Геннадий Красухин - Мои литературные святцы
Заводской жеребец не предназначен для любовных интриг, его путь должен быть усыпан розами, и только переутомление может прекратить его роман.
Тогда берут малорослого жеребца, душа у него, может быть, самая красивая, и подпускают к кобыле.
Они флиртуют друг с другом, но как только начинают сговариваться (не в прямом значении этого слова), как бедного жеребца тащат за шиворот прочь, а к самке подпускают производителя.
Первого жеребца зовут пробник. <…>
Русская интеллигенция сыграла в русской истории роль пробников. <…>
Вся русская литература была посвящена описаниям переживаний пробников.
Писатели тщательно рассказывали, каким именно образом их герои не получали того, к чему они стремились».
Этот ехидный писатель жил долго: умер 5 декабря 1984 года в 91 год: родился 24 января 1893.
6 декабря
Главным предметом литературных занятий Павла Александровича Висковатова, родившегося 6 декабря 1842 года, являлась жизнь М. Ю. Лермонтова. Под редакцией Висковатова в 1891 году вышло собрание сочинений поэта с его первой научной биографией. Висковатов разыскал и опубликовал немало произведений Лермонтова, материалов для его жизнеописания. Очень любопытно, что именно Висковатов написал либретто к опере «Демон» Антона Рубинштейна.
Кстати, 6 том собрания сочинений Лермонтова, которое редактировал Висковатов, представляет собой сводку старательно собранных фактических данных.
Умер Висковатов 29 апреля 1905 года.
***Детского поэта Олега Евгеньевича Григорьева, родившегося 6 декабря 1943 года, травили с каким-то особым сладострастием. И не столько в Ленинграде, руководители которого никогда не отличались гуманными отношениями к писателям, сколько в Москве – в постоянных выступлениях московского секретаря СП Феликса Кузнецова.
Этот из кожи вон лез, чтобы доказать несоветскость и даже хулиганство Олега Григорьева.
Надо сказать, что усилия Кузнецова даром не пропали. Несмотря на то, что в 1971 году Григорьев выпустил книжку «Чудаки», его осудили за тунеядство и послали отбывать наказание на принудительных работах на строительстве комбината в Вологодской области. Сам Григорьев так написал об этом:
С бритой головоюВ форме полосатойКоммунизм я строюЛомом и лопатой
В 1981 году его вторая книжка «Витамин роста» вышла в Москве. И привела в негодование, в частности, Сергея Михалкова, который воспрепятствовал приёму Григорьева в Союз писателей и добился публикации фельетонной критики поэта в «Комсомольской правде».
Но уже в 1985 году композитор Л. Десятников по поэме Григорьева «Витамины роста» написал одноактную классическую оперу для детей, для солистов и фортепиано. В 1988 году по этой же поэме режиссёр В. Кафанов снял мультфильм.
В 1989 году вышла книга Григорьева «Говорящий ворон». Но в том же году он получил вторую судимость за дебош и сопротивление властям. В перестроечные времена такого терпеть не стали. В защиту Григорьева выступили многие литераторы.
За полгода до смерти его приняли в Союз писателей.
Умер он от прободения язвы желудка 30 апреля 1992 года.
Что же такого страшного находили в его поэзии Кузнецов и Михалков? А вот эти двустишия: «Время устало и встало… / И ничего не стало», «Я ударился об угол – / Значит, мир не очень кругл», «Я волновался от страха, / Как на верёвке рубаха», «Пойду домой, пожалуюсь маме, / Что луна зажата двумя домами». Или стихи так называемого чёрного юмора:
Я спросил электрика Петрова:
– Для чего ты намотал на шею провод?
Ничего Петров не отвечает
Только тихо ботами качает.
Или вот эти стихи, в которых критики не нашли должного оптимизма:
С каждой секундой
Я старше и старше
Сам себя становлюсь.
Ужасно смешно мне
И весело страшно:
Что скоро я оста – новлюсь.
Вот за что в России могут убить поэта. А ведь Григорьева убили. Довели до смерти!
***У Сергея Павловича Залыгина (родился 6 декабря 1913 года) я люблю только повесть «На Иртыше». Говорят, что её хорошо отредактировал А. Т. Твардовский, напечатавший повесть в своём «Новом мире». Больше ничего из залыгинской прозы мне не нравится.
Был он кандидатом сельскохозяйственных наук, заведовал кафедрой орошения и мелиорации Омского сельскохозяйственного института. В 1953 переехал в Новосибирск, где, оставаясь научным сотрудником Сибирского отделения АН СССР, занялся писательством.
В конце 1960-х переселился в Москву, где быстро стал одним из секретарей СП РСФСР. Тут же (1968) получил Госпремию СССР за роман «Солёная падь».
Разумеется, как полагается дисциплинированному секретарю, подписал в 1973-м письмо против Сахарова и Солженицына, напечатанное в «Правде».
Но перестройка его будто подменила.
То есть, чинов и орденов он стал набирать ещё больше. В 1988-м стал героем соцтруда, в 1991-м избран академиком АН СССР, которая ещё в 1989 непонятно за что присудила Залыгину премию имени М. Д. Миллионщикова.
А главное: он получил журнал «Новый мир» и стал от советских властей добиваться разрешения печатать в нём Солженицына.
Солженицын, который обычно ничего не забывает, всем всё припоминает, в данном случае предпочёл забыть о позорной залыгинской подписи и стал присылать свои произведения в первую очередь Залыгину.
В обмен от этого главного редактора он получил журнал в своё полное пользование, что сохранили и преемники Залыгина. «Новый мир» в этом смысле стал как бы довеском к парижскому издательству «ИМКА пресс», где директор Никита Струве беспрекословно выполнял все распоряжения нобелевского мэтра.
А Залыгин скончался 19 апреля 2000 года.
***Николай Платонович Огарёв (родился 6 декабря 1813 года) в очень богатой семье. Окончил Московский университет и почти тут же попал под полицейский надзор. В июле 1834-го его арестовали, но выпустили благодаря богатым и влиятельным родственникам им на поруки. Однако через некоторое время вновь арестовали из-за писем, ратующих за введение в России конституционного строя. Отбывал ссылку в Пензенской губернии, в канцелярии пензенского губернатора.
1840—1846 год провёл за границей, слушал курс лекций в берлинском университете.
Вернувшись, поселился в своём пензенском имении, женился на Н. А. Тучковой. В 1850 арестован снова. И снова освобождён.
В 1856 эмигрировал. Жил в Лондоне. Вместе с Герценом возглавил Вольную русскую типографию. Инициатор и соредактор журнала «Колокол». Развил теорию русского социализма, разработанную Герценом. Делал упор на народнические тенденции в этой теории. Участвовал в создании организации «Земля и воля» (1860—1861), в пропагандистской кампании Бакунина и Нечаева (1869—1870).
В 1865 в связи с переездом «Колокола» из Лондона Огарёв поселяется в Швейцарии. Но в 1873-м снова поселился в Лондоне, где 31 мая 1877 года скончался.
Огарёв был человеком одарённым. Он сочинял музыку и стихи. Всё это не слишком высокого качества. Но кое-что из его художественных вещей дошло до нынешнего времени.
Следует подчеркнуть бескорыстие Огарёва. При разводе он огромную часть своего богатства оставил жене, которую фактически ограбили её ближайшие приятели.
Бывшая жена Огарёва стала женой Герцена, и Огарёв материально поддерживал эту семейную пару.
Поддерживал он и Мери Сэтерленд, с которой сошёлся в Лондоне, помогал воспитывать её сына.
А о том, какого благородного характера был этот человек, скажет его стихотворение:
Она была больна, а я не знал об этом!..Ужель ни к ней любовь глубокая моя,Ни память прошлого с его потухшим светом —Ничто не вызвало, чтобы рука твояМне написала весть о страхе и печалиИль радость, что уже недуги миновали?Ужель в твоём уме одно осталось – злоба?За что? Не знаю я. Но вижу я, что тыНе пощадишь во мне ни даже близость гроба,Последних дней моих последние мечтыКак это тяжело, когда б ты это знала!..Как глухо мозг болит, от горя мысль устала…
***Коля Старшинов появился в «Литературной газете» едва ли не в тот же день, как я туда поступил работать. Я зашёл к кому-то из нашего отдела, а тот приложил палец к губам: свесясь головой с кресла, в кабинете спал человек в плаще и кепке. Сотрудник встал, вывел меня из комнаты и сказал: «Коля Старшинов. Пьян в стельку. Жду, когда проснётся».
Таких походов Николая Константиновича Старшинова (родился 6 декабря 1924 года) в газету помню несколько. Да я и прежде знал Колю, с которым был на «ты», по катаевской «Юности». Коля там заведовал поэзией. Женя Храмов отобрал несколько моих стихотворений, дал Коле, тот попросил у меня ещё «паровоз» (то есть, какое-нибудь очень идейное стихотворение, которое вытянет на страницу всю подборку). Но «паровоз» не придумывался, время шло и ушло: стихи мне Коля вернул.
