Джон Стейнбек - И проиграли бой
— Успокойтесь, — мягко проговорил Бертон. — К чему так волноваться. Спорить я и не собирался. Просто хотел кое-что уяснить. А вы — что один, что другой — почему-то яритесь, когда вам вопросы задают.
Сумерки сменились ночью, фонарь, казалось, горел ярче, свет доставал до самых укромных уголков. Неслышно вошел Мак, он словно хотел отстраниться от шума и криков на улице.
— Ребята вошли в раж, — сообщил он. — Мясом с фасолью пообедали, теперь у них иной голод проснулся, я это предвидел. Пусти их — весь городок спалят.
— Как там небо? — спросил Бертон. — Ждать завтра дождя?
— Ночь ясная, звездная. Завтра распогодится.
— И вот еще что, Мак. У меня карболка кончилась Еще некоторое время перебьемся, но случись эпидемия какая, тогда дела плохи.
— Знаю, — кивнул Мак. — Я уже оповестил наших в городе. Они сейчас деньги собирают. За Дейкина нужно залог внести, чтоб его выпустили. Как его посадили, я сразу за дело взялся.
— Ничего, вы и Лондона командовать научите, — Бертон резко поднялся с матраца, — незаменимых нет.
Мак пристально посмотрел на доктора.
— Что с вами? Нездоровится?
— С чего вы взяли?
— Да взвинчены вы очень. Устали, наверное.
Бертон сунул руки в карманы.
— Может быть. А может, мне просто одиноко. Чертовски одиноко. Работаю в одиночку, а к чему все? У вас преимущество: я у людей сердце стетоскопом прослушиваю, а вы чуете его на расстоянии. — Он вдруг нагнулся, взял Лизу за подбородок, повернул лицом к себе, заглянул в сощурившиеся глаза. Молодая женщина легонько тронула доктора за запястье. Он тут же убрал руку в карман.
— Жаль, док, у меня ни одной знакомой здесь нет, не мешало б вам сейчас побыть с женщиной. В городе-то Дик вас быстро направил бы к кому нужно, у него там подружек — не счесть. Но вас там могут схватить и за решетку упрятать. А без вашего санитарного надзора нас отсюда в два счета выкинут.
— Порой, Мак, вы чрезвычайно догадливы, а порой наоборот. Пойду-ка я проведаю Альфа Андерсона, сегодня так и не удосужился к нему заглянуть.
— Идите, док, глядишь, на душе и полегчает. Ну, а за Джимом я присмотрю.
Док еще раз бросил взгляд на Лизу и вышел.
Крики за стеной утихли, голоса теперь были едва слышны. Казалось, сама ночь нашептывала что-то за палаткой.
— Док ничего не ест, — сказал Мак, — и никто не видел, чтоб он спал. Ох, боюсь, не выдержит он. Раньше-то ему все было нипочем. Женщина ему позарез нужна, хотя бы на ночь, чтоб пригрела, приласкала. Да и мне того же недостает. Тебе, Лиза, повезло — у тебя вон малыш: а то я б дело так не оставил.
— Чего?
— Как малыш, спрашиваю?
— Хорошо.
Мак серьезно покачал головой и сказал Джиму:
— Люблю не болтливых девчонок.
— Что там на улице происходит? Мне уж тут невтерпеж сидеть, пожаловался Джим.
— Да так, Лондон передал ребятам слова нашего гостя-щеголя и попросил проголосовать, доверяют ему или нет. Конечно, все его поддержали. А сейчас он с командирами насчет завтра толкует.
— А что — завтра?
— Да гость-то наш правду говорил: завтра все дороги в округе для наших ребят закроются. Не знаю, может, они забыли, что у нас еще машины есть. Так что завтра оцеплять сады мы не пойдем, а вышлем «летучие отряды». Разгоним одну кучу сборщиков, мигом — п о машинам, и к следующей. По-моему, должно сработать.
— А где горючее возьмем?
— Со всех машин соберем для наших «боевых». А послезавтра еще что-нибудь придумаем. Да, может, завтра так этих подлюг продажных запугаем, что они потом и в сады то не сунутся, а мы передохнем, пока новая партия «подменщиков» не прибудет.
Джим спросил:
— Мне можно завтра поехать, а?
— Да какой от тебя толк! — крикнул Мак. — Там нужны крепкие кулаки. Ты только место в машине будешь занимать. Подумай сам, куда тебе с больной-то рукой?
Откинув полог, вошел Лондон, довольный и раскрасневшийся.
— Да, ребята, похоже, настроены по-боевому. Так разошлись, что ни за понюшку табаку в Торгасе камня на камне не оставят.
— Держите их построже, — посоветовал Мак. — У них сейчас на сытый желудок кровь взыграла. Точно жеребцы необъезженные: выпусти их — не поймаешь.
Лондон пододвинул ящик, сел.
— Сейчас и ужин поспеет. Слышь, Мак, я все хотел спросить: поговаривают, будто ты — красный. И те, что приезжали, то же самое твердят. Похоже, все о тебе разнюхали.
— Вон оно что!
— Ответь мне честно: вы с Джимом — красные?
— А как по-твоему?
Глаза у Лондона сердито сверкнули, но он сдержался.
— Не юли, Мак. Мне не по нраву, что наши враги знают о тебе больше, чем я. Да я, черт возьми, вообще ничего не знаю. Явился к нам в лагерь, подсобил. Я ни разу тебя ни о чем не спросил. Ни разу. И сейчас бы об этом разговор не завел, кабы знал, чего от тебя ждать.
Мак замялся, Вопросительно взглянул на Джима. Тот кивнул: говори, мол, я не против.
— Видишь ли, Лондон, — начал Мак. — Люди к тебе привязываются, и привязываются крепко. Сэм любому, кто на тебя косо посмотрит, горло перегрызет.
— Верно, друзья у меня хорошие, — согласился Лондон.
— Вот и я о том же. Я ведь тоже к тебе привязался. Ну, допустим, я — красный, что тогда?
— Ты останешься мне другом.
— Ну, вот и славно. Я и впрямь красный. И никакой тайны из этого не делаю. Говорят, дескать, я эту стачку затеял. Но пойми же: рад бы я ее затеять, да одному не под силу. А здесь и сил-то прикладывать не пришлось. Все само собой закрутилось.
Лондон глядел на него внимательно и настороженно, словно боялся вспугнуть мысль Мака, которую он, Лондон, медленно пережевывал.
— А что вы с этого имеете? — спросил он.
— Ты о чем, о деньгах, что ли? Да ни гроша не имеем.
— Тогда зачем вам все это надо?
— Трудно объяснить… Ну, вот, скажем, ты горой стоишь за Сэма, за всех, кто с тобой колесит по стране. А я — за каждого американского работягу душой болею.
— И даже за тех, кого не знаешь?
— Даже за тех! Да и Джим такой же, как и я.
— Ну и ну! Прямо чертовщина какая-то! Не дурачишь меня, парень? Неужто ни гроша за свою работу не получаете?
— А мы разве сюда на «роллс-ройсах» прикатили?
— Ну, может, потом?
— Когда — потом?
— Потом, когда забастовка кончится, тогда и огребете.
— А этого «потом» у нас просто не будет. Кончим работу здесь, нас следующая забастовка дожидается.
Лондон смотрел на Мака прищурившись, словно хотел прочитать мысли.
— Что ж, поверю, — раздумчиво произнес он. — Пока ты меня еще не пробрасывал.
Мак крепко хлопнул его по плечу.
— Спросил бы раньше, я бы таиться не стал.
— Ничего против красных я не имею, — сказал Лондон. — Хотя только и слышишь, как их поносят. Сэм, конечно, и зол бывает и вспыльчив, но о нем и слова плохого никто не скажет. Пойдемте-ка, поедим.
Мак поднялся.
— Я, Джим, вам с Лизой ужин принесу.
Уже выходя, Лондон сказал:
— Эх, ночь-то какая светлая! Я и не знал, что сегодня полнолуние.
— Ничего подобного!
— Да ты взгляни! Видишь, какая луна выкатывает!
— А почему ж не с востока? Да это ж… Господи! Это ж у Андерсона полыхает! Его дом подожгли! Собирай ребят! Где ж наши охранники были?! Быстрей ребят собирай! — И он бросился к деревьям, за которыми занималось красное зарево.
Джим соскочил с матраца и бросился вслед за Маком. Он и не чувствовал боли в плече. Вот что-то пророкотал Лондон, затопало множество торопливых ног. Около деревьев Джим припустил быстрее — из-за вершин уже показался дымный гриб, в красных бликах мелькали языки пламени. За топотом ног слышался зловещий треск. С пожарища доносились отчаянные крики, приглушенный собачий вой. От деревьев побежали длинные тени. На задах в саду тоже хозяйничал огонь, там суетились темные фигуры. Впереди Джима, тяжело топая, бежал Мак. Все ближе жаркое дыхание пожара. Джим догнал друга.
— Горит сарай, — выдохнул он. — Яблоки успели вывезти?
— Джим! Ты-то какого черта увязался! Яблоки там, в сарае. А вот где наши охраннички, хотел бы я знать! Ни на кого положиться нельзя!
Сад кончился. На открытом месте их сразу опалило жаром. Все четыре стены сарая были охвачены пламенем, золотистые языки уже жадно лизали крышу. Охрана столпилась у маленького дома Андерсона, притихшие люди смотрели на пожар, а перед ними прыгал и корчился Андерсон.
Мак остановился.
— Мы уже ничем не поможем. Наверное, газолином облили.
Мимо пронесся Лондон, страшным было его лицо. Подбежав к охранникам, он закричал:
— Где вас черт носил! Проворонили все на свете!
Один из охранников крикнул, перекрывая шум и треск:
— Ты же сам за нами человека прислал! Мы полпути прошли, тогда и увидели, как амбар занялся.
Ярость в Лондоне враз утихла, разжались кулаки. Словно взывая о помощи, повернулся он к Маку с Джимом, в глазах у тех играли блики пламени. К ним подскочил Андерсон, он неистово трясся, дергался. Приблизившись к Маку, вскинул голову и бросил ему в лицо:
