Уильям Вордсворт - Английские романтики в переводах Яна Пробштейна

Английские романтики в переводах Яна Пробштейна

Уильям Вордсворт (1770–1850)

Откровения о бессмертии, навеянные воспоминаниями раннего детства

В былое время роща, луг, ручей,Земля, и всё, что есть на ней,                     Казались мне одеты              В небесное сиянье света —Ярка, свежа была мечта моя.Не так, как встарь, все видится сейчас                           Куда ни гляну я, —              В ночи, при свете дняОт взгляда скрылось то, что радовало глаз.

Пусть Радуга горит,Прекрасен Розы вид,И всем упоена,Среди нагих небес глядит Луна,               И звёздной ночью бег               Великолепен рек;Блистателен Восход, но все жБылого не вернёшь,Я знаю, что Земли померкла мощь навек.

Вокруг щебечут птицы на ветвяхИ агнцы радостно идут,Под звуки тамбуринов тутЛишь я печальной мыслью удручён,Но этой скорбной мысли выраженьеДуше моей дарует облегченье,                            И снова я силён:Раскаты Эха слышу я в горах,Не омрачит весну моя печаль,На кручах трубы шквалов будят даль,А ветры будят ото сна поля,                            И весела земля,Всё в мире веселится,И зверь, и птица,Когда приходит Май,Ликуй, Дитя, играй,Кричи, мой пастушок, твой крик услышать дай!

Блаженные созданья, слышал я,Как вы перекликались, в этот часСмеялось небо, радуясь за вас;                 В венке цветочном рад                       Я разделить стократВсю полноту, блаженство бытия!О злая доля! Был бы яУгрюм, когда сама ЗемляУкрасила нарядБлаженным утром Мая,И ребятня шалит играя,И в тысяче долин вокруг,Куда ни бросишь взгляд,Цветы раскрылись вдругИ льнёт Младенец к ласке материнских рук.                  Я слышу, слышу, радостно внимая,Но Поле есть одно, в нём Дерево одно —Мне говорят о том, что сгинуло давно,И вторит им фиалка,Что сгинувшего жалко:Ужель видений свет сошёл на нет?И где они сейчас — мечта и славы свет?

Лишь сон и забывание — рожденьеДуша — Звезда, что к жизни восстаёт,              Но мы не знаем, где её заход,                            Издалека её явленье,              Не в полном забытье,              Не в полной наготе, —Но странствуя, как Славы облака,Снисходим мы от Бога, свысока:Младенчество есть наш небесный дом!Пусть с возрастом темницы гуще тени,Но мальчик видит свет, его исток;               Он рад, и день за днём,На запад держит путь, забыв восток,               Но юноша — ещё служитель,Природа — храм его, обитель,В пути сойдёт как озареньеВеликолепное виденье;А взрослый наблюдает, как на нетМечту низводит злободневный свет.

Земля же наполняет свой подолСвоими радостями, у неёНет недостойных целей и своё                Природное желанье:                Бесхитростная няняСтремится из последних сил,Чтоб пасынок и узник позабылВеличье и дворец, откуда снизошёл.

Купается Дитя в блаженствах новых,Малютка шестилетний, в упоеньеЛежит он среди собственных творений,Мать не сдержала нежности порыв,Узором поцелуев вмиг покрыв,И свет струится из очей отцовых!У ног его начертанный им план,Фрагмент мечты о человечьей жизни,                      О свадьбе иль веселье,                      Похоронах иль тризне                             Он будет петь пеан,                      Все сердцем овладелиОни, чтобы затемЛюбовь, дела, борьбу он в список тем                       Включил, однако вскоре                       Отбросит, с этих пор                       Попробуется в новой ролиС отрадой гордой маленький Актёр,С иронией он в молодом задореВсе стадии до немощи и боли,Что жизнь даёт в избыточном наборе,Изобразит, как будто бы призваньеЕго — бесчисленное подражанье.

Ты, чей скрывает втуне внешний вид                    Души безмерность, кто хранитНаследие, философ ты глубокий,Среди слепых Всевидящее Око,Ты глух и нем, читаешь в глубине,Ты с вечным разумом наедине,                     Благой провидец и пророк,                     В ком наших истин всех исток,Чтоб их найти, мы не жалеем сил,Потеряны во тьме, во тьме могил,Тебя ж бессмертье пестует храня,Как Господин Раба, сиянье Дня, —Заботу не отринь, и ты, Дитя,Велик в ночи свободой богоданной,Зачем торопишь пыткой неустаннойТы годы неизбежного ярма,С блаженством слепо борешься зачем?Ведь душу гнёт земной лишь миг спустяПридавит, и условности затемНавалятся, как снег и как зима,Глубокие, почти как жизнь сама!

                 О радость, что ещё                 Жизнь теплится в углях,                 Природа помнит всё,                 Что скрылось, словно прах.Я вспоминаю прожитые годыВсегда с благодарением, хотяНе то хвалю, что стóит — не свободыРазмах, восторг, доверчивость дитя —На отдыхе, в трудах, и окрылитьсяДано в груди его надежды птице —                   Не это воспою,                   Петь буду песнь своюО тех вопросах непрестанныхО смысле, сути мирозданья,Что ускользает от Созданья,В мирах блуждающего странных —Высокие инстинкты естества,Пред коими ничтожны все сомненьяДрожащего пред смертью существа,                  Когда б не первых чувств волненье,                  Воспоминаний смутных тени,             Какими б ни были они,Всё ж озаряют светом наши дни —То нашего прозренья вышний свет,Даёт нам власть сквозь гомон шумных летВобрать мгновенье вечной тишины;Когда ж те истины пробуждены,                     Пребудут навсегда:Безумному усердью, равнодушью,                      Ни Мальчику, ни Мужу,Всему, что им враждебно, никогдаНе уничтожить их — они всего превыше.                      Хотя в сезон затишья,В глуби материка, на суше,Всё ж помнят о бессмертном море Души,                      Приведшем нас сюда,                      Пойдём же к морю, где водаИ где на берегу играют Дети,Услышим, как рокочут волны о бессмертье.

Так пойте радостную песню, Птицы!                       И агнцев пусть ведут                       Под звуки тамбуринов тут!Всё в мире веселитсяВ толпу вольёмся мысленно мы вашу,                     Ты дуди, а ты играй,                     Ты, чьё сердце, словно чашу,                     Радостью наполнил Май!Что если ослепительный сей светОт взгляда скрылся до скончанья лет,                     И не вернёт ничто на свете, право,Блистанья трав, цветка мгновенье славы,                     Не восскорбим о том,                     Но силу обретём                     В том состраданье, что от века                     Преображало человека,                     В том утешенье, чей исток                     В людских страданиях залёг,                     В той вере, что узрит сквозь смерть,Как философский ум объемлет твердь.

И вы, Ручьи, Луга, Леса, Холмы,Не бойтесь, что к вам охладеем мы!Всем сердцем вашу силу чую;Под более обыденной взыскуюЖить вашей властью, если б мог.Люблю ручьёв стремительный потокЯ больше, чем когда был легконог;Невинный свет вновь явленного дняЧарует всё меня;Клубятся на закате облака,Снимая плёнку грустную с зрачка,За смертностью следящего всё время —Стяжало лавры уж другое племя.Сквозь сердце лишь, которым люди живы,В котором нежность, страх, любовь и грёзы,Во мне любой цветок неприхотливыйРождает мысль, глубиннее, чем слёзы.

Сэмюэль Тейлор Кольридж (1772–1834)