нацизма.
— Нет, вы помогаете как раз тем, кто служит нацизму! — перебил его Павле и снова начал объяснять политику четников и цели партизан.
Англичанин слушал его с видом человека, которому все это хорошо известно, и спросил:
— Вы коммунист?
— Да.
— А остальные господа тоже?
— Здесь все коммунисты, а в отряде есть и беспартийные.
— Мне очень симпатичны коммунисты. Меня воодушевляют фанатики, и я уважаю их.
— Что он говорит? — спросил Вук.
Павле перевел ответ англичанина, и Джурдже заметил:
— Пусть он нам лично расскажет, почему Англия помогает убийцам, а лондонское радио превозносит Драже?
Англичанин спросил, что сказал Джурдже. Павле перевел ему.
— Это политика. Ее проводит правительство моей страны, и я не уполномочен об этом говорить. Я — солдат, — ответил англичанин, глядя на Джурдже.
Когда Павле перевел его ответ, Джурдже покачал головой.
— Старая лиса. Они думают, что мы какие-нибудь дикари.
Англичанин интересовался численностью партизанских отрядов в Сербии, спрашивал о связи с Тито. Павле ничего ему не ответил и решил прервать разговор, чтобы в его присутствии допросить нескольких четников и показать таким образом англичанину их истинное лицо. Он сообщил это всем присутствующим, и те согласились с ним.
— Мы поймали одного профессионального убийцу, который сам признался, что резал людей. Пойду приведу его! — сказал Джурдже и вышел.
Он скоро вернулся с двумя партизанами, которые вели небольшого роста четника со спутавшимися волосами и маленькой рыжеватой бородкой. Четник был в безрукавке и рубахе из голубой шерсти, на которой белыми шнурами были вышиты гербы и короны, а на рукавах лозунг: «Свобода или смерть». Его желтые высокие сапоги были, очевидно, предназначены для человека более высокого роста. На руке у него сверкали часы, а из внутреннего кармана безрукавки торчали самопишущая ручка и карандаш. По бокам на серебряных цепочках висели кинжалы. У него было усталое, испитое лицо и блестящие зеленые глаза.
Павле стало противно и стыдно перед иностранцем за такой вид своего соотечественника. Англичанин спокойно, с любопытством рассматривал обоих.
— Чем ты раньше занимался? — обратился к четнику Павле.
Четник немного задумался и нерешительно, глухим голосом ответил:
— Я крестьянин.
— А сколько у тебя земли?
— Только дом.
— Семья большая?
— У меня никого нет.
— Вот англичанин не верит, что офицеры заставляют вас резать людей. А ну, расскажи ему об этом.
