Шарлотта Бронте - Эмма

Это прозвучало настолько логично, что только подтвердило мои неясные страхи. Так что же, было ли это похищение или Эмма лишь утвердила свое право поступать, как хочет, с тем, что принадлежит ей? Станет ли она, если решится, вновь предъявлять свои права на Мартину? Я была в отчаянии.

Мистер Эллин спокойно продолжал:

— Но этим рассуждениям прямо противоречит клятвенное заверение мистера Дирсли, что Мартина не дочь мисс Чалфонт, чего девочка так боялась.

— Конечно, нет! — прокричал Лоуренс. — Дурочка, как это могло ей придти в голову? Это немыслимо. Я знаю лучшие и худшие стороны Эммы. Пусть бы Дирсли и еще десяток человек вместе с ними клялись, что это так, я бы не поверил. И Гай бы не поверил.

— И я тоже, — сказал мистер Эллин.

Страх, всепоглощающий страх, оставил меня. Все остальное было темно для меня, ясно лишь одно: у Эммы нет прав на Мартину. Мистер Эллин тем временем заговорил снова.

Он продолжал:

— Мистер Лоуренс Чалфонт не может вспомнить, где или как он впервые услышал, что Мартина, очевидно, приемный ребенок, поскольку всем известно, что у миссис Дирсли не могло быть детей. Он не придавал никакого значения пустым разговорам, пока сегодня одна фраза в письме миссис Мориарти не навела его на мысль, не было ли это известно и его бабушке. Он присутствовал при визите миссис Тидмарш в Парборо-Холл, когда гостья вдруг безо всякой связи с темой разговора, заметила, что малышка Дирсли удивительным образом напоминает Гая, каким он был, когда она увидела его впервые, — маленького мальчика в платьице. Миссис Грэндисон, не обнаружив и признаков замешательства, ответила, что она никакого сходства не замечает. После ухода гостьи она с необычной для себя резкостью заметила, что некоторые горазды находить сходство там, где его не существует. Между тем, сходство существовало независимо от того, замечала его миссис Грэндисон или нет. Мистер Лоуренс Чалфонт ясно увидел его, когда я сегодня вечером привел Тину. И, если не ошибаюсь, вы тоже заметили сходство. Я с трудом ответила:

— Тина похожа на портреты Гая в картинной галерее в Груби-Тауэрс, написанные, когда ему было семь и десять лет. Меня всегда завораживало это сходство, которого я не могла объяснить. Сходство заметное, оно бросилось в глаза одной из учениц мисс Уилкокс, когда Гай впервые появился в Клинтон-Сент-Джеймс.

— Как же, в таком случае, расценить слова миссис Дирсли «У тебя больше на него прав, чем у меня», которые она произнесла, отдавая Мартине браслет-змейку? Они указывают на какое-то родство, причем не обязательно матери и дочери.

До сих пор я думала, что мне понятен ход мыслей мистера Эллина, теперь совсем запуталась. Я посмотрела на Лоуренса и Гая, удивляясь, что они не радуются тому, что доброе имя их сестры очистилось от подозрений. Они избегали моего взгляда, потому что знали, чего ждать, и предстоящее было еще хуже, чем уже сказанное. Измученные и несчастные, они не поднимали глаз от пола. Голос мистера Эллина доносился до меня словно издалека.

— Миссис Чалфонт, ваши пасынки только что прочли любопытный рассказ об одной молодой леди, которая нанимала дом вместе со своей замужней подругой неподалеку от дома своего отца. Она приехала поддержать отца во время родовой горячки мачехи. Девочка родилась мертвой, и отец молодой леди хотел, чтобы дочь занялась устройством похорон. Спустя несколько часов дом, в котором жила молодая леди со своей подругой, опустел. Молодая леди вернулась домой, а подруга поехала к мужу в Париж.

Потом подруга возвратилась в Англию с младенцем и пошли слухи, что ребенок не ее. Когда девочка стала старше, местная сплетница заметила ее сходство с членами семьи молодой леди. С другой стороны, старая няня считает, что она похожа на ваших племянниц, миссис Чалфонт, и, возможно, на вас тоже.

В этот момент память нарисовала мне картину: на Рождество Тина сидит на коврике перед камином в маленькой гостиной Энни, а та с замешательством разглядывает ее. То же самое замешательство можно было прочесть на лице Энни, когда она час назад собирала морские сокровища Тины, которая, гордо продемонстрировав их нам, уснула, убаюканная вечерним псалмом. Эти картины сменились другой: Диана Грин обращается ко мне: «Она сильно изменилась, миссис Чалфонт, она сделалась похожа на вас…»

Я вскочила на ноги, но тут же снова опустилась на стул с криком:

— Я не понимаю! Это невозможно!

— На мой взгляд, возможно, — возразил мистер Эллин. Я была ошеломлена, растеряна, не верила своим ушам.

— Следует предположить, что бездетная миссис Дирсли была одержима желанием иметь ребенка. Она была рядом, когда выяснилось, что младенец, считавшийся мертворожденным, жив. Мы не знаем точно, как ей удалось обнаружить это и как она ухитрилась завладеть ребенком. Она вскоре оставила дом, который нанимала, и уехала в Париж. Где-то на пути младенец был окрещен в церкви в двух шагах от гостиницы, в которой останавливалась эта мнимая мать. При необходимости церковь будет легко найти, хотя маловероятно, что подобная необходимость возникнет.

Комната потемнела вокруг меня. Лоуренс и Гай не шевелились и не поднимали глаз. Далекий голос продолжал:

— У миссис Дирсли должна была быть сообщница. Как сквозь туман я увидела бледные лица Лоуренса и Гая. Я хотела что-то сказать, но не могла.

— Но миссис Дирсли уже не может помочь нашему расследованию. Никто не может сделать этого, кроме ее сообщницы. Как вы отнесетесь к сообщнице, которая признается в причастности к преступлению?

— С милосердием, — ответила я, — ей ничего не грозит с моей стороны.

— Вы уверены в этом? Можете поклясться?

— Клянусь вечным блаженством.

— Спасибо, — запинаясь, сказали Лоуренс и Гай.

— Сообщница может не захотеть признаваться. Но есть способ получить доказательство без ее помощи. Нам потребуется разрешение мистера Августина Чалфонта, если мы собираемся получить нужное доказательство. Его братья уверили меня, что он не откажет. После этого мы сможем встретиться с сообщницей и обвинить ее в соучастии в преступлении.

Осторожно, удивительно осторожно мистер Эллин рассказал мне, что они собираются сделать. Меня била сильная дрожь, бросало то в жар, то в холод. Наконец я разобрала несколько слов, сказанных Лоуренсом:

— Нам нужно завтра как можно раньше отправиться в Груби-Тауэрс.

Затем что-то говорил Гай, следом за ним мистер Эллин, затем снова Лоуренс, но мне уже не под силу было понять, о чем идет речь. Слова потеряли смысл. Ничего не осталось, кроме водоворота бессвязных мыслей, сменявших одна другую…

Я услышала, как позади меня закрылась дверь гостиной, и с удивлением осознала, что мистер Эллин и я остались одни. Мистер Эллин надевал пальто, собираясь идти домой. Я принялась неловко благодарить его за все, что он сделал. К моим слабым изъявлениям благодарности примешивались сентиментальные излияния, которые вдруг сменились сожалениями, что Тина повела себя так неожиданно по отношению к моим бедным пасынкам.

— Женщины всегда ухитрятся все испортить! — последовала весьма нелюбезная реплика мистера Эллина. В обычных обстоятельствах я сочла бы своим долгом оспорить такое сомнительное утверждение, но обстоятельства были настолько далеки от обычных, что я сочла за лучшее не говорить ничего.

— Вот обезьянка! — сказал он. — Если бы она не выпустила джина из бутылки, дело было бы в шляпе.

Тут он слегка улыбнулся и замолчал, чтобы не запутаться окончательно в нагромождении образных выражений. Я видела, как он устал и голоден и как ему все же не хочется возвращаться в свое одинокое жилище, и забеспокоилась, в состоянии ли пожилая чета Браунов как следует вести его хозяйство. Усилием воли подавив беспокойство, я снова принялась благодарить его, на этот раз, надеюсь, более соответственно тому, что ему хотелось бы услышать. Он помедлил в открытых дверях.

— Если сможете, скажите несколько слов в утешение бедным мальчикам. Боюсь, им пришлось нелегко со мной. Лоуренс пытался оправдать свою сестру и миссис Дирсли их юным возрастом. ЮНЫМ ВОЗРАСТОМ! — Ха! Трехлетнему ребенку известна разница между meum и tuum.

Я пообещала мистеру Эллину сделать все, что в моих силах. Тут его охватило беспокойство и тревога по поводу того, что ему и моим пасынкам предстояло сделать.

— Арминель!

Он в самом деле назвал меня так, я не ослышалась, и даже настолько пришла в себя, что слегка удивилась такой вольности.

— Арминель, вы не будете слишком винить меня, если наша завтрашняя миссия будет безрезультатной, если она окажется ошибкой? Будете ли вы помнить, что я действовал, пусть даже ошибочно, но из лучших побуждений?

— Как вы можете сомневаться во мне, Уильям? — ответила я. — Бог даст, ваши усилия увенчаются успехом. Я же всегда буду испытывать глубокую благодарность к вам, вне зависимости от вашего успеха или неудачи.