Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)
Тогда заговорилъ со мной штурманъ, не давъ мнѣ времени поблагодарить боцмана за его любезность; онъ подтвердилъ слова боцмана, прибавя, что капитанъ всегда радъ быть добрымъ и милостивымъ, и особенно къ людямъ, которыхъ постигло несчастье. Потомъ онъ показалъ мнѣ нѣсколько каютъ, изъ нихъ однѣ были устроены возлѣ каютъ-компаніи, другія дальше, передъ каютой капитана, но не всѣ выходили въ большую общую каюту; онъ предложилъ мнѣ выбрать любую. Я взяла одну изъ послѣднихъ, гдѣ можно было превосходно помѣстить сундукъ, наши ящики и обѣденный столикъ.
Потомъ штурманъ объяснилъ мнѣ, что боцманъ далъ капитану такой прекрасный отзывъ о насъ, что послѣдній сдѣлалъ распоряженіе сказать намъ, что мы можемъ, если хотимъ, обѣдать съ нимъ во все время нашего путешествія, на общихъ условіяхъ со всѣми пассажирами, что мы можемъ сами сдѣлать запасъ свѣжей провизіи, если же нѣтъ, то у него ея будетъ достаточно, чтобы мы могли пользоваться его столомъ. Послѣ столь долгихъ и тяжкихъ испытаній, все это для меня было такой новостью, что я какъ бы снова ожила. Я поблагодарила штурмана и сказала, что капитанъ можетъ назначить намъ какія угодно условія; потомъ я попросила его позволить мнѣ передать все мужу, который чувствуетъ себя не особенно здоровымъ и потому не выходилъ еще изъ каюты. Затѣмъ я пошла къ мужу; дѣйствительно, онъ былъ до того угнетенъ тѣмъ безчестіемъ, которое, по его словамъ, нанесли ему, что я едва узнала его; но потомъ, когда я разсказала какъ меня приняли и какъ мы устроимся на кораблѣ, онъ сталъ совершенно другимъ человѣкомъ: на его лицѣ снова появилась бодрость и сила. Справедливо говорятъ, что великіе умы переносятъ несчастія съ большимъ душевнымъ угнетеніемъ, чѣмъ обыкновенные люди.
XXVII
Необыкновенная любезность нашего капитана. — Нагрузка товаровъ. — Въ дорогѣ. — Встрѣча съ братомъ
Спустя нѣкоторое время мы поднялись наверхъ, мой мужъ поблагодарилъ штурмана за его доброе отношеніе къ намъ и просилъ передать тоже капитану, потомъ онъ предложилъ заплатить впередъ все, что отъ него потребуютъ за нашъ переѣздъ и удобства, которыми мы будемъ пользоваться во время путешествія. Штурманъ отвѣчалъ, что капитанъ пріѣдетъ на корабль послѣ полудня, и тогда мы сами переговоримъ съ нимъ объ этомъ. Дѣйствительно, въ первомъ часу явился капитанъ; это былъ очень милый и любезный джентльменъ, какимъ описалъ его боцманъ; онъ былъ въ восторгѣ отъ моего мужа и не захотѣлъ, чтобы мы заняли выбранную мною каюту, а поселилъ насъ въ одной изъ тѣхъ, которыя выходили въ общую; за все онъ предложилъ самыя умѣренныя условія. Видно было, что это не жадный человѣкъ, который могъ бы сдѣлать изъ насъ свою добычу; онъ взялъ всего пятнадцать гиней, считая въ этой суммѣ вашъ проѣздъ и содержаніе за все время путешествія.
Я имѣла разговоръ съ моей гувернанткой, которая навѣстила капитана, съ цѣлью поговорить съ нимъ. Она сказала ему, что надѣется найти возможность освободить своихъ несчастныхъ дѣтей, какъ она называла насъ, въ то время, когда мы переберемся за море; затѣмъ она спрашивала его, какъ намъ поступить для этого и что намъ необходимо взять съ собой для поселенія въ Америкѣ. Онъ, какъ опытный въ этомъ дѣлѣ человѣкъ, сказалъ: мадамъ, вашей кузинѣ прежде всего необходимо найти лицо, которое купило бы ее, какъ невольницу, согласно условіямъ ея ссылки, и потомъ отъ имени этого лица она будетъ заниматься всѣмъ, чѣмъ угодно; такъ что они могутъ купить или уже обработанную плантацію, или пустую землю у правительства.
Потомъ она спросила его, не слѣдуетъ-ли сдѣлать запасъ необходимыхъ орудій и матеріаловъ для устройства плантаціи. На это онъ отвѣчалъ: «конечно, это необходимо». Тогда она обратилась къ нему съ просьбой помочь ей въ этомъ дѣлѣ, говоря, что она приготовитъ все, чего бы это ни стоило; капитанъ составилъ списокъ вещей, необходимыхъ плантатору, на сумму отъ 80 до 100 фунтовъ; затѣмъ моя гувернантка закупила все такъ дешево и умѣло, какъ самый опытный виргинскій купецъ, прибавя всего вдвое, по моему указанію.
Эти вещи она нагрузила на корабль на свое имя, сдѣлавъ на товарной квитанціи передаточную надпись моему мужу и застраховавъ товаръ; такимъ образомъ въ этомъ отношеніи мы были совершенно обезпечены отъ всякихъ случайностей и бѣдствій.
Надо сказать, что мой мужъ отдалъ всѣ свои 108 фунтовъ на эти покупки моей гувернанткѣ; кромѣ того я прибавила изъ своихъ, не трогая, впрочемъ, того капитала, который оставила у нея. И такъ у васъ оказалось на лицо 200 фунтовъ; этихъ денегъ было болѣе чѣмъ достаточно для вашихъ цѣлей.
При такихъ благопріятныхъ и счастливыхъ условіяхъ мы перешли изъ Бьюбайгсъ-холь въ Грэвзендъ, гдѣ корабль стоялъ болѣе десяти дней и гдѣ капитанъ оказалъ намъ большую любезность, на которую по всей справедливости мы не могли разсчитывать: онъ позволилъ намъ выйти на берегъ освѣжить свои силы, взявъ съ насъ слово, что мы не бѣжимъ, а мирно возвратимся на корабль. Въ сущности капитанъ могъ быть увѣренъ въ томъ, что мы рѣшили отправиться въ Америку, такъ какъ трудно было предположить, чтобы мы, сдѣлавъ полный запасъ всего необходимаго для устройства хозяйства тамъ, остались здѣсь, рискуя на каждомъ шагу своей жизнью.
Такимъ образомъ мы вмѣстѣ съ капитаномъ вышли на берегъ и вмѣстѣ весело поужинали въ Грэвзендѣ, переночевали въ той же гостинницѣ и утромъ съ нимъ же возвратились на корабль. Въ Грэвзендѣ мы купили десять дюжинъ бутылокъ хорошаго пива, вина, цыплятъ и вообще всякой провизіи.
Все это время съ нами была моя гувернантка, она провожала насъ до Даунса съ женой капитана, съ которой и вернулась обратно. Я никогда такъ не тосковала, даже разставаясь съ родной матерью, какъ теперь, прощаясь съ ней… Съ тѣхъ поръ я не видѣла ее больше. На третій день по прибытіи въ Даунсъ, задулъ хорошій восточный вѣтеръ; десятаго апрѣля мы поставили паруса и, не останавливаясь нигдѣ, пустились въ открытое море; впрочемъ, сильный шквалъ отнесъ насъ къ берегамъ Ирландіи, и нашъ корабль бросилъ якорь въ небольшой бухтѣ, возлѣ какой то рѣки, названія которой не припомню, хотя мнѣ и говорили, что эта рѣка идетъ изъ Лимерика и есть самая большая рѣка Ирландіи.
Задержанные дурной погодой, мы простояли здѣсь болѣе пяти дней, пока погода утихла; тогда мы снова подняли якорь и черезъ сорокъ два дня прибыли безъ особенныхъ приключеній въ Виргинію.
Когда мы приближались къ берегу, капитанъ пришелъ ко мнѣ и сказалъ, что, судя по моимъ разговорамъ, я отчасти знакома съ условіями жизни въ этой странѣ и потому онъ предполагаетъ, что мнѣ извѣстенъ порядокъ, которому подчиняются всѣ ссыльные, по прибытіи сюда. Я ему отвѣтила, что я ничего не понимаю въ этомъ, а что касается моихъ здѣшнихъ знакомствъ, то онъ можетъ быть увѣренъ, что я не возобновлю ихъ, до тѣхъ поръ, пока буду находиться въ качествѣ арестантки. Во всякомъ же случаѣ мы вполнѣ предоставляемъ ему себя и полагаемся на его помощь, согласно его любезному обѣщанію. Тогда онъ сказалъ, что необходимо найти мѣстнаго жителя, который купилъ бы меня, какъ невольницу, и принялъ бы на себя отвѣтственность за меня передъ губернаторомъ, въ случаѣ, если послѣдній потребуетъ меня къ себѣ. Я отвѣчала, что мы будемъ дѣйствовать такъ, какъ онъ намъ укажетъ. Такимъ образомъ онъ привелъ одного плантатора и переговорилъ съ нимъ о томъ, чтобы онъ купилъ меня какъ невольницу; относительно мужа онъ не имѣлъ такого распоряженія. Совершивъ всѣ формальности продажи, я послѣдовала за мимъ на беретъ. Вмѣстѣ съ нами былъ капитанъ, который повелъ насъ въ какой то домъ, — я не знаю, была ли это таверна или что другое, — гдѣ мы выпили пуншу съ ромомъ и провели очень весело время. Спустя нѣкоторое время, плантаторъ выдалъ мнѣ свидѣтельство о моемъ освобожденіи и удостовѣреніе въ томъ, что я вѣрно служила у него; такимъ образомъ я была свободна и на слѣдующій день утромъ я могла отправляться куда мнѣ угодно.
За эту услугу капитанъ потребовалъ извѣстное количество табаку, которое онъ былъ долженъ своему судохозяину и которое мы немедленно купили ему. Кромѣ того мы подарили ему 20 гиней, чѣмъ онъ остался очень доволенъ.
Я не буду входить здѣсь въ подробности, описывая колонію въ Виргиніи, гдѣ мы поселились по различнымъ соображеніямъ; достаточно сказать, что мы вошли въ большую рѣку Потомакъ, мѣсто назначенія нашего корабля, гдѣ мы и думали основаться, но потомъ измѣнили это намѣреніе.
Выгрузивъ всѣ наши товары и сложивъ ихъ въ амбарѣ, который мы наняли вмѣстѣ съ квартирой въ небольшой деревнѣ, я начала собирать свѣдѣнія о моей матери и братѣ (о томъ роковомъ моемъ братѣ, за котораго я когда то вышла замужъ, какъ въ своемъ мѣстѣ подробно разсказала объ этомъ). Послѣ недолгихъ розысковъ, я узнала, что леди М***, то есть моя мать, умерла, а мой братъ или мужъ живъ и, что всего хуже, онъ бросилъ плантацію, на которой я жила съ нимъ, и поселился съ однимъ изъ своихъ сыновей недалеко отъ того мѣста, гдѣ мы высадились и наняли квартиру.
