Эдгар По - Голландский воздухоплаватель
Работа сгущения воздуха сделалась нестерпимою. Я почти совсем не сплю. Я утомился и ослабел. Едва ли я долго перенесу эти страдания.
Сегодня ночью (я не знаю можно ли назвать ночью коротенький промежуток времени, в который солнце скрывается за небольшим диаметром земли), опять пролетел мимо меня воздушный камень. Ужасная мысль! Если подобный метеор попадет в мой аэростат!…
17-го апреля. – Нынешнее утро было замечательною эпохою в моем путешествии. Еще 13-го числа видел я землю под углом 25°; 14-го числа угол этот еще более уменьшился, а 16-го, вчера составил уж не более 7° 15'. Как же выразить мое изумление и мой страх, когда, проснувшись поутру и по обычаю взглянув в нижнее окно, увидел я под собою огромный шар в 39°, занимавший то самое место, где вчера была земля. Я совсем растерялся; идеи мои смешались; волосы встали дыбом от ужаса. Значит, подумал я, аэростат мой лопнул, и я в короткий промежуток моего сна полетел опять вниз на землю, к которой теперь был уж так близок, что казалось через десять минут ударюсь об нее и разобьюсь вдребезги. Это была моя первая мысль.
Через минуту, однако ж, я опомнился. Не было никакой физической возможности так быстро возвратиться к земле, даже со скоростью пушечного ядра… Я стал рассуждать, всматриваться, схватил телескоп и обратил его на видимый подо мною диск.
Это была не земля! Поверхность этого диска не представляла ничего похожего на землю. Осмотрев весь горизонт вокруг себя, увидел я из-за аэростата своего землю; а то, что было подо мною и к чему я теперь быстро подвигался – была луна.
Да! это была луна во всем своем великолепии!
Во время сна шар мой перевернулся от притягательной силы луны. Это было очень естественно и неминуемо; я это даже предвидел, но никак не мог расчесть, на какой именно точке случится этот переворот. Как мне теперь жаль было, что я проспал эту важную минуту! хотя и очевидно, что переворот должен был произойти медленно, без потрясения, так что, может быть, если б я и не спал, то не заметил его.
С каким восторгом стал я теперь рассматривать луну! Она лежала передо мною как географическая карта. Хотя мне еще и далеко было до нее, но все очерки неровностей на ее поверхности были весьма явственно видимы. Совершенное отсутствие морей, озер, рек и вообще всякой воды поразило меня более всего, и, однако ж, я видел обширные долины, по-видимому, намывных пород, а еще более видны были на всем пространстве полушария огромные цепи гор. Многие из них вулканического свойства и извергали огонь. Но вообще все горы казались скорее произведенными искусством, нежели природою. Самые высокие не превосходили 3? миль.
18 Апреля. Видимый диаметр луны так быстро увеличивается, что я ощутил сильный страх. Несмотря на общепринятое мнение, что луна совершенно лишена атмосферы, я твердо уверен, что эта атмосфера существует, хотя в разреженном виде, и потому я безопасно могу спуститься на поверхность нашего спутника.
Я указал вам на некоторые причины моего предположения; сверх того, еще до меня Шретер и Лилиенталь видели во время зарождения новой луны одни рога ее, освещенные солнцем, тогда как все прочее было невидимо, следственно, надобно было предполагать какое-нибудь существование воздуха, отражавшего свет от темной части луны, освещенной солнцем.
19 Апреля. В девять часов утра был я уж в самом близком и страшном расстоянии от луны, как вдруг конденсатор мой обнаружил, что свойство наружного воздуха изменилось. В десять часов увидел я, что густота атмосферы еще более увеличилась. В одиннадцать аппарат действовал уж легко, и я стал спускаться тише. Наконец, в полдень решился я отвинтить верх моего мешка и спустить его.
Со мною тотчас же сделались в груди спазмы и головная боль, но я почувствовал, что чем ниже спускаюсь, тем мне легче дышать. Впрочем, для безопасности, выбросил я весь остальной балласт.
Я уж летел над какою-то массою строений и решился спуститься.
Вид города был самый фантастический, а жители чрезвычайно безобразны. Они очень-малы ростом, толсты, и ни один не тронулся с места, чтоб помочь мне.
В эту минуты взглянул я наверх: надо мною сияла Земля. Она была похожа на большой медный щит, величиною два градуса в диаметре. Один край ее украшен был золотым блестящим серпом – это было новоземелие, тогда как на земле было полнолуние. Но и в самый телескоп не видно было ни земли, ни воды, а одни пестрые пятна, а от экватора до тропиков – параллельные туманные полосы.
Теперь я бы должен был рассказать вам, г. бургомистр, все пятилетнее мое пребывание на луне, но письмо мое и так уж длинно. В будущем я постараюсь обо всем в подробности вас уведомить. Предупреждаю заранее, что и второе письмо будет не короче. Я здесь видел и испытал слишком много чудес, и поверхностно говорить о них не буду.
Я расскажу вам подробно об удивительном климате луны; о двухнедельном жаре ее и холоде; о противоположной стороне ее, которая никогда не видала земли; о периодическом появлении здесь воды, о самих жителях; о правах их, обычаях, умственных понятиях, об организме их, о том, что у них нет ушей и дара слова, о способе их сообщать друг другу мысли и пр.
Но теперь кончу мое длинное послание тем, что я, прожив здесь пять лет, не соскучился; что подружился со многими жителями; что они очень хорошо поняли, откуда я и как прибыл; что на луне я нашел новые источники для добывания еще легчайшего газа; что я перед жителями производил много опытов воздушных путешествий, приохотил их к этим опытам и, наконец, один смельчак из них вызвался сам отправиться на землю. Я ему приготовил все аппараты в лучшем виде против своих, растолковал все нужное и дал ему письмо к вам.
Прошу вас сообщить его нашим роттердамским ученым, которые всегда сомневались в возможности путешествия на луну: я доказал этим господам на деле, что это очень можно.
Если мой лунный друг остановится у вас, примите его хорошенько, но не задерживайте: Ему нужно скоро возвратиться домой. Впрочем, едва ли он решится сойти на землю. Вид людей покажется ему странным и колоссальным. В этом случае я просил его бросить письмо и лететь обратно. После первой удачной поездки, верно, найдется много охотников доставить вам второе письмо мое.
Ганс Пфаль."
Долго рассуждал бургомистр и ученые обо всем, что прочли; много спорили они о вероятности и невозможности всего рассказанного в письме, и, как всегда случается в спорах, ничем не решили, а всякий остался при своем мнении. Письмо везде разошлось. Многие пожимали плечами; потом прошел слух, что Ганс Пфаль давно уж живет в Калифорнии, а описание этого путешествия на Луну написал какой-то ученый фантазёр, одни говорят – для того, чтоб посмеяться над легковерными, а другие – для того, чтоб доказать будущим столетиям, что в XIX думали уж о путешествии на луну.
Комментарии
Название в оригинале: The Unparalleled Adventure of One Hans Pfaall, 1835.
Публикация: Журнал "Отечественные записки". СПб., 1853. т.91, № 11, отд. VII, С.1-16.
Переводчик неизвестен.
Примечания
1
Устаревшее написание слова „гипотеза“ (Прим. ред.)
2
Устаревшее написание слова „гипотенуза“ (Прим. ред.)
