Франс Бенгстон - Викинги

— Вы тролли,— спросил Орм,— или просто во­лшебники?

— Увы, ни то, и ни другое,— ответил тот, кто свистел,— как бы нам ни хотелось быть ими. Ведь мы не можем превратить что-нибудь в еду, хотя и голод­ны.

Орм улыбнулся:

— Я не откажу вам в пище,— сказал он,— и я не боюсь вашего колдовства при свете дня, но таких нищих, как вы, я еще никогда не видел. Никому из чужаков еще не удавалось успокоить моих собак, даже мне иногда трудно это сделать.

— Мы тебя научим,— сказал второй маленький человек,— когда хорошенько поедим и получим еды с собой. Мы — бродяги, не служим никому, и понимаем собак лучше, чем большинство людей.

Орм заверил их, что не прогонит с пустыми меш­ками, и попросил войти.

— Вы пришли в удачное время,— сказал он,— в самый разгар большого праздника, так что блинов хватит на всех, а может, и еще кое-чего. Жаль, что вы не можете играть с таким же мастерством, как свистите.

Двое маленьких переглянулись и подмигнули друг другу, но ничего не сказали. Затем они вместе с двумя своими товарищами проследовали за Ормом в дом.

Орм прокричал Йиве:

— Тут пришли путники, большие и малые, хотят попросить тарелку твоей праздничной еды.

Иива отвлеклась от разговора и кивнула, мысли ее были заняты другим. Потом, увидев двух маленьких мужчин, она очень удивилась и спрыгнула со скамьи, на которой сидела.

— Ирландские Мастера! — закричала она.— Фелимид и Фердиад! Шуты моего отца! Вы еще живы? Ради Бога, друзья, скажите, что заставило вас стать нищими? Вы что, уже стали стары для того, чтобы показывать свое искусство?

Двое маленьких людей уставились на нее в таком же изумлении, затем оба заулыбались. Они бросили на землю свои палки и мешки, сделали несколько шагов по направлению к Йиве, и затем, в одно и то же мгновение, оба перекувырнулись через голову. Один из них остался стоять на руках, на которых он стал прыгать взад и вперед, испуская радостные крики, а другой свернулся кольцом и покатился к ее ногам. Затем они вновь вспрыгнули на ноги и приветствовали ее с мрачным выражением на лицах.

— Мы не состарились,— сказал один из них,— ты можешь видеть это сама, о прекраснейшая из всех дочерей короля Харальда. Ты ведь знаешь, что годы боятся таких мастеров, как мы. Хотя прошло уже и немало времени с тех пор, когда ты сидела на коленях у своего отца и впервые увидела наше представление. Но сейчас мы еще более голодны, чем тогда.

Многие гости, мужчины и женщины, в спешке прибежали посмотреть поближе на этих замечатель­ных людей, умевших скакать на руках. Но Йива ска­зала, что пришедшие должны сначала поесть и попить в покое и что к ним надо относиться с таким же почтением, как и ко всем гостям. Она сама провела их в дом и поставила перед ними самые лучшие блюда и напитки, их не надо было долго уговаривать. Близнецы и Радостный Ульф вошли вслед за ними и молча сидели в уголке, в надежде на то, что двое маленьких человечков покажут еще какие-нибудь фокусы. Тем временем Орм объяснил гостям, кто были эти двое странных нищих, столь удивившие всех.

— Они были шутами у короля Харальда,— сказал он,— хотя сейчас у них нет хозяина. Они из Ирландии и очень знамениты. Я видел их однажды, когда праз­дновал Рождество во дворце с королем, но тогда они были украшены перьями и были в шутовских костю­мах, поэтому я их сейчас и не узнал. Что они делают в качестве странствующих нищих, я не знаю, и это меня удивляет. Но давайте снова вернемся к нашему пиву, а потом, через некоторое время, послушаем их рассказ.

Когда все нищие наелись досыта, шуты не стали возражать против того, чтобы присоединиться к пьющим, которые, после короткого отдыха, снова ста­ли пить всерьез. Оба их товарища, однако, сидели, молча уставившись в свои пустые тарелки. Когда их спросили, какова причина их меланхолии, они ответи­ли, что устали от трудностей пути и доброй трапезы, которую только что совершили. Поэтому отец Виллибальд отвел их в свою комнату, чтобы они могли спокойно отдохнуть. Затем он отвел в сторону обоих шутов и некоторое время сидел с ними, беседуя. Никто не осмеливался беспокоить их, поскольку они были старыми друзьями еще с тех времен, когда впервые встретились при дворе короля Харальда и были очень рады возобновить знакомство после столь долгого пе­рерыва.

Когда наконец все гости заняли свои места в цер­кви, двоих шутов посадили по обе стороны от брата Виллибальда. Относительно их задавалось много во­просов, и все хотели посмотреть их искусство, но оба шута сидели, молча потягивая пиво, как будто им было неизвестно о том возбуждении, которое они вызывали.

Потом Орм сказал:

— Было бы некрасиво с нашей стороны требовать, чтобы вы показали нам свое мастерство, потому что вы имеете право отдохнуть после своих странствий, и ни один гость или незнакомец не должен платить за гостеприимство в моем доме. Но не буду скрывать, что нам хотелось бы воспользоваться тем, что два таких мастера, как вы, приехали в разгар празднования крещения моего сына. Потому что я знаю, что вы — люди знаменитые, и я всегда знал, что никакие шуты в мире не могут сравниться по мастерству с ирлан­дскими.

— Вождь,— ответил один из ирландцев,— то, что ты слышал,— правда, и я могу уверить тебя, что даже в Ирландии ты не найдешь двух более знаменитых своим мастерством людей, чем я, Фелимид О.Фланн, и мой брат, Фердиад, который так же хорош, как и я. Мои предки были королевскими шутами еще с тех времен, когда наш праотец Фланн Длинноухий давал представления королю Ольстерскому Конкобару Мак-Нессу и героям Красной Ветви в залах Эман Маха. В нашей семье всегда существовал закон, согласно кото­рому, как только мы достигаем совершенства в своем искусстве и зарабатываем право называться мастера­ми шутовского дела, мы показываем наше мастерство только тогда, когда нам приказывает это сделать че­ловек королевских кровей. И вы должны знать, что мы, выступающие перед королями, имеем не только самое трудное в мире призвание, но также и самое нужное людям, потому что, когда король не в духе и его бойцам становится скучно, они представляют собой опасность для других. Но когда хорошие шуты высту­пают перед ними, они катаются от смеха за кружкой пива и идут спать довольные, позволяя своим соседям и подданным спать в мире. После священнослужите­лей, следовательно, мы исполняем самую полезную функцию в мире, потому что священники предлагают счастье на небесах благодаря влиянию, которым они пользуются у Бога, а мы предлагаем счастье на земле благодаря влиянию, которым мы пользуемся у коро­лей. А поскольку в Ирландии много королей, шуты в этой стране самые лучшие в мире и существует много их разновидностей: акробаты, клоуны, чревовещате­ли, имитаторы животных, искажающие тела, искажа­ющие лица, шпагоглотатели, шуты, танцующие с за­вязанными глазами среди яиц, и шуты, выпускающие огонь через ноздри. Но истинным мастером шутовско­го дела является не тот, кто исполняет один-два вида этого искусства, но тот, кто знает их все. В Ирландии мудрые люди считают, что сегодня лучшие среди нас — почти столь же хороши, как три шута короля Конайра в древности, о которых говорилось, что ни один человек, видевший их, не мог не засмеяться, Даже если бы сидел за столом, на котором лежит труп его отца или матери.

Все в церкви к этому времени замолчали, все слушали слова ирландца и смотрели на него и его брата, сидевшего по другую руку от отца Виллибальда с умиротворенным видом на лице, медленно поводя ушами взад и вперед. Все были согласны с тем, что; люди, подобные им, никогда не встречались в этих: местах.

— Ты хорошо говоришь,— сказал Гудмунд из Уваберга,— и тем не менее, трудно поверить, что все сказанное тобой — правда. Потому что если вы оба — такие признанные в своей стране мастера, зачем же вы приехали на север, где королей мало и живут они в отдалении друг от друга.

Фелимид улыбнулся и кивнул головой:

— Правильный вопрос,— сказал он,— поскольку Ирландия — это такая страна, которую никто не покидает по доброй воле. И я с удовольствием расска­жу вам, каким образом мы оказались здесь, хотя то, что я скажу, может показаться хвастовством. Я до­лжен сказать, что меня и моего брата выслали с родины из-за одного подвига, совершить который, я думаю, кроме нас не смог бы никто. Когда мы были молоды, но уже в совершенстве владели нашим мас­терством, мы были шутами у доброго короля Домнала Лейглинского. Он любил музыку и смех, слово Божие, легенды о героях, поэзию, женскую красоту и муд­рость стариков. И он оказал нам великую честь, награ­див за наше мастерство серебром, скотом и пастбища­ми для него. За это мы очень любили его и были рады ему служить. Единственное, что нас беспокоило,— это чтобы в своем довольстве не растолстеть, потому что это — самое худшее, что может случиться с человеком нашей профессии. Соседом его был король Кашельский, король Колла Килкенни, опасный человек, очень гордый и изобретательный в том, как бы напакостить своим соседям. Однажды на Троицу король Домнал созвал большой пир, и его священники, поэты и мы, шуты, были заняты больше, чем обычно, поскольку король должен был жениться на Эмер, дочери короля Кашельского. Она выглядела, как подобает принцессе, с ясным взором, алыми губами, белокожая, с высокой грудью, тонкая в талии и широкая в бедрах, а волосы ее были такой длины, что она могла сидеть на них, так что даже ты, Йива, не смогла бы сказать, кто красивее, ты или она, если бы увидела ее. Эта свадьба была источником большой радости не только для короля Домнала, но и для всех его людей, так что это был самый веселый праздник, какой только можно пред­ставить. Потом, на второй день празднования, когда все мы были пьяны, на нас напал король Колла. Ко­роль Домнал был убит, когда сражался голый на по­роге своей спальни, многие его люди также погибли. Его королеву вытащили из брачной постели и унесли вместе с остальной добычей. Меня и брата постигла та же участь, из-за нашей славы. Когда король Колла увидел королеву Эмер, губы у него увлажнились и он заскулил, как пес, а нас он бросил в одну из своих темниц, где мы должны были сидеть до дня его свадьбы, так как он решил жениться на похищенной им женщине. Потом он сказал, что мы должны будем выступать на его свадьбе. Сначала мы отказывались, поскольку все еще были опечалены гибелью своего хозяина. Но когда он пообещал, что нас будут сечь розгами до тех пор, пока мы не подчинимся его при­казу, мы передумали и пообещали появиться перед ним и показать все, на что способны. А что мы выпол­нили свое обещание — думаю, что он не смог бы отрицать.