Мадлен Жанлис - Линдана и Вальмир
Испытавъ всю тоску ревности, Линдана предалась живейшему удовольствію; никакая боязнь, никакое сомнѣніе не мѣшали ей совершенно имъ наслаждаться. Жеркуръ любилъ ее, Жеркуръ ѣхалъ съ нею въ одной каретѣ -- могла ли она думать о Вальмирѣ и свѣтѣ?
Написавъ записку къ Морфизѣ, онъ отправилъ ее съ постильйономъ и сѣлъ въ каретѣ опять подлѣ Розаліи. Не смотря на досадное присутствіе, свидѣтельницы (ибо благопристойность, тогда еще уважаемая во Франціи, не дозволяла посадить ее въ другую карету), Линдана блаженствовала въ сердцѣ. Жеркуръ сидѣлъ противъ нее, съ видомъ довольнымъ, щастливымъ! смотрѣлъ нѣжно, умильно! Казалось, что онъ навсегда расположился въ каретѣ: такъ хорошо ему было, покойно, весело! Щастіе его имѣло какой-то особенный характеръ любезной надежности, такъ, что самый равнодушный человѣкъ могъ бы съ великимъ удовольствіемъ смотрѣть на него. Розалія не мѣшала любовникамъ изъясняться; принужденіе дѣлало разговоръ ихъ еще живѣе, заставляя ихъ употреблять остроумные, тонкіе обороты, понятные только для сердца любовниковъ. Въ три часа остановились обѣдать, и долго сидѣли за столомъ. Между тѣмъ Розалія обѣдала съ Жеркуровымъ камердинеромъ. Тутъ Жеркуръ началъ прямо говоришь о любви и супружествѣ; онъ не сказалъ ничего новаго, имѣвъ уже случай разнымъ образомъ изъявлять склонность свою; но въ имени любви, въ первый разъ произнесенномъ, есть особенная волшебная сила, которая чудесно трогаетъ и всегда удивляетъ сердце.
Открывъ всю чувствительность души своей, Линдана со вздохомъ вспомнила наконецъ о словѣ, данномъ Вальмиру. Я ваша, Жеркуръ! сказала она: но мнѣ жалокъ бѣдной Вальмиръ, которой любитъ меня страстно и путешествуетъ 18 мѣсяцевъ въ томъ увѣреніи, что возвратясь будетъ моимъ супругомъ. Я не могу отдашь руки своей, пока онъ не возвратитъ мнѣ смѣшнаго моего обязательства, то есть записки, которою Морфиза принудила меня утѣшить его. Съ того времени, какъ люблю васъ, не имѣю никакого сомнѣнія въ сердцѣ своемъ, но колебалась въ намѣреніяхъ, и Вальмиръ оставался въ заблужденіи, вмѣстѣ съ другими. Что мнѣ теперь дѣлать? писать ли къ Вальмиру или дождаться его возвращенія? Знаю напередъ, что онъ будетъ въ отчаяніи; но увѣрена въ его великодушіи и въ томъ, что Вальмиръ пожертвуетъ наконецъ своимъ щастіемъ моему. -- Писать къ нему, отвѣчалъ Жеркуръ: можетъ быть онъ теперь въ Мальте; или въ Греціи или въ другой части свѣта: ваше письмо можетъ совсѣмъ не дойти до него; вѣрнѣе всего ждать его возвращенія. -- «Вы мнѣ это совѣтуете?» -- Я думаю, что вы должны изъясниться съ нимъ искренно и съ твердостію; достоинство вашего характера требуетъ того. Это удалитъ мое щастіе на 18 мѣсяцевъ; но васъ не льзя будетъ упрекать дурнымъ поступкомъ.
Линдана такъ и рѣшилась. Она сѣла въ карету еще веселѣе прежняго. Всѣ важныя условія были сдѣланы; во всемъ согласились; неизвѣстность судьбы ея миновалась, и глаза съ новою пріятностію устремились на Жеркура, какъ на образъ щастія, которымъ и воображеніе и сердце ея равно услаждались.
При въѣздѣ въ Бондійской лѣсъ Жеркуръ сѣлъ на верховую лошадь, чтобы ѣхать подлѣ кареты. Линдана чувствовала, какъ мило быть подъ защитою любимаго человѣка, и какъ тогда спокойно сердце!.. Можно ли, говорила она боязливой Розаліи, можно ли страшиться, когда онъ тутъ?... Наконецъ въ два часа утра пріѣхали въ Парижъ. На другой день. Линдана рѣшила, что Жеркуръ черезъ двѣ недѣли возвратится къ Морфизѣ; что она сама дней черезъ шесть поѣдетъ къ ней, и вмѣстѣ съ нимъ проживетъ тамъ все лѣто.
Съ того времени никакое безпокойство не тревожило Линданы, кромѣ мысли о Вальмирѣ; но сія мысль начала ужасать ее, когда приближилось время его возвращенія. Она представляла себѣ трагическія сцены: Вальмирово отчаяніе, угрозы, месть, пистолетный выстрѣлъ и Жеркура плавающаго въ крови.... Эта ужасная картина не выходила изъ ея воображенія, и жестокія угрызенія совѣсти присоединились къ ея страху; она упрекала себя романическою своею безразсудностію, искренно жалѣла о Вальмирѣ и думала, что во всю жизнь не будетъ равнодушною къ нещастію столь любезнаго человѣка. Однакожь сіи горестныя мысли терзали ее только въ отсутствіе Жеркура; она любила его страстно, и при немъ могла заниматься единственно щастіемъ любви, несказаннымъ удовольствіемъ смотрѣть на милаго друга.
Вальмиръ всегда писалъ къ Морфизѣ, хотя и не такъ часто, отъ дальняго разстоянія мѣстъ, однакожь съ великою точностію: вдругъ онъ замолчалъ. Этому не дивились, зная, что ему надлежало быть тогда въ Греціи. Наконецъ въ Декабрѣ 1784 году Морфиза получила отъ него самое нѣжное письмо, въ которомъ онъ жаловался на ея долговременное молчаніе, увѣряя, что всегда писалъ къ ней, и въ заключеніи говорилъ, что непремѣнно будетъ въ Парижѣ къ 28 Генваря 1785 году. Это письмо возобновило страхъ Линданы, и всякая минута умножала его. Она всегда заставляла молчать тѣхъ, которые хотѣли говорить ей о Вальмирѣ: догадались, что Линдана уже разлюбила его, и скоро узнали всю ея тайну. Мущины извиняли прелестную вдову, и смѣялись надъ странствующимъ рыцаремъ, который въ осьмомъ-надесять вѣкѣ безразсудно согласился на трехлѣтнюю ссылку; но женщины проклинали бѣдную Линдану, находя ее достойную всѣхъ временныхъ и вѣчныхъ наказаній за вѣроломство. Она могла ожидать гоненія, будучи молода и прекрасна. Сей случай подавалъ богатую матерію къ разговорамъ въ кругѣ метафизическихъ, чувствительныхъ дамъ, которыя возненавидѣли Линдану за то, что она перестала умничать, тонко разбирать чувства, философствовать и риторствовать; а говорила просто, мило, и безъ всякаго желанія блистать умомъ плѣняла всѣхъ своею любезностію. Коварные люди (а ихъ большая часть ) съ нетерпѣніемъ ждали Вальмира, чтобы видѣть развязку сего испорченнаго героическаго романа. Наконецъ пришелъ ужасный день для Линданы. 28 Генваря она встала съ такою дурнотою и слабостію, что едва могла ходить. «Боже мой! какъ вы перемѣнялись!» сказала Розалія, смотря на нее съ удивленіемъ. Ахъ другъ мой! отвѣчала Линдана: для чего я нынѣшній день не отвратительна лицомъ! Розалія не могла повѣрить искренности такого страннаго желанія... можетъ быть она и не обманывалась. Какая женщина въ самомъ дѣлѣ захочетъ исцѣлить отъ любви отвращеніемъ, когда любовникъ молодъ, хорошъ и достоинъ ея почтенія? Я не берусь рѣшить вопроса. Какъ бы то ни было, Линдана по крайней мѣрѣ ни мало не хотѣла нравиться, и страдала душевно. Въ 12 часовъ она услышала на дворѣ стукъ кареты. Не велѣвъ въ тотъ день никого принимать, кромѣ Вальмира, Линдана была увѣрена, что это онъ -- задрожала и поблѣднѣла.... Бѣгутъ по лѣсницѣ, хлопаютъ дверью -- и Вальмиръ, задыхаясь отъ усталости, бросается на колѣни передъ нею!... О Вальмиръ! говоритъ она: любезный Вальмиръ! ради Бога встаньте!.. Нѣтъ, нѣтъ! отвѣчаетъ онъ: мнѣ должно быть, должно умереть у ногъ вашихъ! -- «Чувствительной, великодушной Вальмиръ! выслушайте меня!» -- Ахъ! дайте мнѣ вздохнуть свободно! -- «Я хочу изъясниться съ вами.» -- Добродѣтельная Линдана, примѣръ женщинъ! -- «Нѣтъ, Вальмиръ, я такова же, какъ и другая; но въ васъ... какое геройство чувства! какая вѣрность!» -- Ради Бога, Линдана, пощадите меня! -- «Вальмиръ!» -- Линдана! «Я не могу смотрѣть на васъ!» -- А я? -- «Что должна сказать вамъ!» -- Какъ! что вы даете мнѣ чувствовать? -- «Радость блистаетъ въ глазахъ вашихъ: ахъ нещастный Вальмиръ! вы не угадываете!»... Тутъ слезы Вальмировы остановились. Какъ, Линдана! сказалъ онъ вдругъ съ веселымъ лицомъ: не уже ли... Вы назвали меня нещастнымъ? -- «Ахъ! время, отсутствіе».... Договорите скорѣе! -- «Сердце мое перемѣнилось; другой владѣетъ имъ!» -- Неблагодарная! воскликнулъ Вальмиръ вставая: послѣ того, что я сдѣлалъ для любви!... «Осыпайте меня укоризнами, отвѣчала она, проливая слезы: я всего достойна»... Неблагодарная! повторилъ Вальмиръ тихимъ голосомъ: я безпокоился, терзался угрызеніемъ совѣсти.... «Угрызеніемъ совѣсти? Боже мой!» воскликнула Линдана въ свою очередь съ пріятнымъ удивленіемъ: «вы меня уже не любите?» -- Можноли видѣть васъ, и не жалѣть о томъ? -- «Вы измѣнили?» -- Я уже два года женатъ. -- «Вѣроломной!»... Вальмиръ улыбнулся, а Линдана засмѣялась; они съ нѣжностію обнялися, и дали клятву, которую скорѣе можно исполнить: клятву быть вѣчно друзьями. Наконецъ разсказали другъ другу свои приключенія. Избавляю читателя отъ Вальмировой исторіи, для того, что (между нами будь сказано!) худо вѣрю ей. Онъ воспользовался двоякимъ правомъ путешественника и любовника, и сочинилъ любопытной романъ, въ которомъ все извиняло его непостоянство. Линдана также раскрасила истину. Новые друзья согласились, что въ такомъ стеченіи удивительныхъ и едва ли не сверхъестественныхъ случаевъ они были вѣрны до послѣдней человѣческой возможности!
Черезъ нѣсколько дней Линдана вышла за холоднаго Жеркура. Время доказало, что сердце ея не ошиблось въ выборѣ. Пламенный Вальмиръ, увлекаемый воображеніемъ, часто заставлялъ жену свою плакать, а Жеркуръ былъ всегда одинаковъ. Линдана, любя страстно, не могла быть совершенно довольна его спокойнымъ чувствомъ, однакожъ, не зная ни страха, ни ревности, благодарила судьбу за свое щастіе; страсть ея никогда не миновалась, отъ того, что сердце ея всегда желала чего нибудь. Жеркуръ любилъ ее не пламенно, но нѣжно и постоянно. Она не рѣдко говорила друзьямъ своимъ, что для супружества надобно выбирать того, чья любовь сходнѣе съ кроткою и милою дружбою.
