Юрий Рытхэу - Сон в начале тумана
Все внимательно слушали Орво, иные даже вставляли свое слово.
Когда все было решено и в чотгагине наступила тишина, вдруг заговорил молчавший до этого Армоль. Он как-то распрямился, развернул плечи, вдруг став на мгновение прежним лихим и удачливым анкалином [40], которому нипочем и море, и тундра.
– Орво! Не та беда, что мы вперед не заглядываем. Беда – это корабли белых людей. Мы будем ждать себе, когда придет пора убоя. А белые приплывут, выстрелят пушки – и от нашего лежбища, от нашей надежды один пороховой дым останется.
– Что же ты посоветуешь? – спросил его Орво.
– Тоже завести пушки против белых людей, – криво усмехнувшись, пошутил Армоль и при этом успел бросить мимолетный взгляд на Джона.
– А послушаем-ка, что скажет сам белый человек! – предложил на всю ярангу Гуват, как бы стараясь этим предположением снять с себя обвинения Орво, что именно в нем сосредоточилась лень и беспечность народа.
Все повернулись к Джону и выжидательно уставились на него.
– Что я могу сказать? – пожал плечами Джон.
«А ведь никогда энмынцы не забудут, что я не такой, как они. И будут вспоминать каждый раз, когда беда придет от тех, кого они называют белыми…»
– Что я могу сказать? – повторил Джон. – Если волки бродят вокруг стада, что делает оленный человек? Он идет охранять стадо и берет оружие. Я думаю, что нам надо поступить именно так.
– Верно говоришь, – отозвался Армоль. – Но как ты догонишь на весельной байдаре быстроходный корабль с мотором? Они удерут, а то и огонь откроют.
– Я не думаю, чтобы на кораблях были одни разбойники, – возразил Джон. – Не надо думать, что все белые – одна сволочь. Многие из тех, кто добирается до наших мест, неплохие люди. Они изучают наши моря, течения, льды, открывают новые земли…
По мере того как Джон говорил, он начинал испытывать чувство неловкости – какое дело чукчам до научных интересов экспедиции Стефанссона? Им надо охранять собственные земли и морские угодья, и, конечно, самое разумное, что могли бы сделать белые, – это оставить жителей Севера в покое.
– Если вы не возражаете, я беру на себя охрану лежбища, – заявил Джон. – Случится что – жизнью своей отвечаю.
Никто не смел смотреть в глаза Джону. Опустив головы то ли в знак согласия, то ли в порыве неловкости, мужчины тяжело дышали.
– Это ты хорошо сказал, что будешь охранять наше морское стадо, – промолвил Орво и, обратившись к остальным, закончил: – Но помогать будем все.
Прежде всего надо было установить наблюдение за подходами к лежбищу. На все селение был всего один бинокль – у Орво, которым старик чрезвычайно дорожил. Порешили на том, что наблюдать будет сам Орво, но иногда будет отдавать бинокль другим, тем, кому он особенно доверяет.
Труднее было решить задачу быстрого подхода к кораблю, если таковой вздумает приблизиться к лежбищу.
– На веслах не угонишься, – нахмурился Тнарат. – А если еще на судне и мотор, тогда все пропало.
– У меня же остался мотор и запас горючего, – вспомнил Джон. – От вельбота. Может быть, его можно приспособить к байдаре? Я попробую.
Молчавший до этого Армоль встрепенулся, словно перед его глазами прошло видение его собственного белого деревянного судна, унесенного ураганом.
– Как же можно приладить железный мотор к кожаной байдаре? Это все равно что наделить зайца волчьими зубами, – мрачно сказал он.
– От зубов-то все и зависит, – глубокомысленно заметил Гуват. – Дайте зайцу оскалить волчьи зубы – звери убегут от косого.
«Попробовать надо сначала, – подумал Джон, – а потом уже показать. Может быть, Армоль и прав: байдара не выдержит мощности подвесного мотора и развалится на ходу».
Тнарат считался в селении лучшим мастером по дереву. Остовы всех пяти байдар Энмына были изготовлены либо его руками, либо под его наблюдением. Глядя на тонкую конструкцию без единого гвоздя, скрепленную лишь редкими деревянными шипами, а в основном – лахтачьими ремнями, трудно было подумать, что это чудо целиком и полностью рождено в голове. Нет ни клочка бумаги, ни одной линии этого удивительного проекта.
К Тнарату и обратился Джон, решившись посоветоваться с ним – нельзя ли укрепить байдару так, чтобы она выдержала тяжесть бензинового мотора.
Тнарат жил на краю селения, почти на берегу шумливого, сверкающего в лучах холодного солнца ручейка. Место для яранги было выбрано удачно. Вода неподалеку, а холмик, под которым протекал ручей, служил естественной защитой от зимних заносов.
Яранга не отличалась достатком, но все было прочное, ладно пригнанное к месту, и даже обитатели ее выделялись какой-то необыкновенной аккуратностью. Детей у Тнарата было восемь. Тут же жил старший женатый сын и еще какой-то обедневший кочевник – претендент на среднюю дочь Тнарата, красавицу Умканау.
Тнарат, как всегда, что-то мастерил, но тут же отложил гаттэ – поперечный топорик – и сдержанно, но с достоинством приветствовал гостя:
– Етти!
– Ии, – ответил Джон и уселся на услужливо придвинутый китовый позвонок с отполированной поверхностью. Джон сразу же заметил – берегут в этой многолюдной яранге одежду и отполировали сиденье, чтобы не рвать штаны.
Он прихватил с собой листок бумаги, вырванный из блокнота, и огрызок карандаша. Объясняя свою мысль, Джон чертил на листке.
Внимательно слушая, Тнарат низко наклонился над чертежом, и Джон чувствовал своим лицом его горячее дыхание.
– Железные лапки не смогут ухватить тонкие дощечки на корме, – говорил он, показывая карандашом…
– Да если бы ухватили, дощечки все равно не выдержат, – заметил Тнарат. – Но все это можно укрепить, сделать еще особую доску для мотора. Это просто. Вот так.
Он выдернул из держалки Джона огрызок карандаша и уверенно пририсовал новую, укрепленную для мотора корму.
– Вот так можно сделать, – заключил он и добавил: – Но первое дело – сама байдара. Когда кожаное судно идет по воде, так либо под парусом, либо на веслах. Мачта стоит в киле, на самом крепком месте байдары как бы на хребтине. Уключины по бортам, весла тоже равномерно тянут судно по воде… Надо подумать. Очень крепко подумать. Может выйти так, что бай даря от работы мотора сморщится, как пустой кожаный мешок. Думать будем, а ты думай над мотором. Он-то у тебя в порядке?
Вообще-то мотор был в порядке, но не мешало бы его перебрать заново, кое-где смазать и проверить магнето.
Джон извлек мотор из кладовой, где он пролежал всю зиму, заботливо укрытый мешковиной и шкурами, и положил на расстеленную посреди чоттагина моржо вую кожу. Весть о том, что Джон собирается «разделы вать» мотор, как разделывают убитого зверя, мгновенно распространилась по селению, и в ярангу Джона потянулись любопытные.
Чтобы не мешать, гости расселись чуть поодаль, оставив Джону с его мотором пространство посветлее, под круглым дымовым отверстием в крыше.
При всеобщем молчании, когда слышалось лишь металлическое звякание, Джон с трудом отделил маховик. Затаив дыхание, люди следили за его действиями. Когда на моржовую кожу лег тяжелый блестящий маховик с выпуклыми фирменными буквами «Дженерал моторс», какая-то старуха с непритворным ужасом произнесла :
– Голову отделил…
Это замечание послужило сигналом к замечаниям вслух:
– В мозгах копается…
– За ноги взялся, – сказал Яко, когда Джон отделил трехлопастный гребной винт.
Яко по просьбе отчима исполнял роль помощника. Он был безмерно горд и не забывал о том, что на него обращены десятки глаз.
Пыльмау приготовила ветошь и каждую отделенную от двигателя деталь тщательно протирала.
– Чистоту любит мотор, произнес один из зрителей.
– Все белые люди любят чистоту, – подтвердил другой.
– Но мотор – не человек, – возразил третий.
– Однако очень похож… Голова, плечи, ноги… Так и ждешь, что заговорит… – зябко вздрагивая, произнесла старуха.
– Да, когда мотор работает, он так гудит, словно долгую речь держит…
В общем-то все детали оказались в порядке. Пыльмау и Яко под руководством Джона смазали их, а Джон, ко всеобщему удивлению и удовольствию, заново собрал мотор.
– Какомэй! Кыкэ выкэ вай! – только и слышалось со всех сторон.
Однако самое ответственное дело было впереди – надо провести пробное испытание, а станины нет. Тут на помощь опять пришел Тнарат. С полуслова поняв, что нужно Джону, он в гот же день через несколько часов принес специальные деревянные козлы, наплотно скрепленные толстыми лахтачьими ремнями вместо гвоздей.
– А с водой так, – предложил Тнарат, – опустим моторовы ноги в бочку.
Джон не мог надивиться и нарадоваться неожиданно открывшемуся для него конструкторскому таланту молчаливого и скромного Тнарата.
Прежде всего надо было испробовать магнето. Попросив Тнарата подержать провод вплотную к цилиндру, Джон крутнул маховик. Тнарат с громким криком отлетел в сторону.
