Лао Шэ - Сказители
Оказывается, Дафэн тоже действовала не без здравого смысла. Она поспешила выйти замуж, и в этом нет ничего удивительного. Как интересно быть вместе с мужчинами. На экране сцены с поцелуями всегда показываются крупным планом. При виде этого ее молодое тело охватывал жар, и она чувствовала сладкую истому. Дафэн говорила, что вышла замуж по велению родителей. Какая ерунда! Она наверняка вышла замуж, чтобы поискать удовольствия. Сюлянь и в самом деле немного сердилась на Дафэн. Циньчжу по крайней мере говорила то, что думала, а Дафэн все держала в сокровенной тайне. Ее маленькое личико было таким невозмутимым, добросердечным, а оказывается, она наслаждалась радостями семейной жизни!
Сюлянь, придя домой, пошла к себе. Кинофильм привел ее в полное замешательство. Она решила, как в кино, стать модной свободной женщиной. Она разделась, села на кровать и вытянула свои оголенные ноги. Вот это можно. Несколько месяцев тому назад даже в полном одиночестве она не посмела бы вести себя так свободно. А сейчас ей казалось, что все это не так уж плохо. Она полулежала на кровати, вытянув одну ногу и подогнув другую. Свободно и непринужденно!
Сюлянь села. Взяла бумагу, кисть н стала писать письмо воображаемому возлюбленному. Если не хочешь отставать от моды, нужно завести кавалера. Какой он – не суть важно. У нее было что сказать в таком послании. Сюлянь обмакнула кисть в тушь. Мать ее не любит, сестра вышла замуж, она осталась одна, всеми брошенная. Нет, обязательно нужно найти жениха.
Кто может быть ее женихом? А, ведь есть господин Мэн. Учитель Мэн – человек с умом. Он умеет красиво выражаться, учит ее читать и писать. Она взяла кисть и написала «Учитель Мэн». Нет, нельзя так писать. Как же может девушка называть возлюбленного учителем? А другие обращения на слух звучат как-то несолидно. Ей казалось, что даже при самой горячей любви учитель Мэн не может не быть таким же солидным. Поэтому пусть остается как есть. «Учитель Мэн... Может кто-нибудь полюбить такую девушку, как я? Кому янужна и кого я могу полюбить?» О чем еще писать? Мысли теснились в голове, но как их выразить на бумаге? Написанное звучало маловыразительно. Она поглядела на лист бумаги. Все, что накопилось у нее на душе, уместилось в этих двух строках.
Сюлянь подняла голову – перед ней стоял учитель Мэн. Она продолжала сидеть, поглядывая на него снизу. Голая нога была лениво вытянута, кофточка не могла прикрыть ее голые плечи, в руке она держала лист бумаги – ее любовное послание. Она вдруг покраснела и поджала под себя ногу.
– Чем занимаешься, ученица? – спросил учитель Мэн.
– Нишу письмо, – сказала она, быстро натягивая на себя одежду.
– Прекрасно. А кому пишешь?
Она засмеялась и спрятала бумагу.
– Одному человеку.
– Дай мне поглядеть, – он протянул руку, – может, у тебя там есть ошибки.
Она опустила глаза и отдала ему письмо. Она услышала, как он прыснул, и быстро подняла голову.
– А зачем ты пишешь мне, Сюлянь? – спросил он.
– Э, просто так, для интереса...
Он стал читать, вдруг его брови поползли вверх:
– «...такую девушку, как я» – что это значит, Сюлянь?
– Я как раз хотела вас спросить, – сказала она. Ей никогда не было стыдно перед учителем Мэном. Она не боялась ставить перед ним любые вопросы. – Я хочу знать, найдутся ли мужчины, которые могли бы полюбить девушек, занимающихся нашей профессией.
Мэн Лян засмеялся. Вдруг он поднял свое худое лицо.
– О, Сюлянь, – воскликнул он горячо, – ты изменилась. Ты выросла и душой н телом. Я могу сказать тебе только одно: если хочешь стать лучше, прими твердое решение усердно учиться – и наверняка сможешь, как и современная, новая молодежь, найти жениха по душе. Ты можешь быть счастлива не меньше, чем другие девушки. Если же не захочешь, как следует учиться, то, конечно, все равно найдешь себе жениха, однако счастливой стать тебе будет гораздо труднее, ты окажешься отсталой, будешь мало знать. Сейчас ты уже знаешь сколько-то иероглифов, но учиться надо и дальше. Надо идти в школу, жить и учиться вместе с новой молодежью.
– Я в школу? Куда? Папа наверняка не согласится.
– Я с ним потолкую. Думаю, мне удастся его убедить. Он так тебя любит, вот только несколько консервативен во взглядах. Я думаю, он поймет, что учиться – это для твоей же пользы.
После урока господин Мэн застал Баоцина в полном одиночестве. Баоцин очень ему обрадовался. Он уважал Мэн Ляна больше, чем кого-либо из своих Друзей. Только Мэн Лян мог заполнить в нем пустоту, возникшую после смерти брата.
Мэн Лян заговорил без предисловий:
– Послушайте, вам нужно подумать о Сюлянь. Она уже выросла, сейчас у нее самый опасный возраст. Она еще не все понимает, а у нее ни родной матери, ни друзей. Дафэн вышла замуж, и теперь у нее нет даже подруги- сверстницы. Сюлянь может стать жертвой какой-нибудь интриги, завести дурное знакомство, научиться плохому. Такое происходит быстро.
Баоцин смотрел на Мэн Ляна и готов был пасть ниц перед ним. Как мог он угадать то, что и его тревожило дни и ночи?
– Господин Мэн, я как раз хотел поговорить с вами об этом. С тех пор как Дафэн вышла замуж, я очень переживаю и не знаю, как поступить. Как бы там ни было, но я должен следить за Сюлянь. Но как за ней уследишь? Я всегда говорил себе, что тут только вы можете что-то посоветовать. Вы не будете смеяться надо мной?
Глядя Баоцину прямо в глаза, Мэн Лян медленно, четко н твёрдо спросил:
– Вы уже приняли решение не продавать ее ни в коем случае?
– Конечно. Я думаю, что еще несколько лет она может мне помогать, а потом выйдет замуж за приличного молодого человека.
Мэн Ляну стало смешно.
– Вы в самом деле не намерены отдать ее за деньги? Вы думаете подыскать для нее молодого человека, который пришелся бы вам по душе, и выдать ее за него? А вы ничего не упустили?
– Упустил? – Баоцин был заинтригован.
– Любовь. У молодых Людей должно возникнуть чувство любви
– Любовь? А что такое любовь? Вся эта ерунда, которую показывают в кино? С этой любовью молодые люди сегодня женятся, а назавтра расплевываются. По мне, так можно и без нее.
– Значит, вы не одобряете любовь?
Баоцин помедлил в нерешительности. Он не хотел обижать Мэн Ляна. Мэн Лян – ‘Человек из театра. Его образ мыслей не такой, как у богатых людей высшего сословия. Он решил послушать Мэн Ляна, а потом уж высказать собственные соображения.
– Я знаю, что вы не одобряете самостоятельный выбор жениха или невесты потому, что не понимаете, что мужчина и женщина должны любить друг друга. – Мэн Лян вошел во вкус. – Однако вы все же постарайтесь понять. Не Забывайте, времена меняются, нужно идти в ногу со временем. К вам или ко мне любовь уже не имеет никакого отношения, но для молодого поколения она, возможно, важнее, чем пища. Любовь – это жизнь. Теперь молодые люди понимают, что человеку необходима любовь. Никто не может им запретить говорить про любовь. Их не остановишь, и не нужно останавливать; Вы – отец и имеете право выдать ее замуж. Но что в этом хорошего? – Мэн Лян подождал, внимательно глядя на Баоцина. – Приняв решение не продавать ее, вы поступили очень верно. Но этого недостаточно. Почему бы не довести дело до конца? Сделать ее независимой, пусть получает образование и сполна пользуется свободой. Надо, чтобы она, как и современная молодежь, имела возможность развиваться.
Баоцин молчал. Он уловил в тоне Мэя Ляна оттенок порицания, и ему было обидно. То, что Сюлянь не продали в наложницы, в актерской среде уже само по себе считалось событием революционным. Он собирался выдать ее замуж за приличного молодого человека, и это он тоже считал делом весьма незаурядным. И этого мало? Мэн Лян еще хочет, чтобы она свободно любила н сама выбирала себе жениха! В глазах Баоцина свободная любовь была не чем иным, как теми же шашнями Циньчжу. Просто на этом не зарабатывают, как проститутки, денег. При этой мысли Баоцин покраснел.
– Ваши затруднения мне понятны. – Мэн Лян снова стал его успокаивать. – Человеку очень нелегко менять свои взгляды. Сила привычки, сложившейся в течение многих поколений, не может быть уничтожена сразу.
