Синклер Льюис - Том 2. Бэббит. Человек, который знал Кулиджа
За столики садились компаниями по восемь человек, причем места разыгрывались по жребию. С Бэббитом сидели Альберт Бооз — владелец магазина готового платья, Гектор Сиболт — представитель фирмы сгущенного молока «Милый Крошка», Эмиль Венгерт — ювелир, профессор Памфри — директор коммерческого училища «Верный путь», доктор Уолтер Горбут, фотограф Рой Тигартен и гравер Бен Верки. Одним из достоинств клуба Толкачей было то, что туда принимали не больше двух представителей одинаковых профессий, так что члены его одновременно знакомились с Идеалами других отраслей коммерции, а также проникались метафизическим чувством единства всех профессий — от санитарии до писания портретов, от медицины до изготовления жевательной резинки.
За столом Бэббита было особенно весело: профессор Памфры недавно отпраздновал день своего рождения, и все его дразнили.
— Вытянем из Пэма, сколько ему лет, — предложил Эмиль Венгерт.
— Нет, лучше вытянем его палкой по спине! — сострил Бен Берки.
А Бэббит вызвал аплодисменты, сказав; «Чего там из него тянуть! Он сам только и знает, что тянуть из бутылки! Говорят, он в своем колледже открыл класс домашней варки пива!»
Перед каждым лежала книжечка со списком членов клуба. И хотя клуб должен был служить местом встречи добрых друзей, никто не забывал, что тут же можно и обделывать свои дела. Около каждой фамилии было указано, кто чем занимается. В книжечке немало места уделялось рекламе, а на одной из страниц было помещено напоминание; «Никто тебя не заставляет вести дела только с собратьями по клубу, но ты, друг, помни: зачем упускать добрую монету из нашей счастливой семейки?» А сегодня перед каждым лежал подарок: небольшая карточка, отпечатанная изысканным, красно-черным шрифтом:
«ПРОГРЕСС И СЕРВИС
Настоящий сервис прежде всего означает тончайшее проникновение в самые широкие и глубокие интересы клиента, умение использовать и учесть как воздействие постоянных факторов, так и реакцию на новшества. Я считаю, что высшая форма сервиса, наравне с самыми прогрессивными понятиями этики, включает и то понятие, которое неизменно остается самым существенным, самым лояльным нашим принципом, принципом нашего клуба Толкачей, а именно — принципом гражданской совести и порядочности во всех ее аспектах.
Дед Петерсен.
Рекламная контора Дедбери Петерсена.
Реклама-победа только у Деда!»
Все члены клуба читали глубокомысленные откровения мистера Петерсена и делали вид, что отлично их понимают.
Все началось с обычных «трюков». Собрание вел председатель клуба, Верджил Гэнч, выходивший в отставку; его жесткие волосы торчали кверху, голос гремел, как медный гонг. Некоторые из членов клуба привели гостей и сейчас представляли их присутствующим.
— Этот высокий рыжий дезинформатор является редактором спортивного отдела «Бюллетеня», — сообщил Виллис Иджемс, а Г.-Г.Хэйзен, владелец аптеки, с пафосом изрек:
— Друзья, вспомните, как вы совершали далекую прогулку на своей машине и вдруг останавливались в каком-нибудь романтическом уголке, чтобы полюбоваться живописным видом, и говорили супруге: «Вот поистине романтическое местечко!» — и у вас от восторга мурашки по спине пробегали! Так вот, мой сегодняшний гость родом именно из такого романтического уголка — из Хариерс-Ферри, штат Виргиния, с прекрасного Юга, где жива память о добром старом генерале Роберте Ли и о храбром Джоне Брауне, чья душа, как и душа всякого порядочного Толкача, стремится все вперед и вперед!
Но самыми почетными гостями в этот день были ведущий актер из труппы «Райские птички», гастролировавшей на этой неделе в театре Додсворт, и сам мэр города Зенита, его честь мистер Люкас Праут.
Верджил Гэнч гремел на весь зал:
— Сегодня нам удалось вырвать знаменитого служителя муз из очаровательного окружения красавиц его труппы — должен вам сознаться, что я вперся прямо в его артистическую уборную и тут же доложил ему, как мы, Толкачи, ценим высокохудожественное зрелище, которым мы ему обязаны, — кстати, не забывайте, что директор Додсвортского театра тоже наш брат Толкач и будет рад нашему содействию, — словом, сегодня, когда нам, кроме того, удалось оторвать от исполнения многочисленных обязанностей его честь, нашего мэра, хозяина города, мы можем гордиться такими почетными гостями, и я сейчас попрошу мистера Праута сказать несколько слов о задачах и целях…
Потом Толкачи решали открытым голосованием, кто самый красивый и кто самый безобразный из гостей, и каждому из них был вручен букет гвоздики, пожертвованный, как отметил председатель Гэнч, братом Толкачом Х.-Г.Игером, владельцем цветочного магазина на Дженнифер-авеню.
Каждую неделю, по очереди, четырем Толкачам предоставлялась привилегия облагодетельствовать четырех других членов клуба, на которых падал жребий; делалось это как ради удовольствия, так и ради рекламы. Громким хохотом было встречено объявление, что на этой неделе одним из жертвователей будет Барнабас Джой — владелец похоронного бюро. Послышался шепот:
— Я бы с удовольствием указал ему подходящих клиентов, пусть только похоронит их бесплатно по первому разряду!
Среди всех этих развлечений Толкачи отдавали должное завтраку, состоявшему из куриных котлет с горошком и жареным картофелем и кофе с яблочным пирогом и американским сыром. Гэнч выпускал одного оратора за другим. Он предоставил слово гостю, секретарю Ротарианского клуба — организации, конкурирующей с клубом Толкачей. Этот человек выделялся среди обыкновенных смертных тем, что у него на машине был пятый номер.
Секретарь ротарианцев со смехом признался, что во всем штате номер его машины вызвал сенсацию, добавив, что «хотя это и большая честь, но полисмены слишком хорошо запоминают номер, и часто хочется иметь просто какой-нибудь номер В-569876 или вроде того. Но пусть только кто-нибудь из вас, чертовых Толкачей, попытается перехватить у живого ротарианца этот пятый номер в будущем году — от вас клочья полетят! А сейчас разрешите закруглиться и поднять тост за все три клуба — Толкачей, Ротарианцев и Кивани!
Бэббит со вздохом сказал профессору Памфри:
— А все-таки приятно иметь на машине один из первых номеров! Всякий подумает: «Наверно, важная шишка!» Интересно, как ему это удалось? Ручаюсь, что он поил и кормил главного инспектора до отвала!
Потом выступил Чам Фринк:
— Может быть, некоторым из вас покажется, что не место тут затрагивать всякие высокоумные и чисто художественные темы, но я пойду напролом и попрошу вас, друзья, одобрить план насчет приглашения в наш Зенит симфонического оркестра. Все вы ошибаетесь, думая, что раз вы сами не любите классическую музыку и всякую прочую ерунду, значит, она здесь у нас не нужна. Должен сознаться, что я сам хоть и являюсь профессиональным литератором, но гроша ломаного не дам за всю эту музыку длинноволосых. Я с большим удовольствием слушаю хороший джаз, чем какую-нибудь бетховенскую штуку, в которой мелодии не больше, чем в кошачьем концерте, — ее даже под страхом смертной казни никто не сумеет насвистать! Но суть совсем не в этом. Культура стала для любого города таким же необходимым украшением и рекламой, как асфальтовые мостовые и банковские дивиденды. Только культура, в виде театров, картинных галерей и так далее, ежегодно привлекает в Нью-Йорк тысячи туристов, а у нас, откровенно говоря, несмотря на все наши блестящие достижения, не хватает культуры Чикаго, культуры Нью-Йорка или Бостона — во всяком случае, у нас нет репутации культурного центра. И кому, как не нам, настоящим дельцам, пробивным ребятам, взять культуру в свои руки, капитализировать культуру!
Конечно, картины, книги — все это хорошо для тех, у кого есть время в этом копаться, но ни книги, ни картины не вынесешь на дорогу, не крикнешь: «Вот какая у нас культурна, в нашем славном городке Зените!» А симфонический оркестр сам за себя скажет! Смотрите, что за репутация у Миннеаполиса или Цинциннати! Надо и нам завести оркестр с первоклассными музикусами, с отличным дирижером, — а чтобы этот пирог у нас подрумянился как следует, мы должны нанять самого дорогого дирижера, какой есть на рынке, лишь бы он не был немчурой, — и такой оркестр заиграет, не хуже, чем в Нью-Йорке и Вашингтоне: он будет выступать в лучшем театре, перед самыми культурными и состоятельными людьми, и для города это реклама, лучше которой не сыщешь. Всякий, у кого не хватает дальновидности, чтобы поддержать это начинание, тем самым пропускает случай довести до сведения какого-нибудь нью-йоркского миллионера, что есть на свете наш славный город Зенит, а если этот миллионер услышит о нас, он, чего доброго, откроет здесь филиал своей фабрики!
Я мог бы также отметить тот факт, что для наших дочерей, которые увлекаются серьезной музыкой и, может быть, захотят преподавать ее, будет большим благом, если в городе появится такой первоклассный оркестр. Но не станем отвлекаться от практической стороны вопроса: призываю вас, друзья и братья, поднять голос за Культуру с большой буквы и за симфонический оркестр мирового значения!
