Особые обязанности (сборник) - Грэм Грин
2
Услышав шаги домовладелицы на лестнице, пожилой, наголо обритый мужчина начал торопливо раскладывать влажные чайные листочки под фикусом. За этим занятием и застала его домовладелица, открыв дверь.
— Прекрасное растение, дорогая моя.
Но его заботливое отношение к фикусу не смягчило ее сердце. Он это понял, едва она помахала в воздухе письмом.
— Послушайте, кто у нас тут лорд Драйвер?
— Я, дорогая. Лорд — мое имя, так меня назвали, как, к примеру, Лорда Джорджа Сенгера[5].
— Тогда почему на конверте не написано «Мистеру Лорду Драйверу»?
— Невежество, всего лишь невежество.
— Я не потерплю мошенников в моем доме. Здесь всегда жили только честные люди.
— Возможно, они ничего не знали о моем происхождении, вот ничего и не написали.
— Письмо из колледжа Сент-Амброз, в Оксфорде, там должны знать.
— Причина тому, моя дорогая, район, где расположен ваш дом. Почтовый индекс W-1. И улица. Всем известно, что на улицах, в название которых входит слово «мьюз» зачастую живут дворяне. — Он попытался добраться до письма, но домовладелица отдернула руку.
— И о чем же вы писали в Оксфордский колледж?
— Дорогая моя, — в голосе слышалось оскорбленное достоинство, — мне, возможно, не повезло в жизни, я даже провел несколько лет за решеткой, но у меня все права свободного человека.
— И сын в тюрьме.
— Не в тюрьме, дорогая моя. Борстал[6] — совсем другое заведение. В каком-то смысле — колледж.
— Как Сент-Амброз?
— Возможно, не такого уровня.
Хозяйке всегда было трудно его переспорить, и она обычно первой покидала поле боя. До отсидки в Скрабз[7] он успел поработать камердинером и даже дворецким: так что умению вскидывать брови научился у лорда Чарльза Менвилла, одевался как эксцентричный пэр и даже в воровстве следовал примеру старого лорда Беллена, который отовсюду таскал серебряные ложки.
— А теперь, моя дорогая, если вас не затруднит, позвольте мне ознакомиться с письмом. — Он нерешительно протянул руку: вообще-то он боялся ее ничуть не меньше, чем она его. Они ругались постоянно, в этой бесконечной войне одна стычка плавно переходила в другую, а одержать окончательную победу и ей и ему мешал страх. На этот раз верх взял он. Она ушла, хлопнув дверью. А он, совершенно неожиданно, как только дверь закрылась, издал неприличный звук, обращенный к фикусу. Потом нацепил на нос очки и начал читать.
Его сына приняли в Сент-Амброз в Оксфорде. Доказательством этого из ряда вон выходящего факта служила размашистая подпись президента колледжа. И ему ничего не оставалось, как вновь мысленно поблагодарить родителей за столь удачный выбор имени. «С превеликим удовольствием буду лично следить за успехами вашего сына в Сент-Амброзе, — писал президент. — В эти трудные дни для нас большая честь видеть среди своих студентов представителя семьи с такими богатыми воинскими традициями, как ваша». Драйвер чуть не лопнул от смеха и гордости. Он, конечно, обвел всех вокруг пальца, но зато его сына приняли в Оксфорд.
Правда, на пути к желанной цели оставались еще две преграды, но он полагал их пустяковыми в сравнении с тем, чего ему уже удалось добиться. По издавна заведенному обычаю деньги за обучение в Оксфорде следовало вносить вперед, а затем сдавать экзамены. Его сын сдать их не мог: в Борстале такое не разрешали, а сидеть ему оставалось еще шесть месяцев. Особый смысл всего предприятия и состоял в том, чтобы по возвращении сына домой вручить ему диплом Оксфорда. Драйвер не мог представить себе лучшего подарка. Впрочем, как хороший шахматист, просчитывающий партию на несколько ходов вперед, он уже знал, как справиться с возникшими трудностями.
Во-первых, он не сомневался, что в его случае плата за обучение — блеф. Будучи лордом, он имел право рассчитывать на кредит, а если бы после получения диплома возникли какие-то сложности, он мог предложить администрации подать на него в суд или послать ее ко всем чертям. Ни один оксфордский колледж не посмел бы признать, что его провели, как ребенка. А экзамены… Улыбка тронула уголки его рта. Драйвер мысленно перенесся на пять лет назад, в прошлое, в Скрабз, где и встретил человека, которого все звали Папаша, — преподобного Саймона Милана. Срок у того был небольшой, как, собственно, и у всех: в Скрабз держали только тех, кому суд давал меньше трех лет тюрьмы. Драйвер хорошо помнил этого священника — высокого, подтянутого, седеющего, с аристократической внешностью и строгим лицом адвоката. В тюрьме, если уж на то пошло, рассуждал Драйвер, ученых людей никак не меньше, чем в университете: там были и врачи, и финансисты, и церковнослужители. Он знал, где найти мистера Милана: тот жил в пансионе неподалеку от Юстон-сквер. За пару-тройку стаканчиков он мог много чего сделать, и уж конечно, для него не составит труда написать несколько экзаменационных работ.
— Я же прекрасно помню, — пробормотал Драйвер, — как он обращался на латыни к надзирателям.
3
В Оксфорде наступила осень: люди кашляли, стоя в очередях за пирожками и сладостями, туман с реки просачивался в кинотеатры, минуя контролеров, проверявших, чтобы у всех зрителей были противогазы. Изредка на пустынных улицах попадались спешащие по делам студенты-выпускники: дел у них было много, а до призыва в армию оставались считанные дни. Какое раздолье для аферистов, думала Элизабет Кросс, а вот для девушки шансов найти мужа почти нет. Прежнего оксфордского товара теперь нет и в помине, остались только дешевые сигареты, ириски и помидоры. Еще весной она считала Сент-Амброз несерьезной затеей, но теперь, когда деньги потекли рекой, поняла, что это не шутка. Несколько недель Элизабет мучили угрызения совести, пока она не осознала, что для военного времени это дельце вполне невинное. Они не урезали рацион питания, как Министерство продовольствия, не подрывали доверия, как Министерство информации. Ее дядя в полном объеме платил подоходный налог, и они даже помогали некоторым людям овладевать новыми знаниями.
Но все это никак не помогало девушке в поисках мужа.
Досмотрев фильм, она задумчиво вышла из кинотеатра, со стопкой контрольных работ, которые ей следовало проверить. Только у одного «студента» она отмечала достаточно высокие интеллектуальные способности, у сына лорда Драйвера. Контрольные работы пересылались через лондонский адрес отца «откуда-то из Англии». Ей приходилось заглядывать в учебники истории, а ее дяде — вспоминать подзабытую латынь.
Вернувшись домой, она сразу почувствовала неладное: мистер Прискетт сидел на краешке стула, а дядя приканчивал открытую накануне бутылку пива. Когда что-то шло не так, он никогда не откупоривал новую бутылку: считал, что хорошая выпивка должна быть только
