Джейн Остин - Гордость и предубеждение

Мистер Дарси кивнул.

— Одно время я тоже подумывал о том, чтобы переселиться в Лондон — я так люблю хорошее общество. Но, признаться, я побаиваюсь, как бы лондонский воздух не оказался вреден леди Лукас.

Он замолчал, дожидаясь ответа. Его собеседник, однако, не был расположен продолжать разговор. В эту минуту к ним приблизилась Элизабет, и сэру Уильяму пришла в голову мысль проявить галантность.

— Как, дорогая мисс Элайза, вы не танцуете? Мистер Дарси, я буду крайне польщен, если по моему совету вы пригласите танцевать эту очаровательную юную леди. Не правда ли, вы не сможете отказаться танцевать, когда перед вами находится само олицетворение красоты? — И, схватив руку Элизабет, он хотел было уже соединить ее с рукой мистера Дарси, который, испытывая немалое изумление, был отнюдь не прочь этим воспользоваться. Совершенно неожиданно Элизабет отпрянула назад и, с неудовольствием обратившись к сэру Уильяму, воскликнула:

— Уверяю вас, сэр, я совершенно не предполагала принять участие в танцах. Право, я была бы очень огорчена, если вы подумали, что я подошла к вам, желая найти себе кавалера.

Мистер Дарси учтиво и серьезно стал просить Элизабет оказать ему честь, приняв его приглашение; но тщетно — она твердо стояла на своем и делу также не помогла попытка уговорить ее, предпринятая сэром Уильямом.

— Вы превосходно танцуете, мисс Элайза, и с вашей стороны просто жестоко лишить меня такого приятнейшего зрелища. И хотя этот джентльмен — небольшой любитель танцев, но у него, конечно, не может быть возражений против того, чтобы так легко оказать нам столь большую услугу.

— Мистер Дарси — сама любезность, — улыбаясь, сказала Элизабет.

— Разумеется, это так. Но, принимая во внимание его побуждения, дорогая мисс Элайза, этому нельзя удивляться. Кто не был бы счастлив танцевать в паре с такой дамой?

Элизабет отошла от них с лукавой усмешкой… Ее отказ не повредил ей в глазах мистера Дарси, и он вспоминал о ней вполне благожелательно, когда к нему обратилась мисс Бингли:

— Хотите, я угадаю, о чем вы задумались?

— Надеюсь, что вам это не удастся.

— Вы думаете о том, как невыносимо будет проводить таким образом много вечеров, один за другим, — в подобном обществе. И, знаете, я совершенно с вами согласна. В жизни еще не испытывала такой скуки! Лезут из кожи вон, чтобы себя показать! Сколько ничтожества и вместе с тем самодовольства в этих людях! Чего бы я не дала, чтобы услышать, как вы над ними потешаетесь.

— На этот раз вы не угадали, поверьте. Я размышлял о гораздо более приятных вещах: ну, скажем, об очаровании, заключающемся в красивых глазах на лице хорошенькой женщины.

Мисс Бингли уставилась на него, требуя чтобы он открыл ей, что за леди удостоилась чести навести его на подобные мысли. Ничуть не смутившись, мистер Дарси ответил:

— Мисс Элизабет Беннет.

— Мисс Элизабет Беннет! — повторила мисс Бингли. — Признаюсь, я поражена до глубины души! Давно ли она пользуется такой благосклонностью? И скоро ли разрешите пожелать вам счастья?

— Именно тот вопрос, которого я от вас ожидал. Какой стремительностью обладает женское воображение! Оно перескакивает от простого одобрения к любви и от любви к браку в один миг. Я так и знал, что вы мне пожелаете счастья.

— Что ж, если вы говорите серьезно, я это буду считать вполне решенным. У вас будет очаровательная теща, которая, конечно, постоянно будет жить с вами в Пемберли.

Мистер Дарси слушал с совершенным безразличием, как она развлекалась подобным образом. И поскольку его спокойствие убедило ее, что на самом деле тревожиться не из-за чего, она еще долго продолжала изощряться в подобного рода остроумии.

Глава VII

Почти вся собственность мистера Беннета заключалась в имении, приносившем две тысячи фунтов годового дохода. К несчастью его дочерей, это имение наследовалось по мужской линии{17} и, так как в семье не было ребенка мужского пола, переходило после смерти мистера Беннета к дальнему родственнику. Средства миссис Беннет, достаточные при ее теперешнем положении, ни в коей мере не могли восполнить возможную утрату имения в будущем. Отец ее, который при жизни был стряпчим{18} в Меритоне, оставил ей всего четыре тысячи фунтов.

Ее сестра вышла замуж за мистера Филипса — бывшего клерка отца, который унаследовал его контору. Брат миссис Беннет жил в Лондоне, где он был занят в солидном торговом деле.

Селение Лонгборн находилось всего в одной миле от Меритона — расстоянии, весьма удобном для девиц Беннет, которые обычно устремлялись туда по три-четыре раза в неделю с тем, чтобы оказать знаки внимания тетушке, а заодно и расположенной по пути модной лавке. Особенно часто подобные вылазки совершались двумя младшими дочерьми, Кэтрин и Лидией. Наиболее легкомысленные из сестер, они, за неимением лучшего, непременно должны были наведаться в Меритон, чтобы развлечься после завтрака, и запастись новостями для болтовни перед сном. И как бы округа ни была бедна происшествиями, у тетушки им всегда удавалось разузнать что-нибудь стоящее внимания. В настоящее время они не испытывали недостатка в новостях и удовольствиях благодаря расположившемуся на зиму в окрестностях Меритона милицейскому полку,{19} офицеры которого были расквартированы в городке.

Теперь при посещении миссис Филипс выяснялось множество самых любопытных подробностей. Каждый день приносил новые сведения об именах офицеров и отношениях между ними. Квартиры офицеров недолго оставались неизвестными, и вскоре стали завязываться знакомства с их обитателями. Мистер Филипс навестил каждого из офицеров и тем самым открыл для своих племянниц новый источник блаженства, несравнимого с прежними радостями жизни. Они не могли разговаривать ни о чем, кроме офицеров. И даже богатство мистера Бингли, всякое упоминание о котором так волновало их мать, не стоило в их глазах ни гроша по сравнению с мундиром прапорщика.

Однажды, наслушавшись подобной болтовни, мистер Беннет, как бы между прочим, заметил:

— Я понял из ваших рассуждений, что вы можете считаться двумя самыми глупыми девчонками в королевстве. Подобная мысль приходила мне в голову и раньше. Но теперь я в этом окончательно убедился.

Кэтрин смутилась и замолчала, но Лидия, не обратив на его слова никакого внимания, продолжала рассказывать про то, как она восхищена капитаном Картером и как ей хочется еще раз с ним повидаться, прежде чем он завтра уедет в Лондон.

— Меня удивляет, мой дорогой, — сказала миссис Беннет, — с каким пренебрежением судите вы о способностях ваших детей. Если бы я и усомнилась в чьих-либо детях, то уж, во всяком случае, не в своих.

— Если мои дети глупы, мне хотелось бы, по крайней мере, не питать в этом отношении никаких иллюзий.

— К счастью, они необыкновенно умны!

— Надеюсь, что расхожусь с вами только в этом вопросе. Мне было бы приятно, если бы наши взгляды полностью совпадали. Но пока я, увы, нахожу, что две наших младших дочки — препорядочные дуры.

— Дорогой мистер Беннет, нельзя же требовать от молоденьких девочек, чтобы они были так же умны, как их отец и мать. В нашем возрасте они, наверно, будут думать об офицерах не больше, чем мы с вами. Я припоминаю то время, когда мне самой очень нравились красные мундиры{20} и, признаюсь, в глубине души я и теперь к ним неравнодушна. И если бы какой-нибудь обаятельный молодой полковник с шестью тысячами в год попросил руки моей дочери, уверяю вас, я не смогла бы ему отказать. Позавчера вечером у сэра Уильяма мне очень понравился полковник Форстер в своей парадной форме.

— Ах, мама! — воскликнула Лидия. — Тетя говорит, что полковник Форстер и капитан Картер уже не так часто бывают у мисс Уотсон. Теперь она их чаще видит в библиотеке Кларка.

Ответу миссис Беннет помешало появление посыльного с письмом для ее старшей дочери. Письмо прибыло из Незерфилда, и слуга, который его принес, ждал ответа. Глаза миссис Беннет заблестели от радости, и, пока Джейн читала письмо, она забросала дочь нетерпеливыми вопросами и восклицаниями.

— Ну, Джейн, от кого оно? Что в нем говорится? Что он тебе там написал? Скорее, скорее, Джейн! Говори же, милочка!

— Оно от мисс Бингли, — сказала Джейн и прочла вслух:

«Моя дорогая,

Если вы не согласитесь сегодня из жалости к нам пообедать вместе со мной и Луизой, мы можем возненавидеть друг друга на веки веков, так как пребывание двух женщин tête-à-tête[1] в течение целого дня никогда не обходится без ссоры. Приезжайте как можно скорее. Мой брат и его друзья обедают с офицерами.

Вечно ваша

— С офицерами! — воскликнула Лидия. — Как же тетя об этом ничего не сказала?