Кнут Гамсун - Скитальцы
Ну а сам Эдеварт? Всё как-то обходится. Его всё меньше и меньше заботило, что и как он делал; Рагне было далеко до Лувисе Магрете, таких, как Лувисе Магрете, вообще больше не было, он так и не смог забыть её, но скатертью дорога, как говаривал Август, а Рагна была здесь, под рукой, и у неё такой красивый рот, особенно когда она смеётся. Душа Эдеварта разрывалась на части, Рагна не дарила его жгучей радостью, однако он всё-таки продолжал ходить к ней. Мысли о Лувисе Магрете ни на один день не покидали его, хотя он и отказался от неё, а что ещё он мог сделать? И что ещё ему оставалось, как не вспоминать её? Она ранила его глубоко и навсегда, теперь между ними пролегли уже годы, слабая, вся в сомнениях, ушла она от него со шхуны «Хермине», и таким же слабым, терзаемым сомнениями, остался и он. Он легко мог бы узнать её адрес, когда был в Фусенланнете, но не узнал, ему не хватило мужества и решимости, а теперь, живя дома, он мысленно сочинял письмо, которое так ей и не отправил и даже не написал. Его не привлекало веселье и развлечения, он забыл, как смеются, и совсем упал духом, хотя тело его оставалось молодым и сильным от доброй пищи. Как-то раз Август сказал ему: Ты похож на покойника, которого ещё не предали земле.
Однако Эдеварт не совсем ещё умер, не одеревенел окончательно. Когда весной рыбаки вернулись с Лофотенов, он, поручившись за старого Мартинуса, помог ему купить новую корову. Большая радость для старика! А вот Теодора как громом поразила новость, что Рагна ждёт ребёнка.
Где ты его нагуляла? — мрачно спросил он.
Ха-ха! Где нагуляла? — смеясь переспросила Рагна. Где же, как не дома!
И кто же это у нас такой мастер?
Она засмеялась ещё громче и повторила: Такой мастер!
Чья это работа, спрашиваю я!
Подумай получше! — ответила она. Разве ты не приезжал домой на Пасху?
Ну и что, то было три недели назад. А ты глянь на себя!
Молчание.
Я хочу знать! — крикнул он и вскочил.
Но Рагна не зря в школе соображала лучше других, она и потом неплохо соображала, умела быстро считать в уме и могла постоять за себя. Ну, значит, это случилось раньше. Ты ушёл на Лофотены в феврале, а нынче у нас Обретение28. Посчитай сам!
Она совсем задурила ему голову, у неё, как у лисицы, всегда было два выхода из норы; так ничего и не добившись, Теодор снова сел. Потом она даже шутила с ним по этому поводу и высмеивала его мрачные подозрения. Маленькую Рагну не так-то просто было сбить с толку.
Всё обошлось, ведь всё как-то обходится. Теодор не стал долго мучиться, все мужчины были довольны богатым уловом, взятым на Лофотенах, люди хорошо заработали и теперь могли ходить в лавку Эдеварта и расплачиваться наличными. Когда Теодор пришёл, чтобы заплатить за всё, что было записано на имя его жены, он был приятно поражён, увидев, как мало она задолжала и как экономно прожила зиму. О, Рагна толковая женщина, этого никто не мог отрицать!
Несколько недель полленцы опять были при деньгах, Эдеварт получил новые товары, и дела у него шли хорошо. Ему была нужна настоящая контора, не какой-нибудь роскошный кабинет, а небольшая контора со стеклянной дверью, выходящей в лавку, и, если уж на то пошло, ещё и комнатушка для себя, он бы ночевал в ней и освободил место в старом доме, где и без него людей хватало. Эдеварт опять занялся строительством. И его старый отец повторял без конца: Посмотрела бы на тебя сейчас наша мать!
Постепенно Поллен оживился, в нём началась незнакомая прежде деятельность, селение потихоньку просыпалось и потягивалось, головы заработали быстрее, чем раньше. Хороший пример подал Ездра. Маленький, крепкий Ездра оказался на диво настырным, он продолжал осушать болото, как его научил Август. Пока у него были деньги, заработанные на Лофотенах, он нанял лошадь, чтобы возить камни, выложил камнем первые поперечные канавы и засыпал их землей; теперь у него был небольшой сухой участок, он вскопал его, проборонил, унавозил и посеял на нём ячмень, чтобы убедиться, что он на верном пути, и через три недели его поле зазеленело. Чудо и благословение Божие на этой бездонной трясине!
За работой Ездру одолевали мысли. Он понимал, что со временем осушенная земля потребует больше навоза, чем он сможет достать в селении, значит, ему придётся держать больше скотины. Но чтобы держать больше одной коровы, ему нужен хлев. Ладно, допустим, он построит его, и что дальше? А зимой, пока он зарабатывает деньги на Лофотенах, кто будет ходить за коровами? Его жена? Жена... Господи, спаси и помилуй, ведь ему нет ещё и двадцати! Но даже если красотка Осия и ответит ему согласием, какова будет её жизнь в Новом Дворе вдали от селения — одна с коровами? Вот и выходит, что перво-наперво надлежит построить небольшой домишко, что было непосильной задачей, и всё это ради навоза! У Ездры просто ум заходил за разум.
На Вознесение он всё ещё ломал голову, ища выход, и тут он заметил, что в последние дни Йоаким затеял что-то необычное: взял да и разбросал но своему лугу водоросли, морские водоросли, фукус. Вот хитрец этот Йоаким, уж точно это сделано неспроста. На Лофотенах он вечно читает всё, что под руку подвернётся, и становится всё учёнее, скоро он будет знать больше, чем сам пастор, у которого он конфирмовался. Но водоросли на лугу, на покосе?..
Да, сказал Йоаким, мало того, я и на пашне тоже разбросал водоросли, запахал их и посеял ячмень.
Это что, удобрение такое?
Так говорят. Но пока не знаю.
Откуда ты это взял?
Вычитал зимой. Это старый способ, у нас в стране так делают уже больше двухсот лет. Захотелось проверить.
Хорошо, что я узнал об этом, сказал Ездра, и тут же прикинул, что если способ Йоакима окажется хорош, то постройку дома можно будет отодвинуть на то время, когда у него появятся деньги, тогда он и коров купит, и свадьбу сыграет. Почему же Йоаким до сих пор молчал о своём открытии? Ездра спросил: Ты узнал об этом зимой и ничего не сказал мне?
Нет. Боялся втравить тебя в это дело. Хотел сперва сам во всём убедиться. Да ты и не поверил бы, что на твоём болоте можно что-то вырастить только на одних водорослях. Вот если бы водоросли с навозом...
Его слова снова изменили планы Ездры. Вижу, что это всё пустое, сказал он. И не понимаю, зачем ты разбросал водоросли на своём лугу? Осенью они попадут в сено.
Голова Ездры раскалывалась от забот, он не знал что и думать. Однако на всякий случай принялся за постройку жилого дома, он взял помощника и работал не покладая рук. Дом следовало покрыть крышей до того, как пойдёт снег.
Тут случилось маленькое событие, сущий пустяк, который тем не менее имел серьёзные последствия: Эдеварт получил письмо из Америки. Прихожане, ходившие в церковь, принесли ему с почты письмо — жёлтый твёрдый конверт из бумаги, похожей на пергамент, с множеством штемпелей и печатей, письмо было переслано Кноффом из Фусенланнета. Эдеварт прочитал его в своей новой конторе, а дочитав до конца, пошёл в свою комнатку и сунул под подушку.
Письмо было старое, оно долго пролежало в Фусенланнете. Ничего не поделаешь, Эдеварт был не из тех, кто считает нужным оставлять свой адрес. Но всё как-то обходится. Письмо из далёкой Америки нашло-таки своего адресата, оно начиналось словно издалека — это было так на неё похоже, благослови её Бог! Она писала, что не забыла его, но хотела сначала посмотреть, как сложится её жизнь, ведь здесь совсем не так, как в Норвегии, однако все они, оставшись одни, после того как Хокон уехал на Запад, живы и здоровы. И мальчик и девочка за эти годы выросли, но не конфирмовались, здесь это не принято, мальчик работает в фактории и зарабатывает много денег, девочка тоже работает на мотальной машине. Прости, если некоторые слова непонятны, здесь в городе говорят только по-английски, и дети почти забыли норвежский. А младшую девочку, о которой я тебе говорила, зовут Хобьёрг, в честь Хокона, он так пожелал. О себе рассказывать нечего, за эти долгие годы со мной ничего не случилось. Могу только сказать, что мне здесь не нравится и не нравилось ни одного дня, но я уехала ради него, надеялась, что в чужой стране он изменится. Мне так хочется увидеть тебя и Доппен, мой дом, в котором теперь живёшь ты, и всё это так странно. Но дети уже взрослые и не хотят уезжать отсюда, а вот маленькую Хобьёрг я бы взяла с собой и вернулась бы к тебе в Доппен. Что ты скажешь на это? Я бы тогда всё устроила. Но может, ты женат и живёшь в Доппене, тогда я не приеду. В этот вечер я думаю о тебе и пишу это письмо. Сердечный привет от всех нас, но самый сердечный от меня.
Лувисе Магрете Доппен
Что делать Эдеварту? Ответить, сейчас же ответить! Август, тот наверняка послал бы телеграмму, он всегда говорил, что, после того как компания «Грейт Истерн» протянула кабель через Атлантику, в Америку можно посылать телеграммы, но Эдеварту это казалось чем-то таким непостижимым, чем нельзя было пользоваться. Он постеснялся просить Йоакима написать за него письмо и попробовал написать сам; разве он не вёл счета на промысле, не писал сам в своих бухгалтерских книгах? Но на этот раз он писал не счета и, перепортив много бумаги, бросил это занятие. Упав духом, он вспомнил о своей младшей сестре, не о старшей Осии, а о Поулине, той, что недавно кончила школу и так хорошо писала, он был готов отблагодарить её по-царски, лишь бы она написала для него письмо... и потом сохранила бы это в тайне.
