Джон Голсуорси - В ожидании
Засунув подвеску под подушку, словно близость драгоценности избавляла от сознания бессилия, Динни наконец уснула.
Она поднялась рано: ей пришло в голову, что можно успеть заложить подвеску, достать деньги и передать их Джин ещё до её отъезда. Девушка решила посоветоваться с дворецким Блором. В конце концов, она знает его с пяти лёг. Это — не человек, а нечто незыблемое. В детстве она поверяла ему свои горести, и он никогда её не выдавал.
Поэтому она подошла к нему, как только он появился, неся кофейницу её тётки, сделанную по особому заказу.
— Блор!
— Да, мисс Динни?
— Будьте так любезны, скажите мне по секрету, кто самый известный ростовщик в Лондоне?
Удивлённый, но бесстрастный, — в наши дни у любого может явиться необходимость что-нибудь заложить, — дворецкий опустил кофейную машину на верхний конец стола и погрузился в размышления.
— Что ж, мисс Динни, есть, конечно, Эттенборо, но я слышал, что знатные люди обращаются к некоему Феруэну на Саут-Молтон-стрит. Могу разыскать вам адрес по телефонной книге. Говорят, он человек надёжный и честный.
— Великолепно, Блор! У меня ещё один вопрос…
— Какой, мисс?
— Да так… Блор, назвали бы вы… назвать ли мне своё имя?
— Нет, мисс Динни. Осмелюсь посоветовать: назовите имя моей жены и дайте наш адрес. Если нужно будет что-нибудь передать, я вам позвоню и никто ничего не узнает.
— Ох, вы сняли с меня такую тяжесть! А миссис Блор не станет возражать?
— Что вы, мисс, она будет рада услужить вам. Если угодно, я сам все сделаю вместо вас.
— Благодарю, Блор, но боюсь, что мне придётся сделать это самой.
Дворецкий погладил себя по подбородку и взглянул на Динни; взгляд его показался ей благожелательным, но чуть-чуть насмешливым.
— Смотрите, мисс, даже с лучшими из них надо держаться, я бы сказал, малость свысока. Если этот не даст настоящей цены, найдутся другие.
— Страшно признательна вам, Блор. Я извещу вас, если с ним ничего не выйдет. Половина девятого — это не слишком рано?
— Мне говорили, это самое подходящее время: вы застанете его свежим и сердечным.
— Какой вы милый, Блор!
— Я слышал, он человек понимающий и сразу узнает, когда к нему заходит леди. Он вас не спутает с разными вертихвостками.
Динни приложила палец к губам:
— Ручайтесь головой, Блор…
— О, тайна абсолютная, мисс. Мистер Майкл и вы всегда были моими любимцами.
— А вы моим, Блор.
В эту минуту вошёл её отец. Динни взялась за «Таймс», Блор удалился.
— Хорошо спалось, папа?
Генерал кивнул.
— Как мамина голова?
— Лучше. Мать спустилась к завтраку. Мы решили, что нет смысла зря убиваться, Динни.
— Конечно, нет, дорогой. Как ты думаешь, можно нам позавтракать?
— Эм не выйдет к столу. Лоренс завтракает в восемь. Завари кофе.
Динни, разделявшая пристрастие тётки к хорошему кофе, благоговейно взялась за работу.
— Как Джин? — неожиданно спросил генерал. — Она переедет к нам?
— Вряд ли, папа: у нас ей было бы слишком тяжело. Думаю, что в одиночку она лучше справится. Будь я на её месте, я так бы и сделала.
— Бедная девочка! Мужества, во всяком случае, у неё хватает. Рад, что Хьюберт женился на смелой девушке. У всех Тесбери сердце на месте. Я знавал в Индии одного из её дядей. Смелый парень. Командовал полком, турки на него молились. Подожди-ка, где он убит?
Динни ещё ниже склонилась над кофе.
Около половины девятого она вышла из дому, надев свою лучшую шляпу и спрятав подвеску в сумочку. Точно в половине девятого она вошла в контору на Саут-Молтон-стрит и поднялась на второй этаж. В просторной комнате за столом красного дерева сидели два джентльмена, которых девушка приняла бы за букмекеров высшего разбора, если бы знала, как таковые выглядят. Она с опаской взглянула на них: никаких признаков сердечности, но вид у обоих свежий. Один из них направился к ней.
Динни незаметно провела языком по губам.
— Насколько я слышала, вы так любезны, что ссужаете деньги под ювелирные изделия.
— Совершенно верно, мадам.
Джентльмен был седой, лысоватый, довольно краснолицый, глаза светлые. Он взглянул на неё через пенсне, которое держал в руке, водрузил его на нос, придвинул к столу стул, сделал приглашающий жест и вернулся на своё место.
— Мне нужно порядочно — пятьсот фунтов, — сказала девушка и улыбнулась. — У меня фамильная вещь, очень недурная.
Оба джентльмена, не вставая, поклонились.
— И деньги мне нужны немедленно: мне предстоит платёж. Вот она.
Динни вынула подвеску из сумочки, развернула, положила на стол и подвинула к ним. Затем, вспомнив, что держаться надо «малость свысока», откинулась назад и заложила ногу на ногу.
Оба джентльмена с минуту смотрели на подвеску, не шевелясь и не говоря ни слова. Затем второй из них выдвинул ящик стола и вынул лупу. Пока он разглядывал подвеску, первый — Динни чувствовала это — разглядывал девушку. Очевидно, предположила она, у них принято такое разделение труда. Интересно, кого они сочтут более подлинной — её или драгоценность? У Динни слегка перехватило дыхание, но она не опустила чуть приподнятых бровей и не подняла приспущенных ресниц.
— Это ваша собственность, мадам? — спросил первый джентльмен.
Снова вспомнив старую школьную поговорку, Динни подчёркнуто бросила:
— Да.
Второй джентльмен отложил лупу и взял подвеску в руку, словно прикидывая, сколько она весит.
— Недурна, — сказал он, — старомодна, но недурна. А на какой срок желательно вам получить деньги?
Динни, у которой на этот счёт не было никаких соображений, храбро ответила:
— На полгода. Но думаю, что смогу выкупить раньше.
— Вот как? Вы сказали — пятьсот?
— Совершенно верно.
— Если вы не возражаете, мистер Бонди, — сказал второй джентльмен, я согласен.
Динни подняла глаза на мистера Бонди. Неужели он скажет: «Нет, она мне только что солгала»? Однако тот лишь выпятил верхнюю губу, поклонился девушке и произнёс:
— Нисколько.
«Интересно, — подумала девушка, — всегда они верят тому, что слышат, или, наоборот, никогда. Впрочем, всё равно — подвеска у них. Это не они мне, а я, или, вернее, Джин, должна им верить».
Тем временем второй джентльмен спрятал подвеску, достал конторскую книгу и начал писать. Мистер Бонди направился к сейфу:
— Мадам угодно получить кредитными билетами?
— Да, пожалуйста.
Второй джентльмен, у которого были усы, гетры и слегка выпученные глаза, протянул девушке книгу:
— Вашу фамилию и адрес, мадам.
Пока Динни писала фамилию миссис Блор и номер дома тётки на Маунт-стрит, в голове её раздавалось «караул!» и она сжимала левую руку, пряча палец, на котором полагалось быть кольцу: её перчатки плотно облегали руку и выдавали отсутствие необходимой выпуклости.
— Если вы пожелаете выкупить заклад, вы должны будете уплатить пятьсот пятьдесят фунтов до двадцать девятого апреля. Если по истечении данного срока вы не явитесь за ним, он поступит в продажу.
— Да, конечно. А если я выкуплю его раньше?
— Тогда сумма соответственно уменьшается. Мы взимаем двадцать процентов, так что, скажем, через месяц, считая с сегодняшнего дня, мы потребуем пятьсот восемь фунтов шесть шиллингов восемь пенсов.
— Понятно.
Первый джентльмен оторвал полоску бумаги и подал девушке:
— Вот квитанция.
— Разрешается ли выкупить заклад другому лицу, которое предъявит квитанцию, если я не смогу явиться сама?
— Да, мадам.
Динни как можно глубже засунула в сумочку квитанцию и левую руку и стала слушать, как мистер Бонди отсчитывает у стола кредитки. Он считал превосходно; бумажки тоже издавали приятный хруст и казались совсем новенькими. Она взяла их правой рукой, опустила в сумочку и, придерживая её спрятанной туда левой рукой, поднялась:
— Весьма признательна.
— Не за что, мадам. Счастливы были вам услужить. До свидания.
Динни поклонилась и медленно направилась к двери. Там, взглянув из-под опущенных ресниц, она отчётливо увидела, как первый джентльмен прищурил один глаз.
Спускаясь по лестнице и застёгивая сумочку, она размышляла: «Интересно, что они вообразили: я жду ребёнка или просто проигралась на скачках в Ньюмаркете?» Как бы то ни было, деньги в кармане, а времени только четверть десятого. Обменять их можно у Томаса Кука, а если нельзя, там скажут, где достать бельгийские.
Но прежде чем большую часть полученной суммы удалось превратить в бельгийскую валюту, Динни потратила целый час на визиты в различные учреждения, и, когда она с перронным билетом проследовала через турникет вокзала Виктория, ей было довольно жарко. Она медленно шла вдоль поезда, заглядывая в каждый вагон, и миновала уже две трети состава, когда за её спиной раздался возглас:
