Алан Милн - Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
– Как увлекательно, дорогой! Кто он?
– Кэрол Хиггс.
– О! – воскликнула Хлоя.
– Где-то я уже слышал это имя, – заметил Иврард.
А Китти сказала:
– В программке видел, дурачок! – и протянула ему программку. Повисла минутная пауза.
– Да, знаю, что вы думаете, но все не совсем так.
Он объяснил про превращение «Дядюшки Амброза» в «Золотую мелодию». Переглянувшись, Хлоя с Китти рассмеялись.
– Душка Уилл! – сказала Китти. – Ну разве он не сокровище?
– Тогда все улажено, – решила Хлоя. – Жду не дождусь, когда с ним познакомлюсь. И тогда нас будет шестеро, самое удачное число.
«И я буду сидеть с тобой рядом, – думал Клод. – Не приглашай еще, не порть вечер».
Барнаби раздумывал, как ему поступить, и решил оставить все до второго антракта. Поскольку Хлоя в каком-то смысле была приглашающей стороной, ему следовало пойти поблагодарить, а за неимением причин спускаться за кулисы придется подняться в ложу. Брать с собой Джилл или нет? Как глупо беспокоиться о таких мелочах! И как странно вдруг понять, что с того первого уик-энда он никогда не бывал с Хлоей в обществе.
– Нравится пьеса? – спросил он у Джилл.
– Спасибо, очень.
Она произнесла это так серьезно, что он не удержался:
– Не я ее написал, знаете ли, я даже не покупал билеты, поэтому можете говорить о ней что вздумается.
– Полагаю, вы считаете, что я во всем ищу недостатки, но я не такая, то есть не хочу быть такой. И я так мало знаю о театре, что любая пьеса показалась бы мне увлекательной, даже прекрасной. Мне она правда ужасно нравится, поэтому не говорите, что она очень, очень скверная. Она очень, очень скверная?
– Знаете, а вы мне, пожалуй, нравитесь. Я сам способен получать удовольствие от любой пьесы только потому, что это театр, а о том, хорошая она или плохая, начинаю думать уже после финального занавеса. Думаю, за ужином мы с вами придем к выводу, что это не великий шедевр, ну и что с того? Я голоден, и мы поедем ужинать.
– Мне тоже начинает хотеться есть.
– Хорошо. А теперь скажите да или нет, смотря по настроению. Взгляните на ложу слева от вас…
– На ту, которой вы помахали?
– А-а, вы заметили? Так вот, там одна моя давняя приятельница…
– Та, которая красивая?
– Да. Мисс Марр. Еще она дружна с Уилсоном Келли, и билеты я получил от нее. Поэтому мне надо подняться поблагодарить ее в следующем антракте. Хотите пойти с ней познакомиться?
– Вы всех там в ложе знаете?
– Нет, но, думаю, знаю, кто они. Тот, что постарше, Иврард Хейл, среди прочего он – член парламента, а дама рядом – Китти Келсо, я раньше видел ее игру на сцене, а другой, наверное, Лэнсинг. Клод Лэнсинг. Я слышал, как Хлоя про него рассказывала, но не вполне уверен, что именно. Итак?
– Идите. Я тут останусь. Обо мне не беспокойтесь, хорошо?
Когда первые ноты «Санта-Лючии» проникли сквозь картонные стены загородного дома миссис Лэнгтон и полетели над головами картонных и ходульных персонажей, которые в нем жили, Клод тронул Иврарда за локоть и прошептал:
– Это Клодия.
А потом певица явила себя и само свое существо зрителям, подарив каждому мужчине и каждой женщине свою юность, веселую миловидность и радость жизни – как благодарственный дар за выпавшее ей счастье, и Иврард тронул за локоть Клода и прошептал:
– Это любовь.
Когда Барнаби добрался до королевской ложи, то застал настоящий раут в самом разгаре. Визитеры хлынули из ложи в фойе, а из фойе – в маленькую гардеробную.
– Добрый вечер, мистер Раш, – сказала Хлоя с озорной улыбкой. – Я так рада, что вы смогли подняться сюда. – И когда они пожимали руки, шепнула: – Дорогой Барнаби! – и наделила долгим загадочным взглядом.
Любовь, упрек, извинения, горечь, мольба – любое или все разом, но все исчезло через мгновение, оставив ему ощущение, что разгадай он суть этого взгляда, он наконец понял бы саму Хлою. Представляя ему Иврарда, она добавила:
– Я надеялась, ты приведешь познакомиться свою мисс Норваль. А имя у нее есть, голубчик? Не можешь же ты и дальше его прятать.
– Никакого секрета тут нет, – отозвался Барнаби. – Морфрей.
Нахмурившись, Хлоя тряхнула головкой.
– Это уменьшительное? И от чего же?
– От Джилл Морфрей или, возможно, Джиллиан Морфрей.
– А, понимаю.
– Не родня, случайно, Квентину Морфрею? – спросил Иврард.
Оба посмотрели на него удивленно.
– Дочь.
– Дорогой, кто такой Квентин Морфрей?
– Довольно известная личность в Центральных графствах. Пастор-спортсмен. Раз или два я ездил к нему поохотится. Надо думать, это самая младшая дочь.
– Да.
– Ты хочешь сказать, что знаешь ее, Иврард?
– Можно сказать, мы встречались однажды. Сомневаюсь, что она это помнит. Она тогда плескалась в ванночке.
– Ах, Барнаби, какая жалость, что ты ее не привел, тогда Иврард мог бы посмотреть, какая она, когда не плещется. Пойдем посмотрим из ложи.
Когда они подошли к обитому бархатом бортику, Хлоя легонько сжала Иврарду локоть, и, верно истолковав ее жест, он предложил:
– Замечательно было бы, если бы вы оба согласились с нами поужинать. Не могли бы вы предложить это мисс Морфрей?
«Чертовски неловко было бы, – подумал Барнаби. – По сути, невозможно: пригласить девушку в театр, а потом отдать на потеху другим, заставляя их развлекать. Проклятие, билеты я получил от Хлои и ужин за счет Хейла, и я даже не заплатил за ее такси до театра. И что нам делать, когда они пойдут за кулисы болтать с Келли?»
– Вы очень любезны, но кажется, мы заказали столик…
Прозвучало довольно беспомощно, и Хлоя тут же ухватилась за оплошность:
– Но ты же всегда можешь отменить заказ, дорогой.
Он поймал и задержал ее взгляд.
– Знаю, – сказал он. – Я часто это делал. Часто.
Вся горесть встреч мертворожденных и все счастье встреч состоявшихся пронеслись у него в голове. Она как будто поняла, о чем он думает. Снова наградив его тем же странным взглядом, она отвернулась со словами:
– Как хочешь, мы вам помашем, и обязательно приведи на минутку мисс Морфрей поболтать с Иврардом.
Она как будто принимала как должное, что они тоже будут ужинать в «Савойе». Невозможно ей объяснить, почему их там не будет.
– Да, пожалуйста, скажите ей, что мне бы хотелось возобновить так нетрадиционно начавшееся знакомство, – добавил Иврард, когда они выходили из ложи.
– Непременно. Она немного… не застенчива, а скорее замкнута. Сомневаюсь, что ей вдруг захочется оказаться в обществе совершенно незнакомых людей. Но ужасно мило с вашей стороны нас пригласить, а со своей – мне бы очень хотелось…
– Вовсе нет. Целиком и полностью понимаю.
– В настоящее время она работает в «Проссерсе», там же, где и я. Вы всегда можете связаться с ней через редакцию.
– Ах да. Возможно, я так и сделаю. Спасибо.
«Так, значит, это и есть Барнаби, – подумал он. – Хлоя могла найти много, много хуже. Они поссорились, или он близок к той же догадке, что и я? Он значил для нее больше, чем я когда-либо… Но как мало это значит…»
Барнаби вернулся к Джилл.
4
Пьеса окончилась. Занавес поднялся и упал, поднялся и упал. Клодия вышла на сцену вместе с Джуди Пять Звезд, и мягкая, мерная волна аплодисментов внезапно всколыхнулась овацией, которую Джуди приняла как заслуженную и вполне ожидаемую дань. Последовавшие затем крики «Лэнсинг» из первого ряда партера не возымели желаемого успеха, не сумев ни развеять ее иллюзии, ни вернуть на сцену Клодию. Критики поспешили убраться, галерка и задние ряды еще методично хлопали, не желая верить, что развлечение на сегодня действительно закончилось, бельэтаж и ложи искали пальто и оглядывались, куда же завалились программки.
Потом занавес поднялся вдруг снова, совершенно застав врасплох Уилсона Келли.
По правде говоря, он даже стоял спиной к зрительному залу, держа у подбородка скрипку, поскольку кто-то из трупы (надо думать) попросил:
– Сыграйте нам еще ту чудную штучку, мистер Келли. Я был в гримерной, оттуда плохо слышно.
А потому, раз пьеса завершена и зрители предположительно выходят, мистер Келли поднял смычок…
Из первого ряда партера раздался внезапный сокрушительный хохот.
Глава XVI
1
Не успели оглянуться, а уже Рождество на носу – так, во всяком случае, тогда друг другу говорили.
Особой данью празднику стала новая детская постановка в театре «Бельведер» – по счастью, со всеми старыми ингредиентами. Вследствие будто бы давней договоренности, которую никак нельзя нарушить, Уилсону Келли пришлось снять свою успешную романтическую комедию «Золотая мелодия», которая еще собирала полные залы. Однако утрата для столицы обернулась удачей для провинции, ибо мистер Келли отправился в обширное турне по наиболее важным городкам с полной своей лондонской труппой. Весной он вернется в Лондон с новой комедией, которую пишет совместно с выдающимся знатоком светской жизни, чье имя пока держится в строжайшем секрете.
