Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Когда Тосон стал председателем японского ПЕН-клуба, барон пожертвовал деньги не потому, что его заботила судьба ПЕН-клуба, он просто был рад, что может отплатить свой давний сердечный долг Тосону, только так и надо понимать его слова о том, чтобы деньги «использовали на свои нужды».
Между тем флейта окураро завоевала большую популярность, раз в год в театре «Тэйкоку» устраивали музыкальный вечер, и, несмотря на отсутствие рекламы, извещений и приглашений, зал всегда был полон, и весь вечер, до девяти часов, можно было наслаждаться прекрасной музыкой.
В те времена, когда я, став главным казначеем, волей-неволей столкнулся с делами ПЕН-клуба, военные власти имели сильное влияние во всех областях японской жизни. Едва только, следуя распоряжению японского посольства в Лондоне, приступили непосредственно к созданию японского ПЕН-клуба, вмешались военные. Они заявили, что ни за что не разрешат организацию, которая была бы филиалом международного ПЕН-клуба. Если уж хочется создать организацию такого рода, она должна быть самостоятельной и занимать равноправную позицию по отношению к международному ПЕН-клубу. Это был приказ. Пришлось перекроить устав в соответствии с приказом военных, и только тогда учреждение клуба было позволено…
В принципе, японский ПЕН-клуб с таким уставом не мог считаться филиалом международного ПЕН-клуба, но в результате неких переговоров лондонского посольства он в конце концов был-таки признан филиалом, и на следующий год председателя пригласили на международный съезд ПЕН-клубов в Буэнос-Айрес.
В июле этого года супруги Тосон в сопровождении заместителя председателя Арисимы отправились морем на съезд. Они собирались на обратном пути заехать в Нью-Йорк и побывать во Франции, где оба когда-то учились. Кстати, по всему пути их следования располагались филиалы управляемой бароном компании, которые оказывали им всяческую помощь. На следующий год (1937), в начале февраля, Тосон благополучно вернулся в Токио.
За время своего отсутствия Тосон затеял строительство нового дома недалеко от станции Ёцуя и до переезда туда остановился в гостинице «Тэйкоку». Вскоре он выразил желание со мной встретиться. В ночь, когда он причалил в Кобе и поездом вернулся в Токио, я встречал его на Токийском вокзале и проводил до гостиницы. С того времени прошло три дня. Зачем я вновь ему понадобился? — недоумевал я.
Тосон провел меня в тесную гостиную своего номера и с ходу заговорил о том, что в скором времени собирается опубликовать доклад о международном съезде ПЕН-клубов, но прежде непременно хочет посоветоваться со мной.
Получив возможность после долгого перерыва взглянуть на Японию со стороны, из-за границы, он был изумлен. Военные незаметно сосредоточили в своих руках огромную власть, односторонне развязали войну, убивают мирных жителей в Маньчжурии и Китае, в результате Япония оказалась в изоляции от всех мировых держав. Окно Японии, прежде распахнутое для всех стран мира, стараниями военных почти наглухо закрыто, осталась лишь маленькое оконце, а именно — японский ПЕН-клуб. Понимая, насколько это оконце важно как для международного сообщества, так и для самой Японии, мы должны соблюдать осторожность, чтобы военные его не захлопнули. Надо отдавать себе отчет, что ПЕН-клуб нормально функционировать не может. Как это ни безрассудно, в скором времени военные, вероятно, развяжут войну против всего мира…
Так он шепотом поверял мне свои тревоги.
Я слушал, опустив глаза. Несколько дней назад я слышал то же самое от моего названого брата, с которым мы в юности поклялись быть братьями, вице-адмирала, главнокомандующего военно-морской базы в Ёкосуке.
Под конец Тосон добавил:
— Уже довольно будет, если члены ПЕН-клуба, не осуществляя никакой деятельности, станут раз в месяц с участием исполнительного директора собираться на ужин в «Эване» в Маруноути.
— С некоторых пор, месяца два уже, наши собрания подслушивает агент политического сыска, спрятавшись за ширмой.
— Ну что ж, так даже лучше. Ведь мы обычно болтаем о таких пустяках! — рассмеялся Тосон и добавил, что ему нужно посоветоваться со мной еще по одной проблеме.
С тех пор как ПЕН-клуб практически прекратил работу, положение секретаря Миновы было незавидным. Ему оставалось лишь, как мальчику на побегушках, выполнять разные мелкие поручения. И это при том, что в бытность свою главным редактором «Кайдзо» он имел репутацию ученого-политолога. Нет ли у него желания преподавать в частном университете? В университете А., где приятель Тосона исполнял должность директора, молодой преподаватель призван в армию, поэтому если у Миновы есть такое желание, это удачный случай. Тосон хотел, чтобы я узнал у Миновы, подходит ли ему такое предложение. Но мне подумалось, что ему будет намного приятнее, если сам Тосон непосредственно спросит у него. Я так прямо и сказал.
В начале марта секретарь Минова стал преподавать в университете А. и ушел со своего поста, но никто не знал, что это произошло с подачи Тосона. В дальнейшем деятельность ПЕН-клуба осуществлялась по усмотрению председателя. Чтобы выполнять свою роль окошка в мир, на пятом этаже здания «Мацуда» в Гиндзе было снято просторное помещение под офис ПЕН-клуба. Собрав книги и материалы, связанные с международным ПЕН-клубом, организовали публичный читальный зал. Там были не только книги, пожертвованные членами клуба, но и специально для этих целей закупленные в стране и за рубежом. В офисе не покладая рук трудился новый секретарь Нацумэ, юноша, только что окончивший школу.
Что касается деятельности самого ПЕН-клуба, то, поскольку в том году разразилась японо-китайская война, в отношениях с военными требовалось проявлять крайнюю осторожность. Во-первых, с этого года, получая приглашения на международные съезды ПЕН-клубов, нельзя было участвовать в качестве официальных представителей от Японии, поэтому решили, что если кто-то из членов клуба случайно окажется в месте проведения съезда, он будет просто присутствовать на заседаниях. Несмотря на все меры предосторожности, исполнительный директор клуба Сэйитиро Кацумото вызвал недовольство военных и был вынужден не только оставить свою должность, но и выйти из клуба. Его место заступил Кэндзо Накадзима, но военные власти в отместку вскоре призвали его на трудовую повинность… Не прошло и двух лет после переезда клуба в новый офис, как военные намекнули, что читальный зал ПЕН-клубу не нужен, и все книги были перенесены на склад издателя — члена клуба, да и сам офис переместился в тесную комнатушку на третьем этаже того же здания. В то же время и барону Киситиро Окуре, по-видимому, поступило предостережение от военных, он с сожалением сообщил, что должен вдвое сократить свою денежную помощь. В правлении нашлись такие, кто настаивал на роспуске японского ПЕН-клуба, но Тосон не соглашался. Все это происходило за год до начала Тихоокеанской войны.
С этого времени вся переписка японского ПЕН-клуба с международным ПЕН-клубом просматривалась военными и практически подвергалась конфискации. Редкие послания, доходившие якобы по недосмотру, содержали настойчивые вопросы вроде того, противодействует ли японский ПЕН-клуб бомбардировкам, осуществляемым японской армией в Китае. За этим угадывался провокационный замысел военных, — вопросы оставляли без ответа. В начале лета 1941 года из международного центра пришло приглашение прислать делегацию на международный съезд ПЕН-клубов, открывающийся в Лондоне. Тосон ответил: «В нынешних обстоятельствах даже поддерживать связь между нами стало невозможно. Однако японский ПЕН-клуб все еще жив», а в декабре разразилась Тихоокеанская война.
Но даже в это время Тосон раз в месяц приглашал нескольких писателей своего поколения в «Эван» на ужин и дружеские посиделки, называя это заседанием исполнительного комитета ПЕН-клуба. Писатели, воспитанные, если можно так выразиться, в духе эпохи Мэйдзи, из которых я был знаком только с Масамунэ Хакутё и Токудой Сюсэем[15], освободившись от долгой эпохи феодализма, взялись за перо, вдохновленные идеями свободы, независимости личности и равноправия, и даже в их застольной болтовне было много интересного и поучительного.
Особенно впечатляла непреклонная вера и твердая воля Тосона, убежденного, что в цивилизованной стране интеллектуалы, особенно писатели, как бы ни менялась политическая ситуация, должны бороться за мир во всем мире и, поддерживая друг друга, трудиться над осуществлением своих высоких идеалов. Благодаря своей убежденности и воле он занял пост первого председателя японского ПЕН-клуба. И благодаря тому же так ревностно взялся за то, чтобы превратить японский ПЕН-клуб в окно, открытое миру. Он верил, что достаточно приоткрыть маленькое оконце, чтобы духовный обмен не прекращался. О его убежденности и воле я часто слышал в разных выражениях непосредственно от него самого, но даже на дружеских ужинах в «Эване», подслушиваемые агентом, прятавшимся за ширмой, Тосон и писатели его поколения, Сюсэй и Хакутё, обсуждая свои идеалы, как нечто, принадлежащее далекому прошлому, находили возможность поддержать и приободрить друг друга. Из более молодых, иногда получавших приглашение на эти посиделки, сейчас в живых остался только Тэцудзо Таникава[16] (он тоже скончался в сентябре 1989 года), но порой на ужин являлись и совсем неожиданные люди, то ли случайно затесавшиеся, то ли пришедшие просить помощи, они о чем-то тайно совещались с председателем и вскоре уходили. Назову хотя бы Юй Дафу[17], высланного в эмиграцию Го Можо[18].
