Йен Бэнкс - Бизнес
– Так постоянные работники «Сайлекса» называли авантюристов, которые заключали для вас массу сложных и не вполне законных сделок в потайной комнате.
– Ах, вот оно что.
– Организовать серьезное расследование несложно, мистер Хейзлтон. Честно говоря, я пока не уверена, замешаны ли в этом другие руководители Первого уровня, но думаю, для начала нужно просто предать дело гласности.
– Это чревато расколом «Бизнеса», Катрин. Если в этом участвовали другие члены совета директоров.
– Ничего не поделаешь, иногда приходится идти на риск. Я лично подозреваю, что наш герой действовал в одиночку. Возможно, здесь замешаны еще человека два-три, но никак не весь совет директоров – иначе не было бы необходимости так тщательно все скрывать. Так что, как ни крути, у человека, который решился на мошенничество, будут крупные неприятности.
– Но тот человек, видимо, достаточно обогатился, чтобы не тревожиться на сей счет.
– Он и до этого был достаточно богат, чтобы не заниматься такими делами. Но, задумав эту комбинацию, он осуществил ее просто из любви к искусству, ради спортивного интереса, ради того, чтобы всех перехитрить, приписав лишний нолик к сумме своих личных сбережений, а не потому, что нуждался в деньгах.
– Нельзя упускать из виду, что богатые обычно не останавливаются на достигнутом, Катрин. Например, кого-то может вдохновить пример Руперта Мердока, преуспевшего на международном рынке масс-медиа. А на это требуется очень много денег.
– На покупку земельной собственности, о которой мы говорим, тоже требуется немало денег, а что потом? Перепродать ее кому-то другому, кто жаждет иметь собственное государство? Или заложить? Только это теперь несущественно. Злоумышленник связан по рукам и ногам: его разоблачили. Мяч в конуре – конец игре.
– В конуре?
– Шотландская поговорка. Вы успеваете следить за ходом моей мысли, мистер Хейзлтон?
– Надеюсь. Продолжим, исходя из этой твоей гипотезы. Разумеется, исключительно ради теоретического интереса.
– Ну конечно. Так вот, дело в том, что у нашего гипотетического злоумышленника есть возможность избежать полного поражения.
– Неужели?
– Если этот человек представит своей корпорации сделку, результатами которой эгоистично хотел пользоваться сам, если он просто передаст результаты своей деятельности коллегам, не ожидая взамен ничего, кроме благодарности, то, думаю, они удивятся – даже изумятся – и что-то заподозрят, но вместе с тем и преисполнятся благодарности. Наверно, будут перемигиваться за его спиной и показывать на него пальцем, но вряд ли захотят вникать в тонкости этой аферы. Скорее всего, они примут этот дар с такой же видимой легкостью, с какой он будет им предложен.
– Хм. Весьма вероятно, что за таким дарителем впоследствии установят пристальное наблюдение, чтобы ему впредь неповадно было затевать хитроумные комбинации.
– Довольно мягкое наказание за совершенное преступление, пусть даже не принесшее никакой личной выгоды. Другой вариант гораздо хуже. Честно говоря, будь я членом совета директоров, я бы, наверное, вынесла такое беспардонное предательство на суд всей корпорации – в назидание остальным.
– Откуда столько жестокости, Катрин? Будем надеяться, ты никогда не поднимешься на самый верх.
– Ну, не такая уж я злодейка, мистер Хейзлтон. На днях, к примеру, рассказала Стивену Бузецки, что жена ему изменяет, – и ничего не ожидаю взамен.
– Напрасно, Катрин. Эту информацию можно было использовать гораздо продуктивнее.
– Считайте, что я сентиментальна.
– Как он это воспринял?
– Для него это было ударом.
– Ты понимаешь, что он тебе никогда этого не простит?
– Понимаю. Но, по крайней мере, я могу гордиться, что не стала прятаться за спины ваших людей.
– Значит, по большому счету, ты порядочная эгоистка, Катрин, верно? Как и я.
– Верно. Только у меня эгоизм принимает другую форму.
– С этим не поспоришь. Итак, окажись я в таком положении, какое ты мне обрисовала, я бы начал срочно действовать в указанном русле. Не стал бы дожидаться Рождества, чтобы преподнести подарок.
– По-моему, это было бы вполне разумно.
– Конечно, все это находится в прямой связи с другой местностью – и отнюдь не плоской.
– Я как раз собиралась к этому перейти.
Никогда в жизни мне не было так страшно. Казалось бы, я досконально изучила наши методы; казалось бы, я знала, до какого предела мы можем дойти или, по крайней мере, до какого предела мы можем дойти в определенных обстоятельствах, но теперь я ни в чем не была уверена. Сидя в парке и ожидая Ганса с моим багажом, я оказалась совершенно беззащитной. А вдруг заговор шел дальше Хейзлтона? Вдруг, по какой-то жуткой прихоти судьбы, в нем замешаны все? Или только мадам Чассо, да еще, возможно, Дессу и Чолонгаи? Оставалось еще двенадцать членов совета директоров, часть которых была крайне пассивна. Вдруг я задела слишком многих; вдруг я замахнулась на их оплот, на основы их власти? Что, если вчера вечером я упустила из виду нечто важное, какую-нибудь тайную угрозу; что, если неверно истолковала всю эту историю?
Я качалась вперед-назад, глядя сквозь голые ветки вдаль, на замок. Может быть, как раз сейчас я – в прицеле снайпера. Успею ли я заметить пульсирующий красный огонек лазера на деревьях между мной и замком? Может быть, группа захвата уже вышла из замка. Может, мне суждено исчезнуть в лабиринте склепов и катакомб, которые скрыты в горе позади замка, или провести остаток своих дней в Антарктике, сходя с ума на Земле Кронпринцессы Ефимии. А что, если Ганс получил указания везти меня в сторону аэропорта, а потом внезапно остановиться в том месте, где поджидает Колин Уокер с раскаянием во взгляде и глушителем на пистолете?
Что это было: мания преследования или обостренное чутье? Явственно ощущая кожей жжение снайперского прицела, я спрыгнула с качелей и направилась к деревьям, чтобы меня не было видно из замка. Потом я позвонила Гансу в автомобиль.
– Слушаю вас, миз Тэлман!
– Как там дела, Ганс?
– Багаж в машине, миз Тэлман; куда за вами подъехать?
– К офису «Авис». Через двадцать минут.
– Понял. Еду.
Я дошла до гаража фирмы «Хертц», взяла напрокат «ауди-АЗ» и доехала до угла напротив «Ависа», потом пригнулась и позвонила Дессу. Телефон выключен. Набрала номер мадам Чассо, чтобы изложить ей свою версию, исходя из предположения, что Пуденхаут поехал сразу к ней. Автоответчик. Томми Чолонгаи: на совещании. Я отыскала номер Кс. Пар-фитт-Соломенидеса, человека, который тоже подписывал договор об острове Педжантан, но, по моим расчетам, вряд ли состоял в сговоре с Хейзлтоном. Длинные гудки. Меня охватила паника. Почему-то я стала набирать номер дяди Фредди.
Тулан; принц. Все линии заняты. Тогда Люс. Люс, умоляю, окажись у телефона...
– Да?
– Ох, мать честная, вот спасибо!
– За что?
– За то, что ты у телефона!
– А в чем дело, что случилось, дорогуша?
– Да ничего, просто с ума схожу. По-моему, я только что совершила служебное самоубийство.
Что ты мелешь, типун тебе на язык! Я рассказала ей ровно столько, сколько могла. В таком изложении моя история, и без того непростая, выглядела совсем запутанной, но Люс, кажется, уловила суть. (Не слишком ли быстро? – закралось подозрение. Не втянута ли она в этот заговор? Может, ей поручили втереться в доверие... Впрочем, это уже чистой воды паранойя. Или нет?)
– Ты сейчас где?
– Люс, тебе не обязательно это знать.
– Все еще в Швейцарии? Или этот акт вандализма с «феррари» ты устроила в Италии? Не иначе как тебе светит высшая мера?
– Подожди, тут привезли мои вещи. – Я наблюдала, как Ганс на серебристом «БМВ» затормозил у обочины на противоположной стороне улицы. Вроде бы хвоста за ним не было. И в «БМВ» он один. Ганс вышел из машины и, надев фуражку, принялся разглядывать витрины «Ависа».
Я вышла из «ауди».
– Разговаривай со мной, Люс. Если отключусь без предупреждения, вызывай полицию.
– Какую? Швейцарскую?
– Да, или Интерпол, или еще какую-нибудь. Сама не знаю.
– Ладно. Но тогда мне нужно знать, где ты.
– Да, действительно. – Я стала переходить на другую сторону, лавируя между сигналившими автомобилями и огрызаясь в ответ на выразительные жесты водителей. – Сам катись в задницу, придурок!
– Что ты сказала?
– Это я не тебе, Люс. Ганс! Ганс!
– На тебя напали?
– Нет, я зову шофера. Я в Швейцарии, в городе Шато-д'Экс.
– Понятно... это не тот самый шофер, нет?
– Нет. Ганс, danke, danke. Nein, nein. Mein Auto ist hier.
– Миз Тэлман. Вы переходите улицу в неположенном месте.
– Да, виновата. Можно мне взять свои вещи?
– Они в багажнике.
– Отлично. Не могли бы вы его открыть, я их заберу.
– Где ваша машина? Я буду ближе подъезжать.
– Нет, не стоит.
– Прошу вас.
– Ладно, так и быть. Она вот там.
– Пожалуйста, вы сядете в машину.
