Эдгар По - Голландский воздухоплаватель
У меня было несколько бочонков воды. Я взял глиняную кружку, приставил ее к бочонку, просверлил в нем небольшую скважину и закрыл ее потом втулкою ноздреватого дерева, сквозь которое медленно просачивалась вода в кружку. По количеству этой просачивающейся воды мог я расчесть, во сколько времени кружка наполнится водою; оказалось, что почти в час времени вода уж выливалась через края. Это-то мне и было нужно. Я устроил прибор так, что когда улегся спать, то кружка приходилась прямо над моим лицом. Едва успел я погрузиться в глубокий сон, как лившаяся из кружки на лицо мне вода разбудила меня. Я встал, возобновил воздух, вылил опять кружку в бочонок, поставил ее под отверстие, и тотчас же опять улегся и заснул. Сперва думал я, что частое пробуждение расстроит меня: оказалось, что опасения мои были напрасны.
В семь часов утра встал я окончательно, солнце давно уж светило на горизонте.
3-го апреля. – Шар мой достиг наконец до такой огромной высоты, что выпуклость земли была уж ясно видима для глаз. На океане видел я чернеющиеся точки: это были острова; надо мною небо было совершенно темного цвета и при солнечном сиянии все звезды ясно видимы. Далеко к северу видел я на горизонте, какую-то полосу ослепительной белизны: это была южная оконечность предела вечных льдов; а как аэростат мой несся вверх по этому направлению, то я и надеялся ближе рассмотреть эти страны.
День этот не обозначен ничем особенным. Все мои аппараты действовали хорошо; шар поднимался правильно и постоянно. В комнате моей было очень холодно, и я должен был надеть шубу.
Когда ночь покрыла землю, я улегся опять спать, и гидравлические часы мои опять постоянно будили меня каждый час. Я так хорошо к этому привык, что нисколько не утомлялся этим.
4-го апреля. – Когда я встал и взглянул на море, то удивился изменению цвета его: темно-синий цвет превратился теперь в серый, ослепительного блеска. Выпуклость океана сделалась так ясна, что на горизонте вода, казалось, падала в огромную бездну, так что я невольно прислушивался: не слышно ли падения этого водопада. Острова уж не были видны. Полоса льдов на севере делалась ежеминутно более и более видимою. Холод, который я вчера ощущал, сделался гораздо слабее. Впрочем, не произошло ничего особенно замечательного. Я читал и писал весь день.
5-го апреля. – С величайшим удовольствием смотрел я на восход солнца на моем горизонте, тогда как вся земля была еще во мраке. Постепенно осветилась и земля подо мною, и я увидел явственно полосу полярных льдов. Странно, что она казалась темнее, нежели отблески остального океана. Я, видимо, приближался к этой полосе. Сверх того, на востоке и на западе видна была мне какая-то земля; но этот вид был довольно неопределен. Впрочем, температура была довольно тепла. Особенного ничего не случилось. Я рано улегся спать.
6-го апреля. – С изумлением рассматривал я полосу вечных льдов, далеко-простирающуюся к северу. Я, очевидно, приближался к северному полюсу. К вечеру горизонт моего зрения вдруг удивительно расширился, вероятно, по причине формы земного шара, составляющего сжатый сфероид, и потому, что я находился над этою сжатостью у северного полюса. К вечеру лег я спать, но, признаюсь, боялся пролететь через полюсь, не рассмотрев этой любопытной страны.
7-го апреля. – Рано встал я и с восторгом, при первом взгляде, увидел себя над северным полюсом. К сожалению, я был на такой высоте, что трудно было рассмотреть подробности. Рассчитывая с той минуты, как ртуть барометра упала в чашку и до четырех часов утра 7 числа апреля, я, по самым умеренным счислениям, находился на высоте 7254 миль от уровня моря, а в самом деле я был гораздо выше. Я теперь видел бо?льшую половину земного полушария. Она представлялась мне в виде географической карты, опоясанной экватором, составлявшим теперь горизонт моего зрения, а потому северный полюс, прямо подо мною находящийся, и не мог быть сверху хорошо рассмотрен. Вся эта страна представляла сплошную льдину, которая, однако ж, к самому полюсу понижалась и у самого полюса оканчивалась кругообразным углублением, которого диаметр, видимый с моего шара, составлял угол в 65 секунд. Это углубление представляло на этом пространстве темное пятно, отличающееся от яркого света прочей полосы. В самый полдень круговидное пятно это казалось менее, а в семь часов вечера я потерял его совсем из вида, потому что шар мой, пройдя чрез западную оконечность льдов, взял направление к экватору.
8-го апреля. – Я заметил видимое уменьшение в диаметре земли. Цвет и вид этой планеты совершенно изменился. Вся видимая поверхность ее была желто-палевая, кроме некоторых частей, которые блистали чрезвычайным светом. Часто вид этот был затемняем облаками в низших слоях атмосферы, сквозь которые только изредка была видна поверхность земли. Это неудобство становилось уж два дни час от часу ощутительнее. Я мог, однако, посредством телескопа убедиться, что шар мой летит теперь над большими озерами Америки, и что я быстро подвигаюсь к тропикам. Это меня очень обрадовало.
Признаюсь, что, при начале воздушного путешествия, я опустил из виду одно весьма важное обстоятельство, и если б аэростат мой продолжал подниматься все к северу, я бы никогда не попал на луну; я забыл, что лунная орбита наклонена к эклиптике только на 5° 8' 48». Уж на третий день путешествия своего вспомнил я о своей грубой ошибке. Мне бы непременно надобно было отправиться с такой точки земного шара, которая лежит на площади лунного эллипсиса. Но, во-первых, мне не пришло в голову это обстоятельство, а во-вторых, мне нельзя было выбирать точки отправления. Теперь же направление, принятое аэростатом, было самое выгодное.
9-го апреля. – Диаметр земли еще более уменьшился. Поверхность планеты приняла более желтый свет. Шар мой продолжал свое направление к югу. В девять часов вечера видел я, что нахожусь над Мехиканским Заливом.
10-го апреля. Я внезапно был пробужден около пяти часов утра сильным треском, которого не мог объяснить. Этот треск продолжался очень недолго, и вокруг меня ничего не было, что б могло объяснить мне причину его. Я, разумеется, очень испугался; бросился смотреть, не разорвался ли шар? Все было в прежнем порядке и спокойствии вокруг меня. Во весь день придумывал я причины треска, но все было бесполезно; с некоторым страхом лег я опять.
11-го апреля. – Диаметр земли чрезвычайно уменьшился, и я в первый раз заметил, что, напротив того, лунный значительно увеличился. Тогда полнолуние было близко, и вид луны был великолепен. Наружный воздух, верно, сделался еще реже, потому что работа сгущения его аппаратом сделалась труднее и продолжительнее.
12-го апреля. – Аэростат мой принял новое направление, которое я, впрочем, предвидел. Достигнув до 20° южной широты, он вдруг под острым углом повернул к востоку, держась все почти в плане лунного эллипсиса. От этой перемены направления, шар получил на несколько часов качательное движение, не переставая, однако ж, подниматься кверху.
13-го апреля. – Я опять был испуган точно таким же треском, какой слышал 10-го числа. Опять думал я долго и не мог догадаться.
Диаметр земли становился все меньше и меньше, так что, относительно к аэростату, составлял угол не более 25°.
Луну я не могу теперь видеть, потому что она в самом зените надо мною. Аэростат мой держится все в том же плане, тихо подвигаясь к востоку.
14-го апреля. – Быстрое уменьшение видимого диаметра земли. Я уверен, по моим исчислениям, что шар мой поднимается вверх, направляясь к перигелию, то есть, что он летит прямо на встречу к точке лунной орбиты, ближайшей к земле. Сама луна по-прежнему скрыта от меня вертикальным положением.
Сгущение воздуха посредством аппарата требует все такого же труда.
15-го апреля. – На поверхности земли, трудно уж отличить окраины материков и морей.
Около полудня услышал я в третий раз страшный треск, который на этот раз был сильнее прежнего. Лодка моя сильно зашаталась. С ужасом увидел я в окно, что с быстротою молнии и с громовым треском летит мимо меня огромная воспламененная масса. Тут только понял я, что это – то самое явление, которое мы на земле называем воздушными камнями, болидами, аэролитами, о происхождении которых догадываемся, что они составляют целую мировую полосу астероид, которые беспрестанно совращаются с своих орбит и падают на нашу землю то в виде падающих звезд, то огненных шаров, то воздушных камней. Вот ужасная встреча для воздухоплавателя, которую ничем нельзя отвратить!
16-го апреля. – Несмотря на объем аэростата, мешающего мне видеть луну в вертикальном ее положении, я заметил, однако, что диск ее виден даже в боковые окна, следственно, видимый диаметр ее чрезвычайно увеличился: значит, я уж приближался к цели моего опасного путешествия.
