Кэтрин Скоулс - Королева дождя
Заглянув за забор, Кейт увидела тонкую струйку дыма, поднимавшуюся над костром в саду. Было странно думать, что она и Джейн живут рядом, но при этом — каждая сама по себе. Два человека, разделенные целым поколением и абсолютно ничем не связанные — за исключением странного, бессмысленного совпадения, что они когда-то играли в «дом» под ветвями одной старой плакучей вишни.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На полках в кладовой Кейт аккуратными рядами выстроились жестяные баночки, снабженные этикетками. Она стояла перед ними, распаковывая сумки с бакалеей, прилежно водружая каждый предмет на свое место. Она уже почти закончила, когда внезапно услышала стук в дверь. Она быстро убрала оставшиеся пакеты, но не успела поставить последний, как стук повторился, решительный и настойчивый.
Кейт резко открыла дверь, заготовив вежливый отказ: здесь было не принято ходить в гости без приглашения, и она подозревала, что ее ожидает встреча с продавцом или маркетологом. Однако перед ней стояла соседка. На Джейн была та же одежда для работы в саду, что и накануне, но теперь она повязала на шею яркий шарф, а ее волосы свободно рассыпались по плечам, Она выглядела гораздо сильнее, ярче — и моложе.
— Не одолжите ли мне стакан сахара? — спросила она.
Пару секунд Кейт просто смотрела на нее, спрашивая себя, не шутит ли Джейн, но быстро вспомнила, что в кухне у соседки хоть шаром покати.
— Конечно. — Она улыбнулась. — Сейчас принесу.
Кейт уже шла по коридору, когда неожиданно поняла, что Джейн следует за ней. Решив не выказывать удивления, Кейт шла, не оглядываясь. Когда они оказались в гостиной, Джейн остановилась. Она бегло осмотрела комнату, пристально вглядываясь в современные скандинавские стулья, стол с ламинированной столешницей, вазу с герберами. В комнате только один предмет казался неуместным: резная африканская фигурка слона, стоявшая на каминной доске. Джейн направилась к камину.
— Откуда это у вас? — спросила она, вертя вещичку в руках, словно любуясь произведением искусства.
— Подарок друга, — коротко пояснила Кейт.
Каждое Рождество Люси заказывала подарки по каталогу благотворительной организации: изделия народных промыслов со всего мира. Кейт всегда хранила подарки Люси до первого ее посещения, а затем выбрасывала их.
Джейн оставила фигурку в покое, переключив внимание на рисунки, прикрепленные к пробковым плиткам. Это была серия проектов сада, и в углу каждого стояла подпись: Кейт Крейг. Планы варьировались: на одних были фонтаны, на других — решетки, красиво сформированные живые изгороди или продуманно расставленные скамьи, — но все они изображали стандартный английский сад.
Кейт оставила Джейн рассматривать рисунки, пошла в кухню и взяла из буфета непочатый пакет сахара.
— Вот, пожалуйста, — сказала она, входя в гостиную, но Джейн там не оказалось.
Кейт обнаружила ее у стеклянных дверей, выходящих в сад.
Двор позади дома был очень узким. В таком случае обычно разбиваются клумбы с самосевными цветами и травами. Вместо этого Кейт спланировала садик так, чтобы, как она надеялась, он казался фрагментом обширной территории — уголком большого пространства с более щедрой землей. И этот план, на удивление, ей удалось воплотить в жизнь. Аккуратные изгороди, округлые бордюры и широкие дорожки вызывали чувство непринужденности и соразмерности, обычно характерное для садов большего размера. Правда, чтобы это ощущение сохранилось, следовало не смотреть на забор.
Джейн глубокомысленно склонила голову набок, изучая сад. Ее взгляд остановился на участке, где Кейт планировала разместить пруд.
— Его вы сюда точно не впихнете, — заметила Джейн.
Кейт промолчала. Она вовсе не собиралась отказываться от мысли иметь собственный пруд. Обустройство этой территории уже так долго заполняло все выходные дни и отпуска, что она не могла вспомнить, когда начала этим заниматься.
Немного помолчав, Джейн повернулась, собираясь уйти.
— Спасибо за сахар, — сказала она.
Кейт проводила ее до двери. Джейн замерла на пороге, словно желая что-то добавить, но передумала и только помахала рукой, прощаясь.
Кейт закрыла дверь и нахмурилась. У соседки была странная манера поведения — словно она что-то скрывала, недоговаривала. Кейт нагнулась и посмотрела в дверной глазок. Высокая фигура медленно удалялась, но, дойдя до почтового ящика, остановилась. Быстро обернувшись через плечо, Джейн сунула руку в ящик и вынула письмо. Держа его обеими руками, она рассматривала лицевую сторону конверта. Глаза Кейт сузились: адрес, конечно же, не мог заинтересовать Джейн, значит, она проверяла имя Кейт.
Фальшивое, ею самой выбранное имя…
В детстве и юности, живя в Австралии, Кейт имела определенный статус как дочь убитых миссионеров. Девочки в школе завидовали ее принадлежности к чему-то столь благородному и далекому. Это принесло ей популярность, и она, приняв ее, испытала облегчение. Позже, обнаружив, что не все разделяют то представление о работе миссионеров, с которым она выросла, Кейт засомневалась в положительности этого наследия, но все равно принимала тот факт, что всегда будет известна прежде всего как дочь Керрингтонов. Трагедия в Лангали в ее понимании была декорацией, на фоне которой пройдет остальная часть ее жизни.
Но затем, почти пять лет назад, все изменилось…
Однажды Кейт домой доставили маленький плоский пакет. Она вскрыла его, идя по саду. Под оберткой оказались книга и конверт. У книги была простая обложка, на которой не было ничего, кроме названия: «Книга современных мучеников».
Кейт уставилась на него, и в ней стало медленно подниматься недоброе предчувствие. Вложив конверт в конец книги, она вернулась к титульному листу. Томик предназначался лично ей и содержал автограф автора, сделанный изящным почерком синими чернилами: «С благословения преподобного Кристофера Уайта».
Примерно в середине книги лежала закладка, и Кейт открыла книгу на том месте, в начале шестой главы.
«Трагедия Лангали».
Кейт начала читать: ее глаза цеплялись за слова по собственному усмотрению, убегали вперед и тащили за собой мысли. Рассказ начинался с описания супругов Керрингтон. Майкла автор классически изображал героическим врачом-миссионером: сильным, находчивым и высококвалифицированным. Кейт был хорошо знаком этот образ: он отражал ее собственное детское восприятие отца как безупречного и могущественного существа, едва ли вообще человека — и, конечно, резко отличающегося от любого реального мужчины, которого она когда-либо видела.
Сару Керрингтон описали куда проще. На страницах книги она получилась нежной, преданной женой и матерью, которая неустанно поддерживала мужа во всех его начинаниях. Это описание Кейт прочитала с чувством глубокого разочарования. Преподобный Уайт говорил о Саре точно в таком же тоне, что и все люди в миссии. В воспоминаниях Кейт мать осталась более яркой, более живой, но точка зрения ребенка казалась очень далекой и зыбкой. Кейт чувствовала, что у нее нет иного выбора, кроме как принять впечатление, повторенное здесь: что Сара была человеком, который жил для других, а сама при этом просто существовала. Что она была такой женщиной, которая почти не вызывала у Кейт ни любви, ни восхищения.
Далее в тексте восхвалялись миссионеры, готовые жертвовать собой ради высокой цели, остающиеся преданными христианами даже под угрозой смерти. В этом чувствовалась некая неотвратимость. Смерть Сары и Майкла была предопределена Богом. Мученичество стало вовсе не заключительным актом их жизни, а кульминационным моментом, который придал значение всему, что происходило до него.
«А как же я?» — хотела спросить Кейт. Их ребенок остался в тени. Неужели она — всего лишь побочный продукт этого рискованного предприятия? Никчемный остаток? Это напомнило ей американского евангелиста, которого она когда-то встретила: молодой человек умудрился сделать себе карьеру на одном лишь том факте, что был сыном миссионеров, убитых на Амазонке. Теперь Кейт поняла, почему за его широкой улыбкой скрывалось отчаяние, почему он так стремился найти себе роль в трагической драме жизни своих родителей. Похоже, вариантов было всего два: либо она разделяет такую судьбу, либо идет совершенно иным путем. Найти какой-то промежуточный путь не представлялось возможным.
Преподобный Уайт появился на страницах книги в связи с описанием обстоятельств убийства Керрингтонов. Кейт вошла в дом и села. Ее пальцы дрожали, переворачивая новые страницы, В нескольких коротких абзацах преподобный Уайт описал события, произошедшие в Лангали во время Пасхи 1974 года. Но здесь Кейт не нашла для себя ничего нового.
Однако, покончив с фактами, преподобный Уайт перешел к изложению многочисленных слухов, которые циркулировали какое-то время после убийства. Он сообщил, что некоторые утверждали, будто в рот Сары Керрингтон засунули яйцо. Кейт подняла глаза от книги и с трудом сглотнула. Сердце у нее колотилось как бешеное. Она не хотела читать дальше, но не смогла устоять перед искушением. Автор писал, что лично проверил слух о яйце, прочитав полицейские отчеты. Яйцо действительно было: судя по всему, обычное домашнее яйцо (они в основном небольшие), сваренное вкрутую и ярко раскрашенное. На обеденном столе обнаружили миску с яйцами, раскрашенными аналогичным образом. Поскольку связь с Пасхой бросалась в глаза, яйцо во рту женщины сочли признаком того, что нападение было вызвано неприятием христианства.
