Элизабет Гаскелл - Север и Юг

— Иди и позови Джейн, она принесет то, что мне необходимо. А сам отправляйся к своим ирландцам, они кричат и плачут, будто напуганы до смерти.

Он ушел. Он ушел, чувствуя, что каждый шаг, который уводит его от нее, дается ему с трудом, будто ноги налились свинцом. Он позвал Джейн и свою сестру. Маргарет должна получить всю женскую заботу и внимание. Но каждый удар сердца напоминал ему, как она пришла и встала между ним и опасностью. Сделала ли она это ради его спасения? Тогда он отстранил ее и говорил с ней грубо, потому что считал, что она подвергает себя ненужной опасности. Торнтон шел к ирландцам, трепеща при мысли о ней. Он не знал, что им сказать, чтобы утешить и успокоить. Ирландцы заявили, что они не останутся, и потребовали отправить их назад.

И ему пришлось думать, говорить, убеждать.

Миссис Торнтон протерла виски Маргарет одеколоном. Когда спирт попал на рану, которой до того ни миссис Торнтон, ни Джейн не заметили, Маргарет открыла глаза. Но было очевидно, что она не понимает ни где находится, ни кто они. Темные круги под глазами увеличились, губы сомкнулись, и она снова потеряла сознание.

— Она получила сильный удар, — сказала миссис Торнтон. — Кто из вас пойдет за доктором?

— Не я, мэм, прошу вас, — сказала Джейн, отступая назад. — Этот сброд может быть повсюду. Может, рана не такая глубокая, как кажется?

— Я не хочу рисковать. Она ранена в моем доме. Если ты трусиха, Джейн, то я — нет. Я пойду.

— Прошу вас, мэм, позвольте мне послать кого-нибудь из полиции. Их здесь так много, и солдат тоже.

— И ты все равно боишься идти? Я не собираюсь отнимать у них время нашими поручениями. Они будут заняты поимкой бунтовщиков. Ты же не побоишься остаться в доме, — спросила она презрительно, — и протирать одеколоном лоб мисс Хейл, не так ли? Меня не будет минут десять.

— Разве Ханна не может пойти, мэм?

— Почему Ханна? Почему любой, кроме тебя? Нет, Джейн, если ты не идешь, пойду я.

Сначала миссис Торнтон направилась в комнату, в которой она оставила Фанни, лежавшую на кровати. Та вскочила, когда вошла ее мать.

— О мама, как ты напугала меня! Я подумала, что это мужчина забрался в дом.

— Чепуха! Все уже ушли. Здесь всюду солдаты, но они опоздали. Мисс Хейл лежит в гостиной на диване, она тяжело ранена. Я еду за врачом.

— О нет, мама! Они убьют тебя! — Она схватила мать за платье.

Миссис Торнтон грубо отбросила ее руку:

— Кто, кроме меня, пойдет? Эта девушка не должна истечь кровью.

— Кровью! О, как ужасно! Как ее ранили?

— Я не знаю, у меня не было времени спрашивать. Пойди к ней, Фанни, и попытайся быть полезной. С ней Джейн, и я полагаю, все намного хуже, чем кажется. Джейн отказалась выходить из дому, трусиха! А я больше не потерплю отказов от прислуги, поэтому пойду сама.

— О боже, боже! — запричитала Фанни. Она скорее была готова спуститься вниз, нежели остаться одной и думать о том, что в доме пролилась кровь и есть раненые.

— О Джейн, — сказала она, осторожно входя в гостиную. — Что случилось? Какая она бледная! Как ее ранили? Они бросали камни в гостиную?

Маргарет и вправду выглядела бледной и изнуренной, хотя начала постепенно приходить в себя. Но она еще чувствовала слабость из-за обморока. Она осознавала какое-то движение возле себя, освежающее действие одеколона и страстное желание, чтобы оно не прекращалось. Но она не смогла открыть глаза и попросить еще раз обтереть ей лоб, подобно тому как люди, впавшие в летаргический сон, не могут шевельнуться или подать голос, чтобы задержать ужасные приготовления к своим похоронам, несмотря на то что они полностью осознают все происходящее.

Джейн перестала обтирать ей лоб, потому что отвечала на вопросы мисс Торнтон.

— Она бы не пострадала, мисс, если бы оставалась в гостиной или поднялась к нам. Мы были на чердаке в безопасности и все видели.

— И где она была? — спросила Фанни, подходя поближе медленным шагом, приучая себя к виду бледного лица Маргарет.

— Прямо перед входной дверью… с хозяином! — многозначительно ответила Джейн.

— С Джоном! С моим братом! Как она там оказалась?

— Нет, мисс, не мне об этом говорить, — ответила Джейн, покачав головой. — Сара…

— Что — Сара? — спросила Фанни, теряя терпение от любопытства.

Джейн снова взялась за одеколон, как будто ей не хотелось говорить больше, чем она уже сказала.

— Сара что? — резко спросила Фанни. — Не говори полунамеками.

— Сара стояла у правого окна, ей было видно лучше всех. И она говорит… она сказала, что видела, как мисс Хейл стояла, обняв хозяина за шею руками… обнимая его перед всем народом…

— Я не верю этому, — сказала Фанни. — Я знаю, ей нравится мой брат, любой это заметит. И осмелюсь сказать, она не сводит с него глаз, будто он женится на ней. Он никогда не женится, я могу сказать ей. Но я не верю, что она настолько забыла себя, чтобы обнять его руками за шею.

— Бедная молодая леди! Она дорого заплатила за свой поступок. Я думаю, что удар вызвал такой прилив крови к голове, от которого она никогда не оправится. Сейчас она похожа на труп.

— О, хоть бы мама поскорее пришла! — сказала Фанни, стискивая руки. — Я никогда раньше не была в одной комнате с мертвецом.

— Постойте, мисс! Она не мертвая, ее веки дрожат, а вот и слезы потекли по щекам. Поговорите с ней, мисс Фанни!

— Вам сейчас лучше? — спросила Фанни дрожащим голосом.

Маргарет не ответила, ничем не показала, что она слышала вопрос, лишь губы ее слегка порозовели, хотя цвет лица по-прежнему был пепельным.

Миссис Торнтон торопливо вошла вместе с доктором, которого ей удалось найти.

— Как она? Вам лучше, моя дорогая? — (Маргарет открыла затуманенные глаза и взглянула на нее непонимающе.) — Вот мистер Лоуи, он пришел осмотреть вас.

Миссис Торнтон говорила громко и отчетливо, словно разговаривала с глухой. Маргарет попыталась подняться и инстинктивно прикрыла рану волосами.

— Мне лучше, — сказала она очень тихим, слабым голосом. — Мне было нехорошо.

Она позволила доктору взять свою руку и послушать пульс. Румянец на мгновение вернулся на ее лицо, когда он попросил осмотреть рану на лбу. Маргарет взглянула на Джейн и сжалась под ее взглядом больше, чем от взгляда доктора.

— Я думаю, рана небольшая. Мне уже лучше. Я должна идти домой.

— Нет, пока я не наложу повязку и вы немного не отдохнете.

Она поспешно села, не проронив больше ни слова, и позволила обработать рану.

— Теперь, если позволите, — сказала она, — я должна идти. Думаю, мама этого не заметит. Рана под волосами, не так ли?

— Да, она совершенно незаметна.

— Но вы не должны уходить, — нетерпеливо сказала миссис Торнтон. — Вы не в состоянии идти.

— Я должна, — решительно заявила Маргарет. — Подумайте о маме. Если они услышат… Я должна идти, — сказала она настойчиво. — Мне не следует оставаться здесь. Могу я попросить кеб?

— У вас лихорадка, — заметил мистер Лоуи.

— Это потому, что я все еще здесь, когда мне так нужно уйти. Воздух и прогулка приободрят меня лучше, чем все остальное, — умоляла она.

— Я согласен с тем, что она говорит, — ответил мистер Лоуи. — Если ее мать больна, как вы рассказали мне по пути сюда, она может всерьез разволноваться, если услышит об этом бунте, а ее дочь не вернется домой вовремя. Рана неглубокая. Я сам найму кеб, если ваши слуги боятся выходить.

— О, благодарю вас! — сказала Маргарет. — Мне станет намного лучше. Из-за атмосферы в этой комнате я чувствую себя несчастной.

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Фанни вызвала мать из комнаты и что-то ей рассказала, из-за чего миссис Торнтон позаботилась ускорить отъезд Маргарет. Не то чтобы она полностью поверила словам Фанни, но все же поверила достаточно, чтобы сдержанно пожелать Маргарет всего хорошего.

Мистер Лоуи сел в кеб.

— Если позволите, я все же провожу вас домой, мисс Хейл. На улицах еще не вполне спокойно.

Маргарет достаточно пришла в себя, чтобы понять, что ей необходимо избавиться от мистера Лоуи и кеба прежде, чем она доберется до Крэмптон-Кресент, иначе отец и мать встревожатся. Она будет беспокоиться только о них. Этот ужасный сон, в котором о ней говорили так отвратительно, она никогда не забудет, но какое-то время не станет думать о нем, пока не восстановит силы. Боже, как же она ослабела! Она лихорадочно искала какое-то событие в настоящем, чтобы можно было сосредоточиться на нем и вновь не потерять сознание.

ГЛАВА XXIII

ОШИБКИ

Его мать, узнав об этом, душевныйПокой потеряла, не зная, что и думать.

Мистер Торнтон вернулся минут через пять после отъезда Маргарет. Он был очень взволнован.