Франс Бенгстон - Викинги

Это была самая длинная проповедь, когда-либо произнесенная Ормом за всю его жизнь, и отец Виллибальд сказал ему впоследствии, что он показал себя с самой лучшей стороны, учитывая его неопытность в этом искусстве.

Остен долго сидел в раздумье. Потом сказал:

— Если все, что ты говоришь,— правда, я должен согласиться, что ты ничего не потерял, став христиа­нином, но даже выиграл, поскольку получить дочь короля Харальда — это не просто, нельзя сбрасывать со счета и товары, полученные тобой у меня. Но в Смаланде, где я живу, есть рабы-христиане, и им мало пользы от их религии. И я не уверен, не постигнет ли меня их судьба, а не твоя. Но мне хотелось бы знать еще одно. Если я сделаю так, как ты просишь, что тогда ты намереваешься делать со мной?

— Освобожу тебя и отпущу с миром,— ответил Орм,— и твоих людей тоже.

Остен посмотрел на него с подозрением, но в конце концов кивнул.

— Если ты готов поклясться в этом перед всеми нами,— сказал он,— я поверю, что ты сдержишь слово. Хотя какая тебе польза от моего крещения — этого я не могу понять.

— Просто я хочу,— сказал Орм,— сделать что-либо ради Бога и Его Сына, после всего того, что Они сделали для меня.

Глава 5. О великом празднике Крещения и о том, как были крещены первые смаландцы

В декабре 1833 года в одном из лондонских журналов

Когда зароились пчелы и было скошено первое сено, Орм справил свой большой праздник Крещения. Как он и намеревался, продлился он три дня и был во всех отношениях непохожим на другие праздники, не в последнюю очередь потому, что с начала и до конца ни один меч не был обагрен кровью, несмотря на тот факт, что каждый день гости были пьяны настолько, насколько только может желать человек на празднике у большого господина. Единственная неприятность случилась в первый же вечер, когда опьяненные пер­вым пивом два молодых человека отправились поиг­рать с собаками в их конуру. Один из них сумел быстро выбежать оттуда, отделавшись несколькими ссадинами и порванной в клочья одеждой, но второй попытался противостоять их нападению, и только после долгих криков две женщины, которых собаки знали, вбежали туда и спасли его, но руки и ноги у него были покусаны и недоставало одного уха. Когда весть об этом достигла участников празднования, это вызвало большое веселье, а собак похвалили как делающих честь округе. Но попыток поиграть с ними больше не предпринималось.

Аза и Йива с трудом нашли достаточно мест для размещения гостей на ночлег, поскольку их приехало больше, чем было приглашено, а некоторые также взяли с собой сыновей и дочерей, и хотя многие из более старших гостей с удовольствием каждый вечер ложились спать на тех же скамьях, на которых сидели днем, или на пол под ними, оставаясь там всю ночь, таким образом спасая хозяев от многих хлопот, все равно мест не хватало. Молодые люди устроились достаточно удобно, поскольку девушки разместились в одном из амбаров, а юноши — в другом, на хорошем мягком сене. И хотя на удивление многие с трудом находили свой амбар, а когда находили, то недолго в нем оставались, все равно жалоб на этот счет не было. По утрам девушки, краснея, сообщали своим матерям о заблудившихся прошлой ночью и о том, как трудно в темноте отличить одну копну сена от другой, а матери предупреждали их, чтобы внимательно следи­ли за тем, чтобы другой мужчина не залез к ним на следующую ночь, поскольку общение с двумя разными мужчинами в течение двух ночей может повредить репутации девушки. После этого следовали затяжные дружеские споры среди родителей, так что к тому времени, когда закончился праздник, семь или восемь браков были почти что заключены. Эти новости радо­вали Азу и Йиву, поскольку это свидетельствовало о том, что их гости, как молодые, так и пожилые, на­слаждаются праздником. И только отец Виллибальд мрачно ворчал что-то про себя, не делая, однако, никаких замечаний относительно того, как проходил праздник.

В других отношениях отец Виллибальд, однако, имел много, что сказать на этом празднике. Уже в первый же день, когда все гости были рассажены по местам в церкви, и все получили по кружке привет­ственного напитка, он зажег перед алтарем, на кото­ром был установлен крест, три красивые восковые свечи, приготовленные им и Азой, и обратился к со­бравшимся со словами о том священном месте, где они сейчас находились.

— Бог, который правит в этом доме,— сказал он,— это — единственно истинный бог и превосходит всех по мудрости, силе, способности приносить удачу. Его дом, в который вам разрешено войти, это дом мира. Потому что он живет в мире и радуется ему и отдает его тому, кто приходит к нему с миром. Вы пришли в этот дом из страны тьмы и ереси, чтобы отдохнуть немного в его присутствии, и в тьму и ересь вернетесь вы, когда покинете этот дом, чтобы вновь погрязнуть в грехе до конца своих дней, когда вы займете места среди легионов проклятых. Но Христос предлагает свою смиренную дружбу даже вам, хотя вы ежеднев­но позорите его имя и учение, поэтому вам и позво­лено войти в этот дом. Ведь он хочет, чтобы все были счастливы. Вот почему, когда он сам бродил по земле, он обращал воду в вино, чтобы радовать своих дру­зей. Но почти уже пришло время, когда он переста­нет быть милостив с теми, кто отказывается от его дружбы. И когда они почувствуют силу его гнева, страдания их будут действительно ужасны, больше, чем страдания того вождя, о котором говорится в песне и который погиб в клубке змей. Поэтому я считаю, что все вы согласитесь с тем, что плохо быть его врагами. Но пока еще его предложение в силе, чтобы любой желающий мог стать его слугой и полу­чить его покровительство просто за то, что крести­тесь. Однако те, кто этого не сделает, будут защи­щаться сами, как могут.

Гости с интересом слушали отца Виллибальда и шептали друг другу, что в его словах есть мудрость, хотя кое-что из сказанного им трудно воспринимать всерьез. Было заметно, что старики слушают более внимательно, чем молодежь, поскольку последние — и юноши, и девушки — не могли отвести глаз от Йивы. Она, несомненно, была достойна того, чтобы ею любо­ваться, поскольку сейчас она была в полном расцвете своей красоты, в мире со всем миром и полная добро­желательности ко всем. На ней были новые наряды, сшитые из самых дорогих материй, которые были найдены в мешках Остена, расшитые шелком и сереб­ром, а вокруг ее шеи висела цепь Аль-Мансура. Было ясно по тому, как гости смотрели на нее, что такая женщина и такое украшение — это зрелище, которое можно увидеть не часто, и Орм был счастлив, что они были оценены по достоинству.

Когда священник закончил свою речь, Орм попы­тался уговорить одного-двоих наиболее мудрых среди гостей согласиться с тем, что разумный человек не может не блюсти своих собственных интересов и не стать христианином. Но он добился только того, что эти двое согласились, что вопрос, конечно, заслужива­ет рассмотрения. И даже спустя несколько часов, когда они были уже довольно пьяны, они отказались брать на себя дальнейшие обязательства.

На следующий день было воскресенье, и отец Вил­либальд рассказал гостям, как Бог создал мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал, и они сочли этот рассказ отличным. Рассказал он им и о том, как в тот же самый день, много лет спустя, Христос восстал из мертвых, чему они могли поверить лишь с трудом. Затем в церковь привели Харальда Ормссона, чтобы крестить. Аза поднесла его к ванне, и отец Виллибальд провел церемонию с максимальной торжественностью, распе­вая латинские молитвы столь громко, что за ними не было слышно плача малыша, а собравшиеся тряслись на своих скамьях. Когда церемония была окончена, стали пить за удачу младенца и в память о трех великих героях, Харальде Синезубом, Свене Крыси­ном Носе и Иваре Широкоплечем, чья кровь текла в его жилах.

После этого все гости вышли из церкви, чтобы посмотреть, как смаландцев будут крестить в реке. Остена и двоих его людей вели от бани к реке и заставили зайти в воду. Они стояли в воде в один ряд, с непокрытыми головами, а отец Виллибальд стоял перед ними на мостках с Раппом, державшим пару копий на случай, если они вздумают оказать непови­новение. Отец Виллибальд прочел над ними молитвы, при этом голос его дрожал от возбуждения и радости, поскольку для него это был великий день. После этого он велел им наклонить головы и полил их одного за другим из ковша. Сделав это, он благословил каждого из них по порядку, кладя руки на голову каждому. Затем он наклонился и поцеловал каждого в лоб.

Они вынесли все это без всякого выражения на лицах, как будто они не замечали присутствия отца Виллибальда и того, что он делает, а зрители на берегу для них будто не существовали вовсе.

Когда они вновь вышли на берег, Орм сказал им, что они свободны и могут идти, куда хотят.

— Но прежде чем вы уйдете от меня,— сказал он,— я хочу показать вам еще один пример христи­анского поведения. Заповедь гласит, что, последова­тель Христа должен быть благороден по отношению к своим врагам, даже к тем из них, кто покушался на его жизнь. А я не хочу показать себя в этом отношении менее религиозным, чем кто-либо.