Особые обязанности (сборник) - Грэм Грин
— Добрый вечер, — поздоровалась Элизабет. Мистер Прискетт посмотрел на мистера Фенника, и мистер Фенник нахмурился. — У мистера Прискетта закончились порошки?
Мистер Прискетт поморщился.
— Я вот что подумала, — продолжала Элизабет. — Раз уж у нас идет третий семестр учебного года, хотелось бы получить прибавку к жалованию.
Мистер Прискетт шумно выдохнул, не отрывая глаз от мистера Фенника.
— На три фунта в неделю.
Мистер Фенник поднялся из-за стола. Яростно глянул на стакан с темным элем, и лицо его еще больше помрачнело. Фармацевт, скрипнув стулом, чуть отодвинулся. Вот тут мистер Фенник заговорил.
— Мы оказались такими мечтателями, — горестно произнес он и икнул.
— Не пора ли поберечь почки? — осведомилась Элизабет.
— К утру все пройдет. И наши воздушные замки…
— Такой цитаты нет.
— Они растаяли, как дым, как унесенный ветром дым.
— Ты проверял экзаменационные работы по английской литературе?
— Если ты будешь мешать мне думать, — а думать надо быстро, — экзаменационных работ больше может и не быть, — ответил мистер Фенник.
— Проблемы?
— Я всегда был в душе республиканцем. Не понимаю, зачем нам нужны наследуемые титулы.
— A la lanterne[8], — ехидно промолвила Элизабет.
— Этот человек, лорд Драйвер. Это же чистая случайность, что он родился в такой…
— Он отказывается платить?
— Не в этом дело. Он лорд, он рассчитывает на кредит, он имеет такое право. Но он написал, что приезжает завтра, чтобы взглянуть на колледж своего сына. Старый твердолобый сентиментальный дурак! — закончил мистер Фенник.
— Я знала, что рано или поздно ты нарвешься на неприятности.
— Спасибо, утешила.
— Впрочем, надо хорошенько пошевелить мозгами.
Мистер Фенник поднял бронзовую пепельницу, потом осторожно поставил на стол.
— Если подумать, выход есть, и очень простой.
— Если подумать?
Мистер Прискетт начал скрести ножку стула.
— Я встречу его на станции, посажу в такси и отвезу… скажем, в Бальйоль[9]. Проведу во внутренний двор, а там будешь ты, сделаешь вид, будто только что вышел из студенческого общежития.
— Он поймет, что это Бальйоль.
— Не поймет. Любому, кто хоть что-то знает об Оксфорде, достанет ума не посылать своего сына в Сент-Амброз.
— Наверное, ты права. У этих потомственных военных с мозгами обычно не очень.
— Ты сделаешь вид, будто ужасно спешишь. На заседание совета Оксфордского университета или куда-нибудь еще. Быстренько покажешь ему столовую, часовню, библиотеку и сдашь мне: я буду ждать там же, у того же общежития. Угощу его ланчем, потом посажу в поезд. Все просто.
— Иногда я думаю, что ты потрясающая девушка! — восхищенно воскликнул мистер Фенник. — Потрясающая. Ты способна выкрутиться из любой неприятности.
— Я считаю, — ответила Элизабет, — если уж ты ввязался в игру в таком мире, как наш, то играть обязан достойно. А если не можешь, не нужно и ввязываться. Лучше сразу податься в медицинские сестры или найти еще какую-нибудь работу. А у меня пока что другой работы нет.
4
Все случилось так, как предсказывала Элизабет. Драйвер сам подошел к ней у турникета. Она его не узнала, потому что ожидала увидеть совершенно другого человека. Что-то в нем ее беспокоило, и дело было даже не в его манере одеваться и не в монокле, которым он ни разу не воспользовался. Ей показалось, что он страшно ее боится, а потому с радостью соглашается на все предложения.
— Я не хочу добавлять вам лишних хлопот, дорогая моя, совершенно не хочу. Я понимаю, что президент очень занят, — заявил он и, узнав, что на ланч они поедут в город, похоже, обрадовался. — Я просто хотел взглянуть на древние стены, дорогая моя. Уж простите мою сентиментальность.
— Вы бывали в Оксфорде?
— Нет, нет, Драйверы, боюсь, всегда недооценивали значение образования.
— А я думала, что для солдата знания — дело важное.
Он бросил на нее короткий взгляд, потом ответил совершенно другим голосом: «Мы, уланы[10], придерживаемся того же мнения». И пошел рядом с ней к такси, поигрывая моноклем. По пути к колледжу он молчал, изредка бросая на нее изучающие, одобрительные взгляды.
— Так вот он какой, Сент-Амброз, — с придыханием произнес Драйвер, когда она торопливо увлекла его через арку во внутренний двор, к студенческому общежитию, на ступеньках которого, перекинув через руку мантию бакалавра, застыл мистер Фенник, напоминая одну из статуй университетского парка.
— Мой дядя, президент, — представила его Элизабет.
— Очаровательная девушка ваша племянница, — сказал Драйвер, как только они остались одни. Надо было с чего-то начать разговор. И действительно, два мошенника очень быстро нашли общий язык.
— Не могу с вами не согласиться. И так любит свой дом, — кивнул мистер Фенник. — А это наши знаменитые вязы. — Он вскинул свободную руку к небу. — Сент-амброзские вóроны, — добавил он.
— Ворóны? — удивленно переспросил Драйвер.
— Вóроны. Там, на ветвях вязов. Один из наших великих современных поэтов посвятил им стихотворение. «Сент-амброзские вязы, сент-амброзские вязы…» и что-то насчет сент-амброзских вóронов, призывающих ветер и дождь…
— Красивая. Очень красивая.
— Да, лужайка у нас ухоженная.
— Я про вашу племянницу.
— Да, конечно. Пройдемте в столовую. По этим ступенькам. По ним, знаете ли, так часто поднимался сам Том Браун.
— Кто такой Том Браун?
— Великий Том Браун… один из лучших выпускников Рэгби[11]. — Он задумчиво покивал. — Она станет прекрасной женой… и матерью.
— Молодые люди начинают понимать, что с вертихвостками крепкой семьи не создашь.
Как по команде, оба остановились на верхней ступеньке. Посмотрели друг на друга, словно две старые слепые акулы, пребывающие в уверенности, что совсем рядом плавает в воде кусок вкусного, сочного мяса.
— Тот, кто сумеет завоевать ее сердце, может считать, что ему повезло в жизни, — нарушил паузу Фенник. — Она станет прекрасной женой…
— У нас с сыном был серьезный разговор о семейной жизни. Он придерживается старомодных взглядов. Такой муж — просто подарок…
Они вошли в холл. Мистер Фенник повел Драйвера мимо портретов.
— Наш основатель, — он указал на мужчину в парике. Перед портретом Суинберна замялся. Но гордость за Сент-Амброз победила осторожность. — Великий поэт Суинберн. Мы его исключили.
— Исключили?
— Да. За аморальное поведение.
— Я рад, что у вас с этим строго.
— Да, в Сент-Амброзе ваш сын в хороших руках.
— Я просто счастлив. — Лорд Драйвер присмотрелся к портрету знаменитости девятнадцатого века. — Прекрасная работа. Теперь о религии. Я верю в Бога. Вера —
