Николай Чебаевский - Если любишь
В последние годы дымельские женщины и девчата приспособились ходить в Лешачий лог без страха за свою красоту. Надушат головной платок настоем чеснока — паршивый тот гнус и близехонько не подлетает! А прошлой осенью доярки потребовали от зоотехника и пастухов выяснить доподлинно, какие ядовитые растения есть в том логу и нельзя ли их уничтожить, чтобы потом безбоязненно пасти коров. Нельзя же допускать, чтобы такой большой участок пастбища пропадал зря.
В логу оказались заросли веха. Тогда-то пастух и принес на показ дояркам несколько экземпляров этого зловредного растения.
— Смотрите, запоминайте! — зубоскалил он. — Овощ эта прямо на вас, на некоторых бабочек, похожа: поглядеть — приглядная, отведаешь — спервоначалу вроде сладко, а потом — погибель…
— Мужик будто лучше, — огрызались доярки. — Почему-то эту погань по-мужичь и прозвали — вех! Не зря, конечно.
Ланя стыдилась слушать подобные словесные турниры: в «разоблачительном» азарте порой говорилось такое, что уши вяли. Поэтому она взглянула на опасное растение лишь мимоходом, но все-таки запомнила его.
«Неужто и это вех? — подумала она обеспокоенно. — Как же он попал в ограду?.. Нарочно кто подбросил или, может, девчонки где-нибудь раздобыли и по глупости притащили домой? А что если они догадаются какое-нибудь кушанье из него приготовить? Это ж беда!
Хотя и жалко было ей в такую рань будить Дору с Дашуткой, обеспокоенная Ланя побежала в дом, растолкала их.
— Вы это растение во двор принесли?
Сестренки спросонок бестолково смотрели на вех. Сразу можно было понять — видят они его впервые.
— Не-е… мы не приносили… А что это?
Ланя объяснила. Строго-настрого наказала: если еще где-то во дворе попадется им такой клубень, пусть подберут и запрячут до ее прихода в чулан.
Однако, выйдя на улицу, сама засомневалась: а может, это вовсе и не вех, зря она переполошилась?.. Если действительно вех, то возникает страшное предположение: не случайно он попал во двор. «Но кто же, кто может пойти на такое? — в смятении думала девушка. — Каким же это надо быть подлецом, чтобы у сирот корову отравить! Пусть кто-то безумно зол на меня, но ведь это… — И Ланя опять постаралась отогнать страшные мысли. — Наверное, я ошиблась. Не вех это вовсе, не вех…»
Для проверки Ланя решила все же показать сомнительное растение пастуху. Она положила его в коляску и поехала в лагерь. Едва приблизилась к лагерю, как увидела: по полянке, высоко вскидывая белые ноги с точеными лакированными копытцами, что есть мочи носился теленок. А за теленком бегала, пытаясь поймать его, Шура, раскрасневшаяся, растрепанная. На одной ноге у нее был резиновый сапог, другая — босая.
Но сценка эта только постороннему человеку могла показаться забавной. Ланя увидела другое: надо спешить па помощь, иначе теленок, впервые очутившийся на вольной воле, а не в тесном сарайчике, может забегаться до того, что грохнется замертво.
— Да не пугай ты его, не гоняй! — крикнула она Шуре, соскакивая с мотоцикла. — Подходи тихонько, скорее поймаешь.
— Пробовала и так и этак.
— Давай вдвоем.
С трудом они поймали раздурившегося теленка, затолкали обратно в сарайчик.
— Как он выбежал?
— Зазевалась я, — призналась запыхавшаяся Шура.
Пока возились с теленком, пока укрепляли жиденькую тесовую дверь, Ланя совсем забыла, что в коляске у нее лежит вех. Но едва услышала гортанный крик пастуха, который гнал стадо с ночной пастьбы и кричал, наверное, на какую-то блудливую корову, девушка сразу спохватилась, кинулась к мотоциклу. И ахнула: веха в коляске не было!
«Куда же он делся?» — перепугано подумала она, обшарила взглядом голую, плотно утоптанную землю возле мотоцикла, заглянула под колеса — нигде нет! Что за чудо? Кто мог утащить?
Стадо еще не пришло, коровы, значит, не могли съесть. Только одну из коров не пасли, держали на кукурузе: несколько дней назад она наколола бояркой ногу, сильно хромала. Но корова эта стояла в сторонке у городьбы и преспокойно чесалась о жерди.
«Неужели потеряла его дорогой?» Это было не очень правдоподобно, но никакого другого объяснения не находилось. Ланя поспешно вскочила на мотоцикл. Ничего не объясняя, крикнула Шуре, что ей нужно срочно вернуться в Дымелку, что пусть коров без нее не доят.
Неотрывно смотрела Ланя на дорогу, особенно приглядывалась там, где трясло на выбоинах. Но веха нигде не попалось. В самой Дымелке, на улице, она едва ли могла потерять его. Да и подобрать могли. Все же Ланя, ничуть уже не надеясь, решила доехать до дому. Когда заглянула в ограду…
Знакомые перистые листья торчали в зубах у щенка! Любимец Доры и Дашутки, мохнатый рыжий Тобик, мотая лобастой головой, таскал растение за стебель, а клубень то и дело колотил щенка по лапам, заставляя его обороняться, сердито урчать. Ланя кинулась в ограду, отняла у Тобика изрядно потрепанное растение.
— Ну и циркач же ты! — облегченно воскликнула Ланя. — Когда, как ты успел вытащить его из коляски?
Да, это было просто непостижимо, как щенок на глазах у нее за считанные секунды сумел выкрасть вех! Как бы там ни было, разбираться уже не стоило. Хорошо, что вех нашелся, хорошо, что она доехала до дому. Камень с плеч…
Ланя завернула растение в тряпку, запрятала под половичок, лежавший на дне коляски (теперь-то уж не вылетит!) и помчалась обратно в лагерь. Перед дойкой она опять ничего не стала объяснять заинтересованной Шуре, только пообещала:
— Расскажу, все расскажу, а сейчас и так уж опаздываем. Давай шевелиться побыстрей.
К концу дойки подъехал на ходке зоотехник. Привязал к пряслу сытого, с желобом на спине, мерина, спросил, как обычно:
— Чем порадуете?
Иван Семенович навещал лагерь часто. Особенно с тех пор, как девчата стали доить попарно свое стадо. По-разному отвечали ему доярки: либо с унынием — не шибко дело клеится, либо весело — добились своего! Но всегда были довольны тем, что зоотехник не забывает о них. А ведь забот у него и без того полон рот. Надо обо всех фермах — и молочной, и свиноводческой, и кролиководческой — побеспокоиться, а дома хлопот, пожалуй, еще больше: четверо малолетних детей на руках. Конечно, летом в колхозе работали ясли и садик, но все равно можно было только удивляться, как он всюду успевает.
Особое уважение вызывал Иван Семенович у Лани. Уж она-то знала, каково достается с ребятишками. И сейчас Ланя очень обрадовалась приезду зоотехника.
— Иван Семенович, вы вех хорошо отличаете от других растений?
— Гм… — хмыкнул зоотехник. — Уж как-нибудь отличу. А что тебе понадобилось экзаменовать меня по ботанике?
— Не экзаменовать, что вы! — смутилась Ланя. — Показать вам хотела… Вот…
— Гм… — еще раз хмыкнул зоотехник. — Самый сортовой вех. — Он достал из кармана перочинный ножик, разрезал клубень вдоль. — Смотри: поперечные пустоты. У веха всегда так… Но где ты его выкопала? В Лешачьем логу? Мы вроде прошлой осенью и нынешней весной весь вывели.
Ланя рассказала.
— Гм… — громче прежнего хмыкнул он. — Дело нешуточное. Знать, крепко ты кому-то насолила, если корову вздумали отравить. И придумано хитро. Не попался бы тебе клубень под ногу — попробуй потом догадайся, где корова этот вех съела.
Теперь и Ланя со всей очевидностью поняла: против нее ополчился страшный, изворотливый человек. Но кто именно? Невольно вспомнился прокол шланга. Конечно, тогда все они, даже дядька Сивоус, пришли к выводу, что это случайность. Но если случайности повторяются?.. Неужели все-таки Алка способна на такое?
Лане стало зябко. И, видно, не одной ей пришли в голову подобные мысли. Шура сжала локоть подружки.
— А что я тебе советовала? Держи ухо востро!
Хотя Шура так определенно раньше не говорила, Ланя поняла ее: она тоже вспомнила об Алке, подумала, что все это не случайно.
Одно сомнительно. Если Алка проколола шланг и подбросила вех, то с чего же так отчаянно стала она мстить? Обидно ей из-за Максима, это понятно. Но на что она могла надеяться, чего хотела достигнуть? Проколы — это же пустяк, нашли и заклеили. Только колхоз из-за временного перехода на ручную дойку потерял несколько литров молока, она же, Ланя, никак не пострадала. Что для кино не сняли, так не больно еще и заслужили. И Буренку бы отравили — ведь этим не убили бы любовь. Не по расчету, не из-за коровы полюбил ее Максим. А она его и подавно. Нет, все-таки ничего не попятно.
— А если из-за Тобика все вышло? — неуверенно сказала Ланя.
— Кто это такой — Тобик? — насторожился зоотехник.
— Щенок-то наш. Я же говорила, как он с вёхом скакал. Может, он и притащил его откуда-нибудь?
— Откуда он мог притащить? Разве ваш щенок по сограм рыскает и, вроде свиньи, клубни выкапывает?
Шура захохотала.
— Я не то хотела сказать, — вспыхнула Ланя. — Может, он где в деревне, у соседей вех отыскал.
