Арчибальд Кронин - Древо Иуды
— Вам письмо, сэр. Во время вашего отсутствия заходила миссис Фодерингей. Она просила передать вам это и свои наилучшие пожелания.
Служащий вручил ему простой запечатанный конверт, на котором было написано его имя. Он не решился вскрыть письмо прямо в холле. Поспешно поднявшись к себе наверх, он разорвал конверт и дрожащими пальцами вынул листок дешевой бумаги. Одного взгляда хватило, чтобы узнать, от кого письмо.
Дорогой Дэвид!
В больнице было столько дел, что у меня почти не оставалось времени, но вчера днем я не дежурила, и у нас с миссис Фодерингей состоялся длинный разговор. После я поговорила со старшей медсестрой, которая согласилась отпустить меня и позволила взять оставшиеся две недели отпуска, начиная со следующего понедельника. Поэтому я могу принять Ваше любезное предложение отвезти меня в Швейцарию, и я уже написала дяде Уилли и сообщила о Вашем приглашении присоединиться к нам.
Искренне Ваша,
Кэти.
Я очень счастлива, что поеду с Вами.
Необходимость звонить отпала, Кэти по собственной воле поедет с ним. Он опустился в мягкое удобное кресло, торжествуя. По пути к Шванзее почему бы им не остановиться в его любимом городе, Вене, всего на несколько дней, чтобы дать ей представление о европейской жизни? Ведь именно это он первоначально и задумывал. Мори перечитал письмо: итак, она сообщила Уилли. Телеграмма долетит быстрее. Завтра он отошлет длинное откровенное личное послание, в котором объяснит некоторые вещи, таким образом, их неизбежная встреча пройдет легче. Он еще раз взглянул на постскриптум: «Я очень счастлива, что поеду с Вами». И только одно мог сделать человек такого вкуса и души, столь изысканно-утонченный, не затронутый грубостью и вульгарностью этого варварского века. Он приподнял жалкий клочок бумаги и прижался к нему губами.
Глава IX
Авиалайнер «Каравелла», летевший на высоте двадцать тысяч футов, начал постепенно спускаться со звездного ночного неба на темное плато из облаков. Мори взглянул на часы: половина десятого. Он повернулся к своей спутнице.
— Какой долгий перелет. Вы, должно быть, устали.
Их путешествие затянулось из-за проволочек в Лондоне и Париже, но он, по крайней мере из них двоих, ни за что не пропустил бы ни одной минуты. Сидеть рядом с ней, так близко, в интимной обстановке кабины класса «де люкс», заботливо наблюдать за ее забавной реакцией на первый полет, предвосхищая любое ее желание, хотя она до сих пор не высказала ни одного, — это, как и сама спутница, дарило ему редкое и неизъяснимое удовольствие. Так как все ей было внове, она почти не разговаривала, и эти долгие паузы, породившие легкую натянутость, подсказали ему необходимость ее приободрить.
— Очень надеюсь, что вам понравится, дорогая Кэти. Забудьте о том, как месили грязь на дорогах Маркинча, и постарайтесь хорошо отдохнуть. Отпустите немного вожжи. — Он рассмеялся. — Давайте оба расслабимся и скажем себе, что ничто человеческое нам не чуждо.
— Ой, а мне так особенно, — улыбнулась она. — Пройдет немного времени, и вы в этом убедитесь сами. Я еще вам надоем.
Их беседу прервал голос стюардессы из динамиков:
— Мы прибываем в аэропорт Вены. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и погасите сигареты.
Кэти неловко крутила пряжку ремня, и он направил ее пальцы, чтобы защелкнуть замок, при этом коснулся тоненькой талии и почувствовал тепло ее тела, отчего внезапно повеселел.
Внизу показались огни аэропорта, когда самолет заложил резкий вираж, затем последовал конечный разворот и мягкая посадка, и вот они уже маневрировали по бетонной полосе к деревянному зданию таможни.
— Это бедный маленький аэропорт, — говорил он ей, пока они спускались, — его не перестраивали с войны. Но вы пройдете все формальности быстро.
Он действовал расторопно и сдержал слово. Меньше чем через семь минут они вышли на главное шоссе и там, исполняя распоряжение в телеграмме, стоял сверкающий в неоновых огнях «роллс-ройс» — за ним присматривал Артуро в своей лучшей форме, источая сплошные улыбки, то и дело кланяясь. Об автомобиле Мори ничего не говорил, намереваясь сделать ей сюрприз, и это ему удалось. Когда они обменялись приветствиями с Артуро и авто, тихо урча, заскользило в ночь, Кэти, сидя на мягкой серой обивке, под меховой накидкой, едва слышно прошептала:
— Какая прелестная машина.
— Она никогда мне так не нравилась, как сейчас. — Он похлопал ее по руке, укрытой мехом. — С ней легче будет осматривать достопримечательности.
Дорога от аэропорта в Вену, как он знал, не очень способствовала веселому настроению, так как с обеих сторон проходила длинная череда кладбищ и, словно этого было мало, скорбных заведений по производству и продаже могильных надгробий. Но сейчас темнота, по счастью, скрывала эти мрачные свидетельства скоротечности жизни. Через полчаса их уже приветствовал радостными огоньками город. Они подкатили к отелю «Принц Амбассадор». Отель был небольшой, но роскошный, и Мори предпочитал его прочим, считая самым «венским» по характеру, тем более что тот был восхитительно расположен: окна смотрели на фонтан Доннера[56] и Церковь капуцинов. Здесь Мори тоже знали и ценили, поэтому быстро проводили в двойной номер люкс на верхнем этаже, с гостиной, обставленной в старинном духе, обтянутой парчой и красным бархатом, со сверкающей центральной люстрой, хрустальными бра и гипсовым столиком в стиле барокко, на который дирекция успела выставить огромную вазу бронзовых хризантем и корзинку с отборнейшими фруктами.
— Итак, Кэти, — решительно произнес он, после того как одобрил ее спальню и прилегающую к ней современную ванную, оба помещения были отделаны в прелестных бледно-желтых тонах и украшены светло-серыми драпировками, — вы сильно устали. Даже не думайте протестовать. Поэтому спокойной ночи. Я велю прислать вам чего-нибудь вкусного, а потом вы примете ванну и сразу спать.
Как мудро он себя вел, как нежно и галантно. Он сразу понял по ее взгляду, что в точности угадал все ее желания. Больше не требовалось ни слова, только простой, изящный уход. Он слегка коснулся ее запястья губами, коротко кивнул и удалился с бодрой фразой напоследок:
— Встретимся утром за завтраком.
Позвонив дежурному официанту, он заказал сэндвичи с белым мясом цыпленка и горячий шоколад, после чего спустился в ресторан. Прежде чем зайти туда, он закурил «Собрание» и прогулялся с непокрытой головой по Рингштрассе. Как хорошо снова оказаться в Вене: на улицах смеются, из кафе доносятся звуки вальсов, на свой вечерний променад выходят порочные маленькие dirnen,[57] но даже это зрелище ему показалось приятным. В Шотландии, конечно, хорошо, если смириться с погодой, там прекрасные гольф и рыбалка, но здесь лучше, более gemütlich,[58] точнее подходит его стилю. А как только Кэти отдохнет, ей обязательно здесь все понравится.
Утро следующего дня выдалось ясное, обещая бодрящий осенний день, и в девять часов, когда в номер вкатили на столике завтрак, Мори, пройдя через гостиную, осторожно постучал в ее дверь. Она уже встала, оделась и занялась вязанием в ожидании, что ее позовут. Они вместе уселись за стол. Он разливал кофе — горячий, ароматный и вкусный, самый лучший кофе; тот пенился в тонких чашках из мейсенского фарфора, таких же белых, как кипенная скатерть, украшенная золотой короной. Светло-кремовое масло на льду, густой золотисто-желтый мед в серебряном горшочке. Булочки, хрустящие и ароматные, все еще теплые, прямо из пекарни.
— Попробуйте хотя бы одну, — посоветовал он, — эти Kaisersemmeln[59] достойны императора. Их выпекают почти сто лет. Хорошо спали? Что ж, я рад. Теперь вы будете готовы весь день провести на экскурсии.
— Я жду ее с нетерпением. — Она бросила на него вопросительный взгляд. — А нам обязательно ехать на машине?
Он моментально понял, что она стесняется пользоваться «роллсом». Какое же она милое неизбалованное дитя и как чудесно выглядит этим утром, посвежевшая после сна!
— Сегодня нам предстоит преодолеть значительное расстояние, — сочувственно ответил он. — Но в другой раз мы пройдемся пешком.
Кэти, видимо, осталась довольна, потому что улыбнулась.
— Это будет здорово, Дэвид. Вам не кажется, что когда ходишь пешком, то замечаешь больше? И домов, и людей.
— Вы все рассмотрите, моя дорогая.
Артуро уже поджидал перед отелем: из окна было видно, как он расхаживает перед машиной, сдерживая натиск восхищенных и любопытных зевак. Когда наконец они спустились, он сорвал с головы фуражку, почтительно поклонился и презентовал Кэти розовый бутон, а потом, с большим шиком, медную булавку.
— Вот видите, — пробормотал ей на ухо Мори, — как вы восхитили моего преданного итальянца…
