Симона Бовуар - Все люди смертны
Сто лет назад я сел на корабль во Флессинге, чтобы объехать вокруг света. Я надеялся, что мне удастся избегать общения с людьми, мне хотелось превратиться в наблюдателя. Я пересек океаны и пустыни, плавал на китайских джонках и восхищался в Кантоне золотым самородком стоимостью двести миллионов; я посетил Катунг и, переодевшись буддистским монахом, поднялся на тибетские плато. Я видел Малакку, Калькутту, Самарканд, а в Камбодже, в глубине джунглей, созерцал громадный, как город, храм, где было около сотни колоколен; я сиживал за столом у Великого Могола и персидского шаха Абалана; впервые проложил путь через острова Тихого океана; сражался с патагонцами; наконец высадился в Веракрусе и добрался до Мехико, пешком, в одиночку, я отправился к сердцу неведомого континента и на протяжении четырех лет странствовал по прериям и лесам, без компаса, затерянный под небесами и в вечности. Так обстояли дела до сих пор. Однако теперь я оказался в конкретном месте, определить широту и долготу которого можно с помощью астролябии; я, безусловно, находился к северу от Мехико, но в скольких лье? Восточнее или западнее? Человек, который спал на другом берегу реки, знал, где я нахожусь.
С первыми проблесками рассвета я разделся, уложил одежду вместе с одеялом в дорожный мешок из бизоньей шкуры, взвалил мешок на спину и бросился в реку; в ледяной воде у меня перехватило дыхание, но течение было небыстрым, и вскоре я достиг противоположного берега. Обтерев тело краем одеяла, я снова оделся. Незнакомец спал возле прогоревшего костра. Это был мужчина лет тридцати со светло-каштановыми волосами; короткая всклокоченная борода скрывала скулы и подбородок. Я сел рядом и стал ждать.
Он открыл глаза и удивленно поглядел на меня:
— Как вы здесь оказались?
— Перебрался через реку.
Его лицо прояснилось.
— У вас есть лодка?
— Нет. Я добрался вплавь.
Он откинул одеяла и вскочил на ноги.
— Вы один?
— Да.
— И тоже заблудились?
— Я не могу заблудиться, — сказал я. — Я иду куда глаза глядят.
Незнакомец провел рукой по взъерошенным волосам. Он был сбит с толку.
— А вот я заблудился, — отрывисто проговорил он. — Спутники потеряли меня из виду или просто бросили. Мы добрались до истока одной речки, вдоль которой шли от самого озера Эри; один индеец рассказал мне, как отыскать пешую тропу, которая приведет к широкой реке; я отправился на поиски этой реки в сопровождении двух человек; мы нашли ее и дальше двигались вдоль берега, но через три дня я проснулся утром и обнаружил, что остался один; решив, что мои спутники пошли вперед, я добрался сюда и никого не нашел. — Он поморщился и добавил: — Вся провизия была у них.
— Надо вернуться назад, — предложил я.
— Да. Но будут ли мои спутники дожидаться меня? Боюсь, что они сговорились. — Он улыбнулся. — Как же я обрадовался, когда заметил вчера огонь вашего костра! Вам знакома эта река?
— Впервые вижу.
— О-о… — разочарованно протянул он.
Незнакомец посмотрел на илистые разводы реки, которая, петляя, медленно струилась среди болот.
— Она течет с северо-востока на юго-запад и явно впадает в Море Кортеса, так ведь?
— Понятия не имею, — сказал я.
Я тоже бросил взгляд на реку; мне вдруг показалось, что это не просто плещущийся поток, а дорога и она куда-то ведет.
— Куда вы направляетесь? — спросил я.
— Я ищу путь в Китай, — ответил путешественник. — И если река действительно течет от озер к океану, я его нашел.
Он улыбнулся. Мне показалось странным, что кто-то еще может мне улыбаться.
— А вы? Откуда вы идете? — спросил он.
— Из Мехико.
— Пешком? В одиночку? — недоуменно спросил незнакомец.
— Да.
В его глазах сверкнул голодный блеск.
— Чем же вы питаетесь?
Помолчав, я сказал:
— Время от времени мне удается убить бизона, а индейцы дают немного маиса.
— У меня вот уже три дня крошки во рту не было, — весело признался он.
Повисло молчание. Он ждал моего ответа.
— К сожалению, у меня нет съестных припасов, — сказал я. — Мне не раз доводилось обходиться без пищи неделю-другую, этот секрет я узнал в Тибете от тамошних мудрецов.
— Ух ты! — Он стиснул зубы, лицо его вытянулось, но тотчас он вновь попытался улыбнуться и попросил: — Откройте же мне поскорее этот секрет.
— Для этого понадобятся годы, — отрезал я.
Он огляделся вокруг и молча принялся свертывать одеяло.
— Разве здесь нет никакой дичи? — спросил я.
— Никакой. В сутках пути отсюда начинается прерия, но там все выгорело.
Разложив на земле кусок бизоньей шкуры, он принялся выкраивать из нее новые мокасины.
— Я попытаюсь отыскать своих проводников, — сказал он.
— А если не найдете?
— Положусь на милость Господа.
Он мне не поверил, решил, что я не желаю делиться с ним провизией. А мне меж тем так хотелось дать ему что-нибудь в ответ на его улыбку.
— В пяти днях пути отсюда есть индейское селение, — сказал я. — Там вам точно удастся разжиться маисом.
— Пять дней, — протянул он.
— Это задержит вас дней на десять, но зато вдвоем мы сможем унести столько провизии, что вам хватит на несколько недель.
— Вы хотите вернуться в Монреаль вместе со мной?
— Почему бы нет?
— Тогда в путь! — сказал он.
Мы опять переплыли реку; вода была уже не такая холодная, как на рассвете. Весь день мы шли через болота; спутник мой, похоже, очень устал, говорил он мало. Все же он сообщил мне, что его зовут Пьер Карлье, он родился в Сен-Мало и еще в детстве поклялся, что станет великим путешественником; все, что удалось скопить, он потратил, чтобы добраться до Монреаля и организовать экспедицию. За пять лет он обошел Великие озера, которые река Святого Лаврентия связывает с Атлантическим океаном, отсюда хотел найти проход к Морю Кортеса. Денег у него почти не осталось, а правительство его страны не оказывало ему никакой помощи, так как предпочитало, чтобы французские колонисты обосновались в Канаде, вместо того чтобы отправиться вглубь неисследованных земель.
На второй день мы добрались до прерии. С этой стороны индейцы ее тоже подожгли: наступил сезон охоты. Нам то и дело попадались кости бизонов и встречались их следы, но мы понимали, что во всей округе не осталось никакой живности. Карлье замолк; он был на грани истощения. Ночью я застиг его за тем, что он глодал шкуру бизона, от которой каждое утро отрезал куски для новых мокасин.
— Вы в самом деле не можете дать мне еды? — спросил он наутро.
— Можете обшарить мой мешок, — предложил я. — Там пусто.
— У меня больше нет сил идти, — признался он.
Он вытянулся на земле, скрестив руки под головой, и закрыл глаза.
— Ждите меня, — сказал я, — через четыре дня я вернусь.
Я оставил рядом с ним бурдюк с водой и немедленно отправился в путь. Я без труда отыскал проложенную мною тропу: на болоте и в прерии сохранились мои следы; я шел до самого заката, а с рассветом продолжил поход. Через два дня я добрался до селения. Людей там не было, все индейцы ушли на охоту. Но в тайнике я обнаружил маис и мясо.
— Понемножку, — сказал я, — понемножку.
Он жадно впился зубами в кусок мяса. Глаза сверкали.
— Вы не едите? — спросил он.
— Я не голоден.
Он улыбнулся:
— Как здорово поесть досыта.
Я улыбнулся в ответ. Мне вдруг захотелось быть на месте этого человека, который испытывал голод и утолял его, человека, страстно искавшего путь в Китай.
— А что вы предпримете теперь? — спросил я его.
— Вернусь в Монреаль. Буду искать деньги, чтобы снарядить новую экспедицию.
— Деньги у меня есть, — сказал я.
На дне моего дорожного мешка лежали драгоценные камни и золотые слитки.
— Вы что, дьявол? — в шутку спросил он.
— Допустим.
— Я охотно продам вам душу в обмен на путь в Китай. Мне нет дела до загробной жизни, с меня хватит и этой!
В его голосе звенело такое возбуждение, что в сердце моем шевельнулась зависть. Быть может, мне еще удастся вновь стать живым?.. — думал я.
— Я не дьявол, — произнес я вслух.
— Кто же вы?
Ответ был у меня наготове: никто, но он смотрел на меня, говорил со мной, я спас ему жизнь. Для него я существовал. И я ощутил в сердце забытый жар, это расправляла крылья моя собственная жизнь.
— Я скажу вам, кто я, — пообещал я.
Весла равномерно ударяли по воде, лодки скользили по плавным изгибам реки. Карлье сидел рядом со мной; на коленях он держал открытый бортовой журнал, куда заносил события каждого дня. Он писал, я курил: эту привычку я перенял у индейцев. Время от времени Карлье поднимал голову; он смотрел на поля, заросшие диким рисом, на степи, где вдали виднелись кущи деревьев; порой над берегом с криком взмывала птица. Было тепло, солнце клонилось к закату.
