Кан Кикути - Портрет дамы с жемчугами
И все же Синъитиро не покидала уверенность. Ни один из собравшихся здесь людей не был свидетелем смерти юноши, только он, Синъитиро. Только ему высказал юноша свою последнюю волю. Проснись он сейчас, он порадовался бы Синъитиро куда больше, чем всем этим министрам, финансистам и высокопоставленным особам, приехавшим на похороны приличия ради. Тронутый пришедшей ему в голову мыслью, Синъитиро стал рассеянно оглядывать толпу.
Вдруг наступила тишина, нарушаемая лишь мерным стуком копыт: это приближался катафалк, сопровождаемый родственниками в колясках.
Синъитиро пробрался сквозь толпу поближе к катафалку, чтобы увидеть родственников покойного. Из первой коляски вышел юноша в форме лицеиста, очень похожий на умершего, только немпого выше ростом, видимо, его брат. Он был главным лицом церемонии.
Из второй – две девушки, которых Синъитиро стал внимательно разглядывать, полагая, что одной из них может оказаться Рурико. Однако вскоре выяснилось, что это сестры покойного. Как и погибший брат, они отличались красотой и благородством. Старшей было не более двадцати. Они шли медленно, в белых траурных платьях [6], низко опустив головы, с заплаканными глазами, являя собой трогательную и в то же время прекрасную картину.
Вслед за ними вышли из колясок еще несколько женщин, видимо, тоже родственницы, поскольку они были одеты в траур.
«Одна из них наверняка Рурико», – подумал Синъитиро, переводя взгляд с одного лица на другое. Он сильно волновался, ибо не представлял себе, как распознать, которая же из женщин Рурико. Как только гроб поставили на возвышение, отведенное для церемонии место заполнили люди.
Наступила тишина. Лица приняли скорбное выражение, глаза были устремлены на священников, одетых в пурпурные и лиловые ризы. С минуты на минуту будут произнесены первые слова молитвы.
Вдруг послышался шум приближавшегося автомобиля. Стоявшие подле гроба даже не оглянулись, остальные же бросили негодующий взгляд на дерзнувшего нарушить торжественную тишину. Это была совсем молодая, бойкая женщина в очень красивом платье с белым воротником, подчеркивавшем ее благородную грацию. Она вышла из изящного итальянского лимузина и, не обращая ни малейшего внимания на укоризненные взгляды присутствующих, сняла черную вуаль, небрежно бросила ее на сиденье и с видом, полным достоинства, проследовала туда, где у гроба сидели женщины. С этого момента внимание всех без исключения было приковано к ней. Что же касается Синъитиро, то она поразила его своей красотой и молодостью. Ей было от силы лет двадцать. В то же время она держалась с таким достоинством, что невольно внушала уважение.
И Синъитиро не отрываясь смотрел на красавицу, словно сошедшую с картины знаменитого художника.
Постепенно звучные голоса священников отвлекли внимание окружающих от неожиданно появившейся молодой женщины, и лица их снова приняли скорбное выражение.
Только Синъитиро все еще испытывал сильное беспокойство. Он инстинктивно чувствовал, что существует какая-то связь между этой женщиной и погибшим юношей. Ее ослепительная красота и независимый вид почему-то напомнили Синъитиро о странном кинжале, вырезанном на крышке часов покойного. Он не слышал молитв и думал только об этой женщине, завороженный ее красотой. Не все ли равно, кто она: Рурико или владелица таинственных часов. На японку она была мало похожа и уж совсем не похожа на безжизненных красавиц эпохи Мэй-дзи, настоящих кукол. Нет, она была типичной представительницей современной цивилизации. В глазах ее светились энергия и ум. Совсем еще юная, она держалась с достоинством светской женщины.
Между тем погребальные обряды следовали один за другим. Когда же был совершен обряд последнего поклонения, женщина, завладевшая воображением Синъитиро, скромно поднялась с места, поклонилась, как и всеостальные родственники, перед телом умершего и бросила в курильницу несколько кусочков ладана.
Церемония вскоре кончилась, родственники поблагодарили прибывших на похороны, и все заторопились домой. Возле кладбища образовалось целое скопище автомобилей и рикш.
Не обращая внимания на толкотню, Синъитиро нарочно шел медленно, стараясь приблизиться к интересовавшей
его женщине. Как только она очутилась за оградой,
отделявшей место церемонии, к ней подошли четыре студента – видимо, друзья умершего. Она обменялась с ними несколькими словами, взялась за ручку лимузина и с очаровательной улыбкой, грациозно изогнувшись, села в автомобиль. Потом приоткрыла дверцу и сказалa:
– Не поймите меня превратно, не то я попаду в неловкое положение!
Она захлопнула дверцу, и машина тронулась, медленно пробираясь сквозь толпу.
Проводив ее взглядом, молодые люди тоже стали пробираться сквозь толпу по направлению к выходу. Синъитиро пошел за ними, надеясь разузнать что-нибудь о Рурико или владелице часов. Это была, по его мнению, единственная возможность.
Судя по всему, студенты собирались сесть в трамвай, ибо шли в сторону трамвайной остановки на Аояма-сантё-мэ. Синъитиро следовал за ними на некотором расстоянии, чтобы не быть замеченным, и, поскольку молодые люди говорили довольно громко, слышал отдельные фразы.
– Предположим, что гибель Аоки – случайность. Но медь не исключено и самоубийство, – сказал один из них, толстяк.
– Разумеется, – ответил второй, высокого роста. – Ну и натворил он дел.
– Я сразу понял, что с ним творится неладное, когда получил от него письмо из Михо, – вступил в разговор студент в летнем пальто.
Синъитиро подошел ближе.
– Несомненно одно, – говорил толстяк. – Последнее время он пребывал в глубоком унынии. Возможно, от несчастной любви. Но он был скрытен и ни с кем не беседовал о своих сердечных делах. Поэтому трудно даже предположить, кто была его избранница.
При этих словах Синъитиро живо представил себе юношу, с печальным видом сидевшего в машине.
– Неужели предметом его любви была госпожа Сёда? – сказал один из студентов, и все рассмеялись.
Студенты подошли к трамвайной остановке. Трое с трудом протиснулись в вагон, а один, в очках, который все время молчал, попрощался и направился в сторону Аояма-иттёмэ. Синъитиро последовал за ним, решив про себя, что теперь, когда студент остался один, с ним легче будет завести разговор.
Но он прошел уже целый квартал, а заговорить все не решался, боясь показаться глупым и невоспитанным. Он уже готов был отказаться от своего намерения, но подумал, что может потерять единственную возможность напасть на след владельца часов. И Синъитиро наконец отважился. В это время студент как раз обернулся. Синъитиро подошел к нему и спросил:
– Простите, вы сейчас с похорон Аоки-сан [7]?
– Да, – с удивлением, но в то же время приветливо ответил юноша.
– Вы были его другом? – продолжал расспрашивать Синъитиро, ободренный ответом студента.
– Да. С самого детства. Мы вместе учились в начальной школе.
– Вот как! Сочувствую вашему горю! – Синъитиро умолк, не решаясь расспрашивать дальше, потом снова заговорил: – Простите за нескромность, госпожа, с которой вы разговаривали…
Не дав Синъитиро договорить, юноша спросил:
– Вы имеете в виду женщину, уехавшую на машине? С ней что-нибудь случилось?
– Нет, ничего, – в замешательстве ответил Синъитиро. – Я просто хотел узнать ее имя.
Студент улыбнулся с таким видом, словно жалел Синъитиро, не знавшего общеизвестных вещей.
– Это знаменитая госпожа Сёда. Вы о ней не слыхали? Она дочь бывшего министра барона Карасавы. Он принадлежит к той же фракции Верхней палаты, что и отец Аоки. Поэтому-то госпожа Сёда и была дружна с покойным.
Тут Синъитиро вспомнил, что женские журналы часто помещают фотографии этой госпожи, а в газетах появляются о ней заметки. Но поскольку до сих пор это мало интересовало Синъитиро, он никак не мог припомнить имени этой женщины.
Робея, он обратился к студенту:
– Кажется, ее зовут…
– Рурико. Мы прозвали ее «Госпожа Рурико – Небесная Красавица». – И студент рассмеялся.
Предчувствия Синъитиро сбылись – это оказалась Рурико, – и ему захотелось узнать о ней как можно подробнее.
– Значит, отношения госпожи Рурико с Аоки-кун не выходили за рамки дружбы?
– Как бы вам сказать, – ответил студент, – они особенно сблизились в последние полгода. У госпожи Рурико вообще много друзей. Я, например, тоже пользуюсь ее благосклонностью. – Последние слова студент произнес хвастливым тоном: видимо, знакомство со знатной и красивой женщиной очень льстило его самолюбию.
– Значит, она не из патриархальной семьи?
– Разумеется, нет. После смерти мужа, господина Сёхэя, она живет совершенно свободно.
– Разве госпожа Рурико вдова?
– Да. Не прошло и шести месяцев после свадьбы, как муж ее скончался. Сын его от первой жены ненормальный. С госпожой живет его дочь, девятнадцатилетняя Минако. А госпожа Рурико на правах опекунши распоряжается всем домом.
