Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории - Уильям Блейк
сквозь пену цепких уст чужих морей?
Иль знаменья, растрёпанные пряди
комет, теснящих ночь в своем распаде,
когда всё запечатывает тьма,
И звёзды сходят яростно с ума?
Иль темень, дрожь холмов, кружатся крылья,
Везде непримиримое бессилье,
луна меняет свой тоскливый свет,
Всю ночь проводят в муках семь планет,
семи плеяд усталое рыданье
Тоску небес питает в мирозданье?
не в ладан ли убийство спрятал Бог?
но скрытый лик его, железо ног
нам разве не давали ежедневный
Урок попранья, горестный и гневный.
не он ли голод слал? кто плоть и дух
Терзал тоской? кто к их мольбам был глух?
Рождал у них желанья жаркой страсти,
на немощь их взирая без участья?
Топил их души, плоть винил в грехах:
Живил их (болью) мёртвой страсти прах,
Чтоб жизни цвет отдать судьбе суровой?
кляла Его, разить была готова,
Тепло устам холодным Бога дать,
с его бессмертьем нашу смерть смешать.
зачем он создал нас? Жить с отвращеньем
к лучам бесплодным солнца и с презреньем
к луне в ущербе, что как воск бледна,
Ждать, как прорвёт нас времени струна?
Ты тоже постареешь, безусловно,
подобна будешь розе однокровной,
Иль спетой песне, сказанным словам,
Упавшим, увядающим цветам,
никто не вспомнит о тебе в печали;
Ведь Музы твоим прядям не связали
Цвет пиерийский[144], что всё лето рос
привитый, как бутоны смертных роз,
как лепестки, чьё скоро увяданье,
И не сойдёт с небес к тебе сиянье,
Чела не побледнеет краснота
от скорбной тени пышного листа.
Тебя забудут, как вино пролили,
но как мои уста твои язвили
останется бессмертным – только я,
И звуки волн, и проблески огня,
И музыка в сердца их не вольётся,
И не узрят небес златые кольца
(Без перьев крылья в воздухе горят),
преследованье молний гулкий ряд,
охоту по непаханому полю,
но в свете, стоне, смехе или боли,
В мелодии, в слиянье губ и рук,
И дрожи вод, земле пославшей звук
Морей неизмеримое величье,
Меня запомнят, но в другом обличье.
как я, и ночь спокойной будет тут,
И ветры целомудренно сомкнут
Дрожащие уста и сложат крылья;
И соловьи споют любви всесилье,
И струны лютни дрогнут, как листва;
как я – звезда восторгами жива,
Что хладные уста луны лобзает,
как я – твои; я – день, что не сияет,
Ведь солнца луч бесплоден; и как я —
В речушках и морях шумит струя.
я время, как поток, терпеть не в силах,
я знаю по своим томленьям в жилах
Желанье звука вод; мои глаза
горят огнём, что полнит небеса
Тревогой звёзд и пламенем планет;
скорбь сердца моего их вечный свет
Впитало, я их жажду всей душою,
И лето, обрамлённое листвою,
И зимние недуги; на земле
смерть и рожденье будто бы в петле —
Ты жаждешь их – но после полн страданья,
Моя ли боль теснит её дыханье;
Её ростки пусты, плоды – лишь прах,
нагнулись ветви, а в её корнях,
Тончайших и корявых – яд; под ними
зубами змеи, острыми, кривыми
коварно точат кости мертвецов,
А птицы рвут её ветвей покров.
они для слов его и мыслей тканны
спасителем, – меня создав нежданно,
он песни на моих губах зажёг,
как ей – лежать в земле не дал мне Бог.
прольёшь ты слёзы; что же я: работа
Везде кипит, рожденье, смерть, заботы,
проходят годы, звёзды, он творит
Всё вновь, что было ране – умертвит,
он тех сильней, кого готовит к смерти…
Меня ж, создав, он не убьёт, поверьте.
И не насытит, как свои стада,
Чей смех и жизнь недолги, чья нужда —
лобзанья средь услады скорой, сладкой,
но смерть их схватит медленной повадкой;
Их ненависть иль страсть, спор иль почтенье,
он волен привести всё к завершенью.
хоть в ненависти он меня убил,
В глубоком нежном море в гневе скрыл,
покрыл меня прохладной бледной пеной,
наполнил душу лёгкостью блаженной,
И подарил мне волны вечных вод,
Ради меня назвал их в свой черёд,
Моря милы все – но умру я всё же,
засну, забыта здесь, Великий Боже
главенствовать не станет надо мной.
Цветут деревья на холмах весной,
как воздух чист, над шумною долиной —
напевы пылкой песни соловьиной,
Бутоны, как огонь, зардели враз,
песок поблёк, и тщетен волн экстаз,
на море паруса – цветов белее,
И песни слёз, и оды птиц в аллее —
Всё будет петься, лишь поёт весь мир —
я, сапфо, я одна для них кумир,
я с высшим – навсегда; меня однажды
Увидят, песнь мою услышит каждый:
Живи с людьми и каждый день им вновь
Дари и грусть, и радость, и любовь.
И скажут, что земля родит напрасно
Всё новое – где ныне, что прекрасно;
плоды есть, пашни, дни – в пирах, в бою,
но песни нет похожей на мою.
Меня они узнают, как ты знала,
я раньше чувство к Аттису[145] питала,
сейчас люблю тебя; вот их хвала:
«нам день один, ей время без числа,
Ей вечно жить, и велика в ней воля!»
Да, ты умрёшь, а мне живой быть – доля.
Ведь души мне вручат свои они,
свою любовь, я ей живу все дни,
Вновь возбудят, вольют в меня дыханье,
спасут, послужат, примут смерть, страданья.
Увы, ни снег, ни росы, ни луна
не смогут оправдать меня сполна,
не убедят без умиротворенья,
пока не даст мне лёгкость сна томленье;
пока не будет вялым время тут,
пока богов оковы не спадут,
И не исполнит рок мои запросы,
